Разговор с Вождем - Роман Злотников

И только отмахав по пустой дороге километров пять, я свернул в подходящие заросли и дал волю чувствам – меня колотило похлеще, чем несколькими днями ранее в Брестской крепости. Уже довольно давно мне не приходилось видеть, как люди, с которыми только что разговаривал, умирают на моих руках. Сейчас бы соточку пропустить, чтобы отпустило, но где взять выпивку? Фляжечку с коньяком я уже давно перестал брать с собой в поездки, опасаясь спиться (был у меня в жизни такой период, после комиссования и ухода жены, когда я ходил по краю, – Батоныч из глубокого запоя вытащил).

Дернув завязки вещмешка, заглянул внутрь и обнаружил там две солдатских фляги в суконных чехлах, две полукилограммовые банки консервов, наверное с тушенкой, полкраюхи черствого черного хлеба и толстую плитку шоколада. В одной из фляг оказалась вода, а во второй (о чудо!!!) – водка.

Хлебнув водки, занюхал хлебом и, мысленно поблагодарив того безымянного парня, собравшего мне такую славную «передачку», я совсем успокоился и начал обдумывать свои дальнейшие действия, только сейчас догадавшись вытащить из чемодана комплект карт с текущей обстановкой. В принципе доставать их ранее момента прихода в Клецк не было смысла – я просто не знал, где нахожусь. А в самом управлении НКВД как-то все очень быстро произошло. Но зато теперь времени на изучение обстановки было вполне достаточно – почти весь световой день впереди.

Просмотр карт принес неутешительный вывод: похоже, что я «удачно» подгадал под очередной прорыв фронта и нахожусь в оперативном окружении. По дороге «на колесах» точно не выбраться, тем более в одиночку: дороги фрицы перекрывали в первую очередь. Если только на своих двоих, лесами, что с тяжеленным чемоданом на горбу станет довольно трудной задачей.

Повертев в голове несколько идей, я все-таки принял нелегкое решение топать ножками. Причем идти не на восток, а на север – так у меня было больше вероятностей быстро выйти из «котла», пока немцы не укрепили его границы. Сказано – сделано! Переложив продукты и запасные диски в чемодан, чтобы снизить количество «багажных мест», я заранее тяжело вздохнул и двинулся в путь.

За время долгого пешего марша пришлось делать несколько остановок для отдыха и перекуса. В итоге чемодан полегчал на вес одной банки тушенки и фляги с водой – съел и выпил. Несколько раз подумывал бросить на хрен пулемет и запасные патроны, но все-таки решил оставить оружие при себе: нарвись я на немчуру, фиг бы отбился одним пистолетом.

И где-то ближе к вечеру, когда солнце уже начало приближаться к западному горизонту, я услышал невдалеке выстрелы. «Пойти глянуть, кто там пуляет, или поостеречься?» Любопытство победило – положив чемодан под куст и взяв «Дегтярь» наперевес, я осторожно двинулся на звуки боя.

Глава 16

25 июня 1941 года,

окрестности Клецка

Ранним вечером двадцать пятого июня они, смертельно уставшие от долгого дневного перехода, наконец нарвались…

– Вроде тихо? Пойдем, что ль? – Старшина вопросительно взглянул на летчика.

Капитан Захаров несколько мгновений поколебался, затем кивнул:

– Давайте. Тащите лейтенанта, я прикрываю. – Александр лязгнул затворной рамой, снимая трофейный автомат с предохранителя. С оружием у них после короткого боя у ручья было неплохо, захваченных у перебитых парашютистов автоматов хватило всем, так что карабины оставили на месте. А вот провиант практически полностью закончился: то ли диверсанты не собирались надолго задерживаться в советском тылу, то ли еще что, но сухих пайков у них оказалось только на двое суток.

Головко с Иськовым подхватили изготовленные из двух молодых березок и трофейной плащ-палатки носилки с лейтенантом, последние несколько часов уже не приходящим в сознание, и торопливо потрусили к дороге. Следом бежал увешанный оружием ефрейтор Еременко. Капитан Захаров с автоматом в руках замыкал короткую колонну. Носильщики с раненым еще только спускались с невысокой придорожной насыпи, когда из-за недалекого поворота неожиданно вырвалась пара немецких мотоциклов, следом за которыми пылил приземистый угловатый бронетранспортер. Видимо, гитлеровцам уже не впервой было сталкиваться с группами выходящих из окружения русских, и стрелять они начали сразу. Мотоциклы разошлись в стороны, съезжая на обочины, и сидящие в колясках пулеметчики открыли огонь. Ожидавший чего-то подобного Захаров успел плюхнуться в испещренную отпечатками автомобильных протекторов и танковых гусениц пыль, а вот замешкавшийся ефрейтор напоролся на очередь. Тяжелые пулеметные пули ударили в грудь, выбивая из спины небольшие алые фонтанчики, и боец замертво рухнул на землю, даже не успев поднять оружие. Старшина с Иськовым торопливо залегли, прикрывая собой носилки с комбатром. Вот только автоматического оружия у них не имелось, только пистолеты и гранаты, все осталось у погибшего Еременко.

«Вот и все, вот и приплыли, – отстраненно подумал комэск, прижимая к плечу здоровой руки разложенный автоматный приклад. – Сейчас меня прижмут огнем, потом перебьют мужиков, а меня гранатами закидают. Или броневик поближе подъедет, у него пулемет-то высоко установлен, да расстреляет в упор. Мой автомат его броне не опасен…»

Как ни странно, мысли о близкой смерти Александра не особо и напугали: наверное потому, что он должен был погибнуть еще тогда, во время воздушного боя, в котором сложило головы большинство ребят его эскадрильи. И так, можно сказать, в долг живет. А долг, как известно, платежом красен. Ну да ничего, сейчас он его вернет, сполна – не сполна, но вернет…

Первая очередь вышла не очень, оружие было незнакомо, и пули пошли мимо цели. Зато второй он зацепил одного из стрелков – немец дернулся и завалился назад, задирая ствол пулемета в небо. Водитель, осознав, что происходит, боком свалился с сиденья, торопливо отползая за мотоцикл. Второй пулеметчик немедленно перенес огонь на Захарова, и грунтовка вокруг вздыбилась десятками пыльных султанчиков. Одна из пуль зло дернула за рукав комбинезона, кожу плеча ожгло короткой болью, но мышцу не пробило.

«Что, не ожидали?! – мелькнула в сознании короткая мысль. – Думали, нашинкуете нас издалека да дальше покатите? А вот хренушки вам! Комэска Захарова так просто не взять! Так что получите и распишитесь! Главное, второе плечо не продырявило, а то хорош бы я был, безрукий…»

Автомат вновь стукнул в плечо отдачей, отзывавшейся в раненой руке легкой болью. Экипаж второго мотоцикла он не достал: очередь пошла слишком низко, пули лишь расколошматили закрытую маскировочным чехлом фару и выбили пыльные фонтанчики вокруг, но заставили пулеметчика прекратить огонь. Но не успел Александр обрадоваться короткой передышке, как заработал пулемет бронетранспортера, и летчик понял, что сейчас ему придется-таки героически погибнуть. И тут, как назло, автомат сухо щелкнул бойком, хотя, по прикидке Захарова, в магазине еще должны были оставаться патроны. Капитан машинально несколько раз выжал спусковой крючок, но, похоже, механизм заело.

И в этот момент во фланг гитлеровцам раскатисто зарокотал прицельными, уверенными очередями пулемет, судя по звуку: определенно не немецкий. Стреляли откуда-то из леса, с левой относительно Захарова обочины. Первая же очередь добила прячущегося мотоциклиста, другая прошлась по второму мотоциклу. Пулеметчик погиб сразу, даже не попытавшись развернуть оружие, водитель успел спрыгнуть, но пробежал не больше пары метров. Одна из пуль, видимо трассирующая или зажигательная, попала в бензобак, и вверх взметнулся огненный фонтан почти бесцветного в дневном свете пламени. Не теряя времени, неведомый союзник перенес огонь на бронетранспортер. Захаров видел, как очередь прошлась поверх угловатого корпуса, практически снеся немецкому пулеметчику голову – бронещиток прикрывал его только спереди, а следующая зачем-то ударила, высекая искры, в борт. Бронебойными он лупит, что ли? Видать, хочет тех, кто внутри сидит, достать. Но стреляет грамотно, вон как за несколько секунд со всеми разобрался! Блин, а он-то сам чего лежит, кого ждет?!

Выругавшись под нос, Александр перевернулся на бок, вытаскивая из трофейного подсумка запасной магазин и стараясь при этом держать боковым зрением ситуацию на дороге. Подзажившая за эти дни рука слушалась плохо, но все же слушалась, и ему удалось достаточно быстро перезарядить оружие. Однако чертова немецкая «машинка» начала капризничать – затвор напрочь отказался взводиться, сколько капитан ни дергал за торчащий слева рычажок. Все-таки заело! Пилот растерянно вытащил только что присоединенный магазин, как вдруг услышал за спиной вой автомобильного мотора.

Обернувшись, капитан с тоской заметил катящий в его сторону полугусеничный бронетранспортер, почти такой же, что застыл впереди, только размерами поменьше. Над лобовым бронелистом торчал кожух пулеметного ствола, возле которого маячил силуэт стрелка. Вот и все, теперь точно приплыли… Немцы даже близко подъезжать не станут, долбанут очередью, а потом ребят на обочине расстреляют, с высоты боевой машины они как на ладони. И неведомый пулеметчик не поможет, сектор обстрела не тот, с его позиции броневик просто не виден, кусты заслоняют.