Хент - Раффи

— Это наша сельскохозяйственная школа, — сказал крестьянин. — То, что вы видели утром — элементарная школа.

Однако что это за школа! Ничего подобного еще не видел Вардан, хотя и сам бывал учителем.

В ней было все необходимое для обучения сельскому хозяйству. Перед громадным зданием открывалось обширное поле, разбитое на участки, обрабатываемое руками воспитанников и воспитанниц. Тут были образцы всех сортов и пород растений, цветов и овощей со всего света. Здесь воспитанников не занимали мертвыми книжными истинами, а всему учили по чудесной книге природы. В свободные часы ученики занимались гимнастикой и искусством владеть оружием.

«Вот такая школа поможет воспитать хорошего земледельца и воина» — подумал Вардан.

Поблагодарив гостеприимного крестьянина, Вардан расстался с ним. Он не знал, куда ему идти. В эту минуту проезжал мимо экипаж, в котором сидели пассажиры. Сел также и Вардан, узнав, что он идет к вокзалу.

На вокзале в ожидании поезда стояла большая толпа. Вдруг раздался знакомый голос.

— Вардан!..

Вардан обернулся: перед ним стоял Салман.

Старые друзья бросились друг другу в объятия.

— Так-то, друг мой, — заговорил Салман, не выпуская руки Вардана, — мы опять встретились, ровно через двести лет… Долгий срок!.. Ты такой же, каким и был, Вардан, ничуть не изменился. А у нас в течение этого времени многое стало иным. Помнишь, как-то я говорил тебе, что Армения была колыбелью человечества, раем времен его детства, но настанет день, когда она станет раем его юности. Теперь все это свершилось. Теперь существование армянина на родной земле обеспечено, и жизнь его протекает в мире и спокойствии. Но если б ты знал, сколько труда стоило нам довести нашу родину до этого. Да, много пришлось поработать!.. В течение этих двухсот лет мы прошли через тысячи опасностей и свое спокойствие купили ценой крови и пота…

— Куда ты едешь сейчас? — спросил его Вардан.

— В город. Там сегодня собрание депутатов, а я депутат от нашего округа. Идем вместе, Вардан, я должен сегодня выступать; быть может, споры наши тебя заинтересуют.

Раздался третий звонок, и друзья вошли в вагон. Всю ночь они ехали, а к рассвету прибыли в город. Еще все спало в красивом и шумном городе. На улицах встречались только рабочие, идущие на работу.

— В гостиницу «Ноев Голубь», — приказал Салман извозчику.

Экипаж ехал по прямой и ровной улице, по обеим сторонам которой возвышались огромные дома; Вардану казалось, что они едут мимо дворцов. Салман, указывая ему на некоторые здания, говорил: — «Это — университет»; «это — академия наук», «это — старый королевский дворец, ныне музей» «вот это — один из лучших театров города», «эти статуи поставлены в память последних переворотов», «в этом здании помещается редакция газеты, которая выпускает 150 тысяч номеров». «Здесь…»

— А казармы нет? — перебил его Вардан.

— Нет, у нас каждый гражданин одновременно и воин.

— Прекрасный город!.. Чудесный город!.. — воскликнул Вардан в глубоком восхищении.

Экипаж остановился перед гостиницей «Ноев Голубь». Вардан с Салманом вошли в маленькую комнату рядом с общим залом, в котором сидели Томас-эфенди с Мелик-Мансуром и горячо спорили.

— Это будет настоящее ослиное мученье, — говорил Томас-эфенди.

— По-моему, это единственный путь, который приведет к желанной цели, — отвечал, горячась, Мелик-Мансур.

— Идя этим путем, мы достигнем нашей цели, быть может, к празднику ослов (к весне), — продолжал смеясь Томас-эфенди.

— Вот и Салман, послушаем его мнение, — сказали они, перестав спорить.

Они были крайне удивлены, завидев Вардана, который вырос точно из-под земли.

— Откуда ты? — спросил его Томас-эфенди своим обычным шутливым тоном.

— Твое появление не меньше поражает и меня, — ответил Вардан, пожав его руку. — Я нашел твой искалеченный труп в горах Алашкерта и похоронил его на кладбище курдов. А теперь?..

— Теперь я воскрес, — ответил тот смеясь. — Разве ты не веришь в перевоплощение душ? Моя несчастная душа переселялась в тела низших животных. Несколько десятков лет в облике волка я терзал, похищал людей и жил охотой… Несколько десятков лет, будучи собакой, лаял, вертелся вокруг людей, которые кормили меня; затем, перейдя в тело змеи, ползал по земле… После того я сделался ослом, и меня так часто таскали за уши, что я совсем обезумел; наконец, измученная душа моя перешла в тело льва, и уже в нем очистилась. Эти переходы совершались в течение двухсот лет. Египетские мумии, ожидая с нетерпением возврата своих душ, оставались в пирамидах тысячелетия, но моя душа совершила свой круг гораздо скорее…

— И я имею счастье видеть уже обновленною Томаса-эфенди? — прервал его Вардан.

— Да, прежний Томас-эфенди, знакомый вам, был сыном своего века, но время изменило его, и теперь он один из лучших представителей настоящего поколения. Но ты не знаешь, любезный Вардан, как сильно прогрессировало это поколение. Вот узнаешь ли Мелик-Мансура, который некогда продавал иголки, нитки, блуждая в деревнях Алашкерта? Ведь он теперь генерал.

Вардан повернулся к Мелик-Мансуру, сидевшему тут же, и с почтением пожал ему руку.

— Мы опаздываем, господа, заседание скоро откроется, — поторопил их Салман.

— Это вождь нашей партии прогрессистов, — шепнул Вардану Томас-эфенди, указав на Салмана. — Он приготовил на сегодняшний день замечательную речь. Ах, какой он оратор!..

— Возьмите и меня с собой, господа, и я хочу послушать его!.. — радостно воскликнул Вардан.

— Идем! — раздался в ответ ему незнакомый голос.

Вардан раскрыл глаза, и действительность предстала перед ним, — он понял, что все виденное было сном. Его окружал ночной мрак у могилы несчастной Лала.

Но чей это был незнакомый голос? Кто сказал ему «идем»?

Вдруг четыре сильные руки схватили его, и все потонуло во мраке.

М. Мкрян.

Роман Раффи «Хент»

I

Автор романа «Хент» Раффи (Акоп Мелик-Акопян) — крупнейший армянский писатель XIX века. Начало его литературной деятельности относится к концу 50-х годов; 70–80 гг. стали периодом наивысшего расцвета его творчества, — тогда Раффи как писатель завоевал самую широкую популярность, подняв армянскую художественную прозу и, в частности, жанр романа на невиданную до того времени высоту.

Уже первые произведения Раффи были отмечены идейным богатством и мастерством владения словом. Просветитель и патриот, он выступает с резкой критикой феодальной отсталости и крепостнических порядков, предстает как горячий защитник интересов народа, в особенности крестьянства. Огромное значение придает Раффи художественной литературе, считая, что она, как волшебное зеркало, отражает общественную жизнь и способствует выявлению и искоренению отрицательного.

Исходя из того исторического факта, что большая часть армян в то время находилась под тяжким игом деспотических государств, Персии и Турции, и подвергалась неслыханному угнетению и физическому уничтожению со стороны феодалов-землевладельцев — беков, ханов, пашей — вообще варварской феодальной бюрократии этих государств, — Раффи уже в первых своих произведениях («Салби», «Гарем», «Клочок земли» и другие) поднимает вопрос о борьбе с феодализмом и иноземным игом.

Борьба эта, по мысли Раффи, должна была привести к победе права и справедливости, к освобождению трудящегося крестьянина от насилия феодалов. «Тогда настанет царство трудового человека, того, кто имеет дело со справедливой и верной природой, кто не думает чужим трудом добывать себе пропитание», — с искренним убеждением писал он впоследствии в известном романе «Искры».

Эта идейная целенаправленность произведений Раффи показывает, что мировоззрение их автора тесно связано с национально-освободительным движением 50-х годов прошлого века. И в период русско-турецкой войны 1877–1878 гг., когда общедемократическое движение поднимается на новую ступень, Раффи выступает как его лучший идеолог и изобразитель.

Русско-турецкая война внушала большие надежды на освобождение западных армян от ига султанизма. Объективно прогрессивным значением ее было то, что многие балканские народы получили независимость, а Болгария была освобождена целиком. Еще в начале войны некоторыми представителями тогдашней армянской публицистики было высказано мнение, что Турция не выдержит натиска русских армий и Османская империя распадется на части. Тогда возникал вопрос: какова же будет судьба западных армян? Господствующим было мнение, что наилучшим решением этой проблемы явилось бы присоединение Западной Армении к Русскому государству или же предоставление ей самоуправления под протекторатом России.

Как известно, эти чаяния армянского народа не сбылись. После победоносного завершения войны к России отошли только Карский и Ардаганский уезды, а большая часть Западной Армении осталась под властью султанских ассимиляторов и погромщиков. В статье 61-ой о Западной Армении (трактат, принятый на Берлинском конгрессе, который был созван в результате вмешательства европейских держав, и в частности Англии и бисмарковской Германии, для пересмотра подписанного в Сан-Стефане договора) весьма неопределенно говорилось, что турецкое правительство должно провести в Армении некоторые реформы. Эти так называемые реформы остались только на бумаге и позволили султану Гамиду еще более усилить преследования и погромы армян.