Разговор с Вождем - Роман Злотников

– Батальонный комиссар Дубинин, Особый отдел штаба четвертого корпуса.

– Четвертый корпус? – присвистнул сержант. – Далековато вы забрались. Что вы здесь делаете?

– Следовал в Минск, в штаб фронта. Недалеко отсюда мою машину обстреляли и повредили, пришлось идти пешком.

– Предъявите документы! – скомандовал сержант, окидывая меня нарочито-подозрительным взглядом.

Интересно, ему такой взгляд по должности положен или он нарочито «бутафорит» – наверняка ведь успели все мои «особые приметы» срисовать, пока я, открыв рот, речь Вождя слушал. И запыленные сапоги, и нештатную кобуру, а уж здоровенный чемодан только слепой бы не увидел. К тому же, как мне показалось, я оказался единственным военным на площади.

– Пожалуйста! – Я неторопливо снял с плеча ремень, на котором висел чемодан, поставил «контейнер с ОЧЕНЬ важными бумагами на землю и достал из кармана свое удостоверение. Интересно, а здесь, у профессионала, оно пройдет проверку?

Сержант взял «корочки» и сразу отступил на два шага назад, а его бойцы чуть сместились, компенсируя перемену взаимного местоположения. Старший наряда принялся внимательно изучать удостоверение, изредка поднимая на меня глаза – то ли для того, чтобы убедиться в том, что я спокойно стою на месте и не пытаюсь сбежать, то ли для сверки с фотографией.

– Извините, товарищ батальонный комиссар, но вам придется пройти с нами! – безапелляционным тоном заявил сержант минуты через три, отработанным жестом отправляя мои «корочки» в свой карман.

«Все-таки Штирлиц прокололся! – весело подумал я. – Вот только что меня выдало? Балалайка в руках или парашют за спиной? А впрочем, какая, на хрен, разница? Мне ведь все равно именно ТУДА и надо».

– А вы свои документы мне не покажете? – на всякий случай решил подстраховаться я. – А то, знаете ли, мне уже довелось сталкиваться с немецкими диверсантами, одетыми в нашу форму…

Харитонов, всем своим видом показывая, где он видел таких наглых граждан, как я, достал и, не давая мне в руки, раскрыл и поднес к лицу свое удостоверение. Вроде бы всё правильно: сержант госбезопасности Харитонов Вадим Захарович, управление НКВД по Клецкому району.

Я удовлетворенно кивнул и сказал:

– Конечно, товарищ сержант госбезопасности, идемте!

Харитонов убрал «корочки» в карман и слегка посторонился, неявно указывая вектор для движения.

– Тем более что у меня к вашему начальству разговор серьезный есть! – добавил я, перекидывая через голову чемоданную «сбрую», уже изрядно натершую плечо.

Сержант на мой неожиданный пассаж отреагировал спокойно, только слегка поднял от удивления бровь. Дождавшись, когда я приведу свою поклажу в походное положение, старший быстро пошел куда-то в сторону от главной улицы. Я последовал за ним. Бойцы дисциплинированно шагали позади меня, по прежнему в полной боевой готовности.

Минут через десять мы подошли к невзрачному двухэтажному домику с семью окнами по фасаду. Именно такой тип домов доминировал в центре этого города. Только на окнах других виденных мной сегодня учреждений не было стальных решеток. Возле входной двери под зеленым козырьком неподвижно замер часовой с винтовкой у ноги, внимательно и строго посмотревший на нашу компанию. Сразу за головой бойца на стене висела табличка с надписью: «Управление Народного комиссариата внутренних дел по Клецкому району Барановичской области Советской Социалистической Республики Белоруссия».

– Стойте здесь! – обернувшись, приказал сержант, а сам пошел к двери.

Я послушно остановился шагах в десяти от входа. Гэбэшник обменялся с часовым репликами и махнул нам с конвоирами рукой, мол, можно продолжать движение.

«Они в самом деле паролем и отзывом обменялись? – поразился я. – Они ведь из крохотного районного управления, должны друг друга в лицо знать! Выходит, что «орднунг» не только немцы используют».

Мы вошли в небольшой «предбанник» или, если выражаться на аглицкий манер, «холл». У правой стены стоял поцарапанный стол с громоздким телефонным аппаратом, за которым сидел молодой парень с «голыми» петлицами и чистил разложенный перед ним на тряпице «Наган». На левой стене красовался небольшой портрет Сталина. Я не преминул незаметно подмигнуть Вождю: «Скоро увидимся, Иосиф Виссарионович!» Проход к дальней от входа стены перегораживал деревянный барьерчик с калиткой.

«Ничего себе у них тут охраны! – почему-то возмутился я. – А кто улицы патрулирует? Немцы где-то рядом с городом, а они тут в секретный объект играют!»

– Кстати, сержант, я пришел с востока! – негромко сказал я в спину старшего наряда. – Немцы в пятнадцати километрах от города!

Сержант недоверчиво скривился и задал наиболее дурацкий в данной ситуации вопрос:

– Там вот прямо пешком пятнадцать километров и шли?

– Так вот прямо и шел! – спокойно кивнул я. – А до того ехал на машине. Машину обстреляли и повредили, пришлось ее бросить. Но до этого я парочку мотоциклов сшиб. Если не хотите, чтобы немцы внезапно ворвались в город, пошлите разведку в восточном направлении. Счет времени, может быть, уже на минуты идет!

Сержант покачал головой, но, малость подумав, снял трубку телефона, причем прