У ночи тысяча глаз - Корнелл Вулрич

— Будем играть на настоящие ставки, — предупредила она. — Это уже не дружеская игра.

— Сегодня вечером все должно быть в самом натуральном виде, — замогильным голосом согласился Рид.

Шон уже крутил колесо, испытывая его. Пока оно крутилось, два цвета сливались в один неопределенный, затем, когда колесо замедляло ход и останавливалось, снова разделялись.

— Я через секунду вернусь, — загадочно сказала она и как-то бочком вышла за дверь. Шону даже показалось, чуть ли не украдкой, хотя, вероятно, это имело отношение только к тому, зачем она идет, а не к самому факту, что она уходит.

Ее не было больше обозначенной ею секунды и даже больше минуты, затем дверь открылась, и Джин вошла, снова бочком и снова с тем же налетом тайны, с каким уходила. В руке она держала большой носовой платок со связанными четырьмя уголками — ни дать ни взять узелок бродяги, только в миниатюре.

Она развернула его на столе с рулеткой, и его содержимое так и вспыхнуло навстречу свету. Кольца, браслеты, серьги, подвески.

— Вот все, что у меня есть. А на что будете играть вы?

Они стояли ошарашенные, глядя на драгоценности. Шон попытался перехватить ее взгляд, желая понять, серьезно она или нет. Однако встретиться с ним взглядом Джин упорно отказывалась. Потом властно стукнула костяшками пальцев по столу рядом с драгоценностями, будто бросая им вызов.

Постепенно глаза Рида заблестели слабым блеском, словно в них отразилось то, что лежало на столе. Даже губы у него искривились в зловещей улыбке. Он резко повернулся к Шону, схватил его за руку:

— Пройдемте со мной на минутку. Я хочу, чтобы вы вошли со мной в комнату. Один я боюсь.

Шон неохотно проводил его до двери, оглянувшись раза два на Джин.

— Разогрей немного колесо, — бросил ей Рид.

Они вышли в коридор, прошли по нему до кабинета Рида, открыли дверь и вошли.

— Закройте ее, — мягко попросил Рид, а когда Шон это сделал, продолжил: — Включите вон тот большой свет. Нет, тот, что у каминной доски. Вот-вот, — и открыл две смежные панели деревянной обшивки. — Вы знаете, что это такое, так ведь?

— Теперь знаю, — сдержанно ответил Шон. — Но я не знал, пока не увидел диск набора сейфа. — Он посмотрел на Рида и уже стал поворачиваться. — Мне не следует находиться здесь с вами.

Рид выбросил вперед руку, схватил его, удержал:

— Я хочу, чтобы вы все видели. Какая теперь разница? Один, затем девять, затем три и два. Комбинацию легко запомнить. 1932. Год окончания кризиса. Подумайте о том, что вы обанкротились, тут же вспомните, как открыть этот сейф и перестать быть банкротом.

— Вам не следует этого делать, — упрямо повторил Шон, уставившись в пол, как человек, пытающийся отвести взор от чего-то неприличного.

Рид неожиданно сунул ему что-то в руки:

— Вот, положите в карманы. Отнесите туда вместо меня. Здесь двадцать тысяч наличными, больше я обычно сразу не держу.

— Вы закрыли его? — с беспокойством спросил Шон, увидев, что Рид отвернулся от сейфа.

— Нет, придется кому-то сделать это вместо меня… завтра. Но, прежде всего, им, вероятно, захочется открыть его, так что мы только сэкономим время.

Шон потянулся к диску, повернул его так, чтобы стрелка уже не указывала, как он открывается, и захлопнул две панели.

Они вернулись в комнату, где у стола ждала их Джин. Она даже не подняла глаз, только смотрела на колесо. Вероятно, догадалась, куда и зачем они ходили. В ее глазах отражался мерцающий блеск колеса.

Шон вывалил из карманов пиджака принесенные банкноты. Даже тогда она не посмотрела ни на них, ни на деньги, которые Шон достал из своего бумажника. В нем лежала, он знал, даже не заглядывая в него, единственная десятка и несколько однодолларовых купюр.

— С такими деньгами вы играть не можете, — хрипло остановил его Рид. — Мелкие ставки только замедлят ход игры. Вот, я вас финансирую. — Чуть ли не с презрением он подтолкнул к Шону через стол запечатанную пачку. — Тысяча.

— А я тоже так не могу, — резковато возразил Шон.

— Напишите мне за нее долговую расписку, — предложил Рид, уже испытывающий нетерпение. — Это не подарок.

— Так принято, — предупредила она, останавливая колесо и поднимая напряженный взор.

Шон жестко посмотрел на нее.

— Ну что ж, рискну, — вдруг согласился он.

Из внутреннего кармана пиджака он вытащил механический карандаш, прошел к другому столу, набросал что-то на бумаге, вернулся обратно:

— Годится?

Рид даже не взглянул на бумажку, взял ее и сунул подальше с глаз под самую нижнюю пачку банкнотов, лежавших одна на одной.

Шон украдкой отер лоб, но от нее это, похоже, не укрылось.

— Вы никогда прежде не играли с такими крупными ставками, — пробормотала она.

— Я вообще никогда прежде не играл, — ответил он.

— А мне никогда еще не приходилось так мало терять, — заметил Рид. — Или так мало выигрывать.

— Мы готовы? — Она оттолкнула подальше стул, который мог помешать ей. — Кто будет крупье?

Они оба одновременно повернулись к ней:

— Вы.

— В таком случае мне придется крутить и ставить против колеса. Это будет несколько необычно, но колесо честное. Мы ведь здесь доверяем друг другу.

— А кто же будет забирать проигранные ставки? — поинтересовался ее отец.

— Заберет выигравший. Выигравший заберет ставки проигравших, вместо того чтобы они достались заведению. Иными словами, мы играем друг против друга, а не против казино. И поскольку играем мы только втроем, нам придется полностью исключить номера. Ставьте только на цвета, черное и красное, а также на чет и нечет. Никаких точных номеров. Вы понимаете, что я имею в виду, Том?

Шон кивнул.

— Ради Тома я буду говорить по-английски.

Она стояла, глядя на колесо. Двое мужчин — напротив друг друга, их деньги лежали в сторонке.

— Делайте ваши ставки.

Она взяла одно кольцо из массы драгоценностей в носовом платке, оглядела его оценивающим взглядом и отложила. Затем взяла гибкий браслет из пяти тесно переплетенных прядей, усыпанных бриллиантами, повертела его в руке:

— Я его помню. От Картье, сто тысяч франков. Или двести пятьдесят тысяч? По-моему, вы могли бы использовать его в своей профессии, Том. На красное, чет. — Она поставила на десятку.

Рид снял самую верхнюю пачку купюр.

— Черное, нечет. — Он поставил ее на пятерку.

Они оба вопрошающе посмотрели на Шона. Тот взял свою единственную пачку банкнотов, поколебался, хотел было подсунуть большой палец под бумажную ленточку, чтобы разорвать ее.

— О нет, никакой мелочи, — капризно запротестовал Рид, — иначе игра замедлится. А у меня не так уж много времени, Шон, не забывайте об этом. Нам нужно играть быстро.

— Ш-ш-ш, — мягко успокоила его Джин.

— Рискну, — опять согласился Шон. — Но тогда мне придется очень скоро встать из-за стола. — Он положил пачку целиком. — Черное, чет.

— Ставок больше нет.

Колесо смутно замелькало, отбрасывая призрачные отблески на их склонившиеся лица. Затем снова стало двухцветным и, легонько щелкнув, замерло.

Никто ничего не сказал.

Рид положил свою пачку денег поверх пачки Шона и слегка пододвинул к нему.

Шон неторопливо и неохотно подтащил деньги поближе к себе, прочь с красного и черного.

Однако когда Джин попыталась вручить ему сверкающий браслет, его рука вдруг сделала нечто вроде барьера.

— Ну уж нет, — не уступила она и, быстро обойдя вокруг стола, оттопырила ему карман пиджака и опустила туда украшение. Мы же не понарошку играем.

— Есть еще четвертый вариант, который мы не предусмотрели, — заговорил Рид, желая сгладить замешательство детектива. — Что будет, если выпадет то, на что нет никаких ставок?

— Игра аннулируется. Ставки остаются на своих местах до следующей игры. Делайте ваши ставки.

— Черное, нечет, — повторил Рид. — С него я начал, на нем и останусь.

— Красное, нечет. Вот это бриллиантовое колье. Хочу посмотреть, не улыбнется ли мне удача.

— Черное, чет, — оставил все как прежде Шон и подтолкнул вперед все свои деньги.

— На сей раз вам вовсе не обязательно выставлять все, — заметил Рид. — Теперь у вас есть запас.

— Я не собираюсь за него прятаться, — упрямо ответил Шон. — Пусть остается.

— Ставок больше нет.

И снова — щелк, а потом тишина.

Шон закурил сигарету.

— Ах, да не будьте вы таким застенчивым, хотя бы протяните руки, — резковато сказала она. — Неужто недостаточно того, что я проигрываю? Я же еще должна и подавать вам мои ставки? — Она сунула колье туда же, куда и браслет.

— Скоро я превращусь в ходячий ломбард.

— Ну-ка, может, вам от этого станет легче, — сказал Рид. Он вытащил написанную карандашом долговую расписку, разорвал ее на кусочки, швырнул их на пол и вернул себе верхнюю из уже трех пачек Шона. — Теперь вы, что называется, финансово независимый.