Ты, я и Париж - Татьяна Корсакова

Думать о собственной смерти было по-прежнему страшно. Правда, теперь к страху добавилась еще и светлая грусть, легкая горчинка, как от хорошего коньяка…

В дверь их номера громко постучали. Интересно, кто это? Тина с мадам Розой отправились в город по каким-то неотложным женским делам и грозились вернуться ближе к вечеру, а сейчас еще только половина десятого утра. Может быть, это Пьер, супруг мадам Розы, пришел пригласить Яна на партию в шахматы? С недавних пор их шахматные баталии стали доброй традицией.

За дверью был не Пьер. За дверью был Шурик…

— Шурик, что ты?.. — Договорить Ян не успел — сложился пополам от удара под дых.

— Нашел стервеца! — сказал друг с мрачным удовлетворением и, аккуратно прикрыв за собой дверь, прошел в номер.

— С ума сошел?! Больно же! — прохрипел Ян.

— Больно ему! Это еще не больно, это пока только разминка. — Шурик хотел было ухватить его за шиворот, но тут уж Ян не сплоховал, провел подсечку, опрокинул друга на пол, сам навалился сверху.

— Пусти! — заорал тот. — Пусти, поговорить надо!

— Разговоры с мордобоя не начинают, — проворчал Ян, помогая Шурику встать на ноги. — Как ты меня нашел?

— Представляешь, с трудом! — огрызнулся тот, отряхивая брюки. — Пришлось частного детектива нанимать. Бешеные бабки на него потратил, между прочим. Ну ты, старик, и выкинул фортель! Что это, черт побери, такое на тебя нашло?! Захотел гульнуть от Алины, любовнице Париж показать?! Понимаю и даже в некотором роде одобряю, но я-то тут при чем?! Почему не предупредил лучшего друга? — Шурик перевел дух и продолжил: — Бизнес, опять же, бросил на мои сутулые плечи, никаких ЦУ мне не оставил. Немиров, не мне тебе говорить, что дела так не делаются. Может, у тебя этот, кризис среднего возраста, раньше времени развился? Или после обследования на радостях решил в загул уйти?

— На радостях?! — Ян озадаченно потер подбородок. Конечно, его друг Шурик юморист и затейник, но «радость» — это, пожалуй, перебор даже для него.

— Кстати, за тобой должок, я врачу бутылочку «Хеннесси» из собственных запасов выделил, да еще и соврал, что это от тебя, чтобы человек не думал, что ты жмот и хамло неблагодарное. Он тебе и лечение прописал, массажиста хотел хорошего посоветовать.

— Массажиста, — Ян криво усмехнулся. — Шурик, где ты видел, чтобы опухоль головного мозга вылечивалась массажем?

— А у кого опухоль? — Шурик испуганно выпучил глаза.

— У меня, дорогой. У меня.

— У тебя?! Господи, а что же ты молчал?! Когда узнал-то?

— Вот тогда и узнал, на компьютерном обследовании, — сказал Ян зло. — Слушай, Шурик, кончай дурака валять. Мне, понимаешь ли, не до смеха.

— Это на том самом обследовании или на каком-нибудь другом? — переспросил друг.

— На том самом.

— Так откуда ты знаешь? Ты же даже к доктору не зашел, сразу слинял куда-то.

— А что заходить, когда и так все ясно?

— Что тебе ясно?

— Что у меня опухоль мозга, и жить мне осталось совсем ничего.

— Кто сказал?

— Да врач твой!

— Подожди, — Шурик потряс головой, — а как он тебе мог это сказать, если ты к нему не заходил?

— Он не мне сказал, а коллеге своему.

— Что?

— Что у меня опухоль со всеми вытекающими. Все, Шурик, кончай этот балаган!

Друг повел себя как-то совсем уж неадекватно: похлопал Яна по плечу и, давясь хохотом, замычал что-то нечленораздельное.

— Очень весело, — Ян поморщился, отошел к окну. — А еще лучший друг…

— Значит, ты бросил все к хренам, когда решил, что у тебя опухоль мозга?! — не унимался друг.

— Я не решил, я знаю, — буркнул Ян. — А ты мог бы проявить хоть немного уважения к чужой беде.

— Знаешь что, Немиров, с сегодняшнего дня ты должен называть меня не иначе как крестной феей.

— Пошла в жопу, крестная фея!

— Дурак, — сказал друг неожиданно серьезно. — Нет у тебя никакой опухоли! Не знаю, что ты там подслушал в клинике, только речь, сто пудов, шла не о тебе! У тебя не опухоль, дурачина! У тебя самый обыкновенный остеохондроз! Физиопроцедуры и массаж — вот что тебе нужно, а ты уже о вечном думаешь.

— Остеохондроз?.. — Комната вдруг закачалась и поплыла. Чтобы удержаться на ногах, пришлось схватиться за стену.

— Ну да! Я собственными глазами видел результаты твоего обследования. — Шурик дружески ткнул его в бок, и этот легкий тычок едва не выбил у Яна почву из-под ног.

— А опухоль?

Друг развел руками:

— Похоже, какому-то другому парню повезло меньше, чем тебе. Хотя и тебя счастливчиком не назовешь. Больше месяца жить с такими тараканами в голове! Я бы свихнулся.

— Я тоже чуть не свихнулся. — Ян вдруг решил, что на полу ему будет лучше, и аккуратно уселся у ног приятеля.

— Эй, Немиров, тебе плохо?! — Над ним склонилось испуганное лицо Шурика.

— Мне хорошо. — Он вяло улыбнулся. Оказывается, радость — это тоже стресс. Еще похлеще, чем горе. Ноги не держат, мозги не варят… — Ты точно не шутишь?

— Да ты что?! Кто ж станет шутить такими вещами?! Все с тобой в порядке. Так что собирайся, труба зовет. Хватит, наотдыхался.

— Подожди, — Ян потряс головой, — дай в себя прийти.

— Ну что ж я, садист какой? Что ж, не понимаю, в каком ты сейчас состоянии? А давай-ка, знаешь что, давай шандарахнем какого-нибудь французского пойла за твое второе рождение! У вас в Париже есть приличная забегаловка?

— Есть, — Ян рассеянно кивнул, — где-то точно есть.

— Ну, так что мы сидим? Вперед, обмывать новорожденного!

Обмывая свое второе рождение, Ян напился. И не напился даже, а упился. Легко потерять чувство меры, когда вновь обретаешь надежду, когда когорта живых готова раскрыть тебе, еще вчера бывшему ходячим мертвецом, свои объятья, когда больше нет необходимости вести обратный отсчет и с содроганием смотреть на календарь, когда смертный приговор заменен на амнистию, когда водку тебе наливает лучший друг и крестная фея в одном флаконе…

Кажется, упившись, он уснул, и сон ему снился какой-то обрывочный и заполошный: индус-таксист, лопочущий что-то на ломаном английском, огромное здание из стекла и бетона, самолет, сосредоточенное и от этого вдвойне хорошенькое личико стюардессы и приглушенный голос Шурика: «Ну вот, Немиров, мы и дома…»

Это был очень плодотворный день, Тина возлагала на него большие надежды. Мадам Роза, с которой она чисто по-женски поделилась их с Яном бедой, со свойственным ей неистребимым оптимизмом заявила, что отчаиваться рано, что в тридцати километрах от Парижа живет одна целительница, способная излечивать даже рак. Тина решилась ехать. Для этого пришлось соврать Яну, что у них с мадам Розой на целый день запланирован шопинг. Ян поверил. Дурачок, как будто она способна думать о каких-то шмотках, когда он болен.