Не пытайтесь это повторить - Надежда Первухина

— Хорошо, я пойду в церковь, только сделайте так, чтобы Коля на мне женился.

— Говорю тебе, нельзя ему. Обет он дал. И станет монахом.

— Но я же люблю его!

— Он Господа больше, чем тебя, любит. Не греши, отпусти его. Он поедет на Афон-гору, будет за тебя молиться. А ты себе нового полюбовника найдешь.

Женщина снова заплакала. Но теперь как-то неуверенно.

— Не реви. Вот тебе святая водичка. Попей ее, дьявола от себя прогони, все в доме покропи. Икону себе купи и крест нательный.

— А как вы узнали, дядюшка, что на мне крестика нет?

— Никак. Тебе это знать незачем. Ступай с Богом.

Дверь раскрылась, и мимо нас по коридору прошла заплаканная молодая женщина. Довольно красивая, но с размазанной косметикой. Снова появилась старушка. Женщина что-то сказала ей сердито, старушка что-то едва слышно пробормотала в ответ. Женщина прошла в сени и хлопнула дверью. Стало тихо.

Старушка подошла к нам:

— Посидите, я узнаю, примет ли вас старец.

Она прошла в комнату и прикрыла за собой дверь. Я ощутила, как поднимается во мне волнение. Куда я попала и к кому?

— Кто он? — шепотом спросила я у Астарты.

— Он — Нищий Духом, — так же шепотом ответила мне она. — Подвижник высокой жизни. Провидец. Он нам укажет путь. Правильный путь.

Волнение мое усилилось. С подвижниками и провидцами мне до сих пор встречаться не приходилось.

Дверь распахнулась.

— Входите! — позвала нас старушонка.

Я встала и на негнущихся ногах пошла к двери. И лишь потом до меня дошло, что Бантик и Астарта остались в коридоре.

Комната, в которой я оказалась, не поражала размерами. Посреди нее стоял обеденный стол, накрытый льняной скатертью. На нем красовался небольшой медный подсвечник с тремя церковными свечами. Свечи горели, распространяя вокруг запах воска. Одна из стен комнаты была целиком, почти до пола, завешана иконами — в окладах и простыми бумажными. Перед иконами покачивались на тоненьких цепочках горящие лампадки. Я поняла, что не могу смотреть на эту стену — она опаляла меня огнем Божественного. А во мне ничего Божественного нет. Кто я? Мертвец, питающийся магией, богопротивная тварь, которая существует вопреки и небесным и земным законам…

— Ну-ну, угрызаться-то будет, — услышала я простой человеческий голос.

Я обернулась. Обладатель голоса сидел на маленьком диванчике в углу комнаты. Это был старик совершенно необъяснимых лет. Его волосы и борода были ослепительно-белы, особенно в контрасте с его серой, в черную крапинку простой рубашкой. Ног ниже колен у старика не было, культи он прикрывал банным синим махровым полотенцем.

— Поди-ка сюда, — махнул мне рукой старик. — Дай на тебя поглядеть.

Я подошла к нему и вдруг опустилась на колени.

— Благословите меня, — сказала я срывающимся голосом.

— Бог благословит, — перекрестил меня старик, и я покачнулась, подхваченная потоком силы, исходившей от его пальцев. Это была не магия, нет! Это было что-то высшее, что невозможно описать словами!

— Я мертвец, — сказала я. — Мне бы в земле гнить, а я…

— Угрызаться-то будет, — повторил старик непонятно. — Вижу я, что ты душа неприкаянная и грехов у тебя много. А все ж таки любит тебя Господь!

Я молчала. Я никогда не думала о Боге. Я скорее верила в сонм мелких и побольше богов и богинь, но эта пестрая компания не имела ничего общего с Тем, Кто все создал.

— Помнишь отца Емельяна? — неожиданно спросил меня старик.

— Какого отца Емельяна? — удивилась я.

— Да того, который тебя отпеть хотел.

И я вспомнила! Тогда, на кладбище… Но откуда об этом узнал этот старец?!

— Ты к отцу Емельяну дорожку-то протори, — назидательно сказал мне Нищий Духом. — Он тебя у бесов вымолит. А отпеть тебя надо. После этого душа в тело вернется, и ты заживешь как нормальный человек, Господь поможет.

Я не верила своим ушам. Я смогу жить как обычный человек?! Снова?!

— Сможешь, сможешь, — закивал старик. — И глаза у тебя человеческими станут. А теперь говори про свою беду.

Я сглотнула ком, вставший в горле.

— Я потеряла возлюбленного. Его у меня похитили. Я хочу вернуть его, но не знаю как.

Старик погладил бороду.

— Это трудно. Семь железных хлебов изглодаешь, семь чугунных башмаков стопчешь.

— Неужели он так далеко?

— Дело не в расстоянии.

— А в чем?

— Нужен ли он тебе теперь?

