Ты, я и Париж - Татьяна Корсакова

Единственным человеком, мнение которого Тину на самом деле волновало, была Анна Леопольдовна. Домоправительница в оценке ее нового имиджа проявила сдержанность, откровенного неодобрения не выказывала, лишь посоветовала тщательнее выбирать украшения, видимо, намекая на серебряную цепь с пентаграммой. Тина совету вняла, пентаграмму сняла, зато проколола бровь и пупок.

В общем, жизнь налаживалась. Тина обрела стержень, нашла любимого мужчину, отыскала себя и уже начала думать, что у нее все будет хорошо, когда отец нанес удар. Без предупреждения. А кто говорил, что на войне надо предупреждать противника о готовящемся нападении? «Дочка, я уже обо всем договорился, ты продолжишь учебу в Лондоне».

В Лондоне! Со стороны это выглядело как подарок — обучение в центре Европы, в привилегированном университете, но Тина знала, что на самом деле это ссылка. Она только-только обрела стержень, а отец уже хочет вырвать его с мясом. Он уже все за нее решил, и ее мнение Якова Романовича не интересовало. Как и не интересовало его то, что она потеряет Пилата и друзей, что она совершенно не знает английского. Он мог бы отправить ее учиться во Францию, ее разговорного французского хватило бы, чтобы не чувствовать себя совсем уж беспомощной в чужой стране, но отец выбрал Лондон. «Все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Когда-нибудь ты это поймешь». Вот так, если не загнешься, станешь сильнее. Железный тезис, и очень мудрый, особенно в применении к собственному ребенку.

Тина не стала скандалить и устраивать сцен. Общение с отцом кое-чему ее научило, спорить бесполезно. Но как же Пилат?..

Пилат известие об ее отъезде воспринял удивительно спокойно.

— Не волнуйся, моя королева, Лондон — это еще не край света. К тому же городок симпатичный. Ничего не изменится, я буду к тебе прилетать.

Лондон ее не сломал. Наоборот, он ей даже понравился. Не сразу, а постепенно, с каждым прожитым днем Тина узнавала что-то новое, что-то такое, что примиряло ее с решением отца. Оказалось, что у нее способности к языкам, английский не сложнее французского и при определенной усидчивости и желании его запросто можно выучить.

В том университете, где она училась, было довольно много русских студентов. Все та же «золотая молодежь», только бойко болтающая на английском и относящаяся к своим менее продвинутым московским собратьям со снисходительным пренебрежением истинных лондонцев. Тину же чаще всего принимали за парижанку. Может быть, из-за имени, может, из-за ее французского. Она не открещивалась, чувствовать себя парижанкой было забавно. Кстати, к ее неформатному виду здесь относились терпимо: не таращились, не показывали пальцем, не называли чокнутой, во всяком случае, в глаза.

В первый же месяц Тининой ссылки прилетел Пилат, а она, глупая, боялась, что он ее забудет, найдет себе новую королеву. Пилата ее страхи смешили. «Клементина, королеву выбирают только один раз. Я выбрал, теперь нас разлучит только смерть».

Кто мог тогда подумать, что эти слова окажутся пророческими?..

Пилат погиб через полгода, в один из своих ставших уже привычными визитов в Лондон. Проводил Тину до дома, сказал, что ему нужно кое с кем встретиться, и ушел. Девушка не волновалась, через два дня должен был состояться ежегодный фестиваль готов, Пилат принимал участие в его организации. Она забила тревогу на следующий день, когда он так и не вернулся.

Его тело нашли на третьи сутки после исчезновения, как раз в разгар фестиваля, выловили из Темзы… В полиции сказали, что это несчастный случай, что в крови Пилата обнаружен убийственный коктейль из алкоголя и наркотиков, скорее всего он просто упал с моста в реку. «Трагическая случайность, мэм…»

Тина не верила в трагическую случайность. Пилат никогда не употреблял наркотики и очень мало пил. Он не мог вот просто так взять и упасть в Темзу… У нее не было доказательств, но она подозревала отца. К тому времени девушка стала уже достаточно взрослой, чтобы понимать, что он за человек. Выбившийся в политическую элиту бывший криминальный авторитет, сменивший сферу деятельности, но не отказавшийся от старых методов работы. Об этом никогда не говорили вслух, в СМИ Яков Романович Щирый упоминался исключительно как талантливый политик, удачливый бизнесмен и меценат, радеющий за светлое будущее России, но Тина чувствовала, что за внешним благолепием и мизантропией скрывается страшная суть…

Мишка со своими «братанами», бедная Ласточка, теперь вот Пилат… Отец перекраивал Тинину жизнь, как сорняки, выпалывал людей, которые могли представлять угрозу для его единственной дочери, по-своему облегчал ей принятие «правильного решения». И она не могла ничего с этим поделать.

Тина вернулась в Москву вместе с телом Пилата. У него были красивые похороны — готы знают, как правильно обставить переход из одного мира в другой. Тина не плакала, королева готов не плачет ни при каких обстоятельствах, да и Пилат бы не одобрил. Она сняла корону сразу после похорон, отреклась от сумрачного престола, отказалась от глупых, никому не нужных регалий.

Заезжать домой Тина не стала, от дома она тоже отреклась. И от отца. Все, у нее больше никого нет, она сирота…

В аэропорту ее ждал дядя Вася. Один, без привычных ребят из охраны.

— Здравствуй, девочка. — Дядя Вася не был святым — на службе у отца святым не место, — но он всегда, с самого первого дня, относился к Тине по-доброму, не ломал ее и не ставил перед выбором.

— Здравствуйте, — она ответила на его крепкое рукопожатие.

— Уже улетаешь? Не хочешь заехать домой?

Тина пожала плечами. По большому счету, поместье никогда не было ее домом.

— Твой отец волнуется.

— У меня нет отца, — она сказала это, глядя прямо в холодные глаза дяди Васи.

Он неодобрительно покачал головой.

— Твоему отцу будет больно узнать это, девочка.

— Мне тоже больно, — она упрямо тряхнула головой. — Пилата убили. Только не говорите, что не знаете, кто такой Пилат.

— Не буду, я знал, с кем ты встречаешься.

— Больше не встречаюсь, — отрезала Тина.

— Сочувствую.

— Мне не нужно сочувствие, мне нужен Пилат, — она до крови закусила губу, — а отец его убил.

— Тина…

— Да, я знаю, — она не дала ему договорить, — вонючий панк — не пара дочери самого Щирого. Избавиться от него так же просто, как от Ласточки.

— Девочка, ты не понимаешь, что говоришь. — Дядя Вася попытался обнять ее за плечи, но она вырвалась.

— Нет, это раньше я ничего не понимала! — она потерла глаза. — Извините, скоро мой рейс.

— Подожди. — Дядя Вася достал из кармана пиджака маленький серебряный крестик, положил Тине на ладонь: — Вот, Анна Леопольдовна просила отдать тебе это.