Агата Кристи. Английская тайна - Лора Томпсон

В следующей книге, «Тайна замка Чимниз», Агата снова рисует портрет веселой и страстно влюбленной четы.

«— Брак, такой брак, какой я имею в виду, был бы самым захватывающим приключением из всех возможных.

— Мне это нравится, — с готовностью ответила Вирджиния».

«Чимниз» — пожалуй, самая радостная книга, когда-либо написанная Агатой. Комический триллер, опубликованный в 1925-м, он копирует «Пленника замка Зенда» и П. Г. Вудхауса, но обладает собственной неповторимой воздушностью. Его герой Энтони Кейд — высокий, стройный, дерзкий, страстный — еще одно воплощение Арчи. Героиня, Вирджиния Ревел, умна и очаровательна, у нее «восхитительный, не поддающийся описанию рот, один уголок которого едва заметно приподнят, что принято называть „печатью Венеры“». Политик Джордж Ломакс — искусно вылепленный монолит самомнения: «Не то чтобы я приветствовал появление женщин в политике — Сент-Стивенз[165] разрушен, до основания разрушен в наши дни. Однако в своей собственной сфере женщина может творить чудеса». Владелец замка Чимниз (весьма напоминающего Эбни) — одно из тех никчемных созданий природы, чье несчастье состоит в том, что они родились с положением в обществе; его неизбывная раздражительность тонко передана в книге. «Омлет, яичница с беконом, — перечислял лорд Кейтерэм, поднимая крышку за крышкой, — почки, дичь с пряностями, морской окунь, холодный окорок, холодный фазан. Ничего этого я не люблю. Тредуэлл, будьте любезны, попросите повара сварить мне одно яйцо».

Агата не имела особой склонности к юмору — глубоко в душе она воспринимала жизнь очень серьезно, — но «Чимниз» юмором так и искрится. «Минуту-другую все молчали. Суперинтендант Бэттл потому, что был человеком опытным и знал, насколько лучше сначала дать высказаться всем остальным, если, конечно, удастся уговорить их это сделать… Джордж — потому, что имел привычку говорить только по подготовленным ему заранее материалам». Вероятно, во время своего кругосветного путешествия Агата встречала политиков типа Джорджа Ломакса на тех бесконечных официальных обедах, где присутствовала вместе с Арчи, и с немым изумлением наблюдала их одержимость желанием контролировать мир.

Сегодня «Чимниз» назвали бы снобистской книгой. Почти все ее персонажи — представители высшего класса, а те, кто к нему не принадлежит, именно так и описаны. «Мне, разумеется, знакомо ее лицо — смутно, как бывают знакомы лица гувернанток, компаньонок или людей, сидящих напротив тебя в поезде. Это ужасно, но я никогда к ним не приглядываюсь. А вы?» И когда впервые встречает Энтони при странных обстоятельствах, Вирджиния нервничает, обращаясь к нему за помощью:

«— Простите меня, — сказала она, — но вы… я хочу сказать…

— Итон или Оксфорд, — ответил молодой человек. — Об этом вы хотели меня спросить, не так ли?

— Ну, вроде того, — призналась Вирджиния».

Сочиняя «Чимниз», Агата была слишком умиротворена, чтобы интересоваться классовыми вопросами, как будет делать позднее, хотя и не в той степени, какая удовлетворила бы самолюбие наших современников. В романе «Роза и тис», действие которого разворачивается в 1945 году, когда лейбористская партия одержала победу на выборах, она будет пристально вглядываться в «старые идеи» и размышлять об их ценности («Правящий класс. Руководящий класс. Высший класс… Все эти столь ненавистные теперь определения… Однако, признайтесь, что-то в них есть»), В книге «Час ноль», написанной в 1941 году, она демонстрирует явную симпатию к молодому человеку, презираемому «превосходящим» его по общественному положению окружением, потому что он беден и живет за счет своей наружности.

«— Вы счастливы в своем маленьком, огороженном веревкой загончике, недоступном для остального стада, и смотрите на всех свысока. Вы смотрите на таких людей, как я, так, словно мы — животные, находящиеся по ту сторону ограды!

— Простите, — сказала Мэри.

— Но ведь это правда, разве нет?

— Нет, не совсем. Мы, возможно, глупы и нам не хватает воображения, но мы не злобны. Я сама консервативна и — как вы, наверное, считаете, быть может, поверхностно, — самодовольна. Но знаете, в душе я на самом деле обычный человек.

— Вы прелестное создание, — сказал он, — но вы ничего не знаете о тех животных, которые рыскают за пределами вашего маленького мирка».

Невозможно отрицать, что Агата жила в отгороженном мире, к коему принадлежала верхняя прослойка среднего класса, в том мире, где родилась. Тон писем, которые она слала из Имперского тура, — такой же, как тон «Замка Чимниз». Гостиничный номер в Сиднее «разит затхлым духом коммивояжера»; попутчица на пароходе, идущем в Аделаиду, «простая женщина, но забавная, когда во время маскарада она появилась в образе „весьма фривольной хористочки“, мы с трудом удержались от смеха!». Могла Агата порой мимоходом бросить и ксенофобское замечание. «Какое это было облегчение — избавиться наконец от „Голоса Австралии“», — пишет она Кларе из Уэллингтона. «Новозеландцы, оказывается, такие же люди, как англичане». В «Чимниз» она так описывает богатого банкира Исаакштейна: «…он был одет в безукоризненно правильный английский охотничий костюм, который тем не менее сидел на нем нелепо. У него было жирное желтое лицо и черные глаза — непроницаемые, как у кобры». На самом деле Исаакштейн оказывается очень симпатичным персонажем. Еще более симпатичен еврей Себастьян Ливинн в романе 1930 года «Хлеб великанов»; этот персонаж — каких немало в романах Мэри Вестмакотт — отличается уверенностью в суждениях и представляет собой попытку неповерхностного исследования феномена антисемитизма. В любом случае легковесные высказывания, типичные для «Чимниз» («Как все даго, он не умел плавать»), можно объяснить лишь тем, что каждому классу в каждую эпоху свойственны свои предрассудки: в конце двадцатого века о члене парламента от партии тори могли отозваться с таким же презрением и так же мало нарушая при этом общепринятые правила приличия, как во времена молодости Агаты Кристи — об иностранце.

В «Тайне замка Чимниз» Агата достигла такого уровня простоты, какой доступен лишь в высшей степени сложной личности. Она создала мир, в котором мечтала бы жить сама: населенный людьми, стоящими чуть выше ее самой в общественной иерархии, людьми, воспринимающими жизнь легко, — такими, о которых суперинтендант Бэттл говорит:

«Видите ли, большинство людей всегда оглядываются на то, что подумают соседи. Но бродягам и аристократам это безразлично, они делают первое, что приходит им в голову, и им все равно, что будут думать о них другие. Я не имею в виду только тех богачей, которые ничем не занимаются… Я имею в виду всех, кто наделен этим качеством от рождения, в ком оно воспитано поколениями: для них не важно ничье мнение, кроме их собственного. Когда бы я ни сталкивался с представителями высшего класса, они всегда были одинаковы: бесстрашны, правдивы и порой удивительно глупы».