— Что значит "теперь"? Он всегда мне будет нужен. И я нужна ему. Я знаю.

— Если знаешь, зачем ко мне пришла?

— Я… Понимаете, меня привели кот и кошка.

— Говорящие?

— Ну да.

— Ладно. Дело не в них. Дело в любимом твоем. Кто он, по-твоему?

— Он… дхиан.

— А кто такие дхианы?

— Духи во плоти. Есть дхианы Порядка, к ним относится Лекант, а есть дхианы Хаоса. Его как раз похитила Лалит, дхиан Хаоса.

— Лекант, Лалит… Имена-то все какие богопротивные. Вот что, дочка. Дхианы, или еще их называют дхиан-коганы, если они по главней, — суть бесы.

— Какие бесы?

— Обыкновенные. Низвергнутые с Неба в ад кромешный Михаилом и архангелами его. По что тебе водиться с бесом? У тебя душа бессмертная, а у него вовсе души нет…

— Я вам не верю. Лекант не бес. Он хороший.

Как же наивно это звучало!

— И потом, — я откашлялась, — мне все равно, кто он — дхиан или просто бес. Я люблю его. Понимаете?

Старик вздохнул:

— Понимаю. Погибнешь ты с ним.

— Лучше погибнуть с ним, чем жить без него.

— Так ты ведь и не живешь.

— Ну и пусть!

— Тогда вот тебе мое слово. Езжай немедля в совхоз "Кривая Мольда" и ищи старый элеватор. А дальше уж в твоей судьбе один Господь волен. Только помни: горе придет — иди к отцу Емельяну.

— Какое горе?

— Всякое. Ну ступай, ступай, болезная.

Я вышла, будучи как во сне. Старушонка сказала мне что-то, но я не отреагировала. Я села на скамеечку, Астарта и Бантик принялись, жалобно мяукая, отираться у моих ног, но я не замечала их. Меня словно накрыло глухим покрывалом без единой дырочки и просвета. Это было ужасно.

Потом я оказалась на улице. Помню, что я шла по ней куда глаза глядят. А потом обнаружила себя стоящей на автобусной остановке.

— Тийя! — донеслось до меня. — Тийя, ну успокойся, пожалуйста.

— Я спокойна, — ответила я Астарте, потому что это была именно она.

— Что тебе сказал старец? — поинтересовался Бантик.

— А вы разве не подслушивали? — удивилась я.

— Такие вещи в доме святого человека неуместны, — строго сказала Астарта, — А Нищий Духом — святой. Так что он сказал?

— Он сказал, — выжала из себя я, — что Лекант на самом деле бес. И Ланит — бес. И все дхианы на самом деле суть бесы.

— Открыл Америку! — хмыкнул Бантик.

— Что ты хочешь этим сказать? — удивленно воззрилась я на кота.

— Да и так ясно, какой природы Лекант и Лалит. Странно, что ты этого до сих пор не поняла. В мире духовном существуют только два вида населения — ангелы и бесы. Лекант не ангел, значит…

— Мне все равно. Я его буду любить, как Тамара своего Демона. А где у нас находится колхоз "Кривая Мольда"?

— Совхоз. Колхозом он был до перестройки.

— А, ну пусть совхоз. Как туда добраться?

— Автобусом можно прямо отсюда, — ответила Астарта.

— Только у меня денег нет. — Я автоматически сунула руку в карман куртки.

И вытащила потертый кожаный кошелек.

Не мой.

— А это откуда? — изумилась я, раскрывая кошелек. В нем оказались две пятисотенные купюрки.

— Это тебе, наверное, старец дал, — выдвинула предположение Астарта. — Он тем, кто нуждается, тайно милостыню подает. Так что, значит, надо ехать в Кривую Мольду.

— Остается только дождаться автобуса, — пробормотала я.

— Нет, — заявила Астарта. — Лови попутку.

В этот поздний час дорога не была оживленной. Мы простояли на остановке битых полчаса, пока на горизонте замаячили фары автомобиля. Я вскинула руку.

— Затормозит — не затормозит? — риторически вопросил Бантик.

Машина затормозила возле нас. Это была старенькая "дэушка". Окно со стороны водителя опустилось.

— Привет! — сказал водитель. Был он немолод, но приятной внешности. — Вас куда подбросить?

— До совхоза "Кривая Мольда", — сказала я, — Я заплачу. Со мной еще кот и кошка.

— Уважаю, — сказал водитель. — Садитесь. Довезу.

Мы загрузились в "дэушку" — я на переднее сиденье, кошки расположились сзади. Машина неожиданно резво снялась с места.

— Что не спится-то в такой поздний час? — спросил меня водитель.

— Я… ищу любимого, — медленно сказала я. Усталость брала свое. Глухая ночь, я давно не подкреплялась, нервы были на пределе после посещения Нищего Духом… А тут еще раскрывать каждому, что у тебя на сердце!

Водитель сказал покладисто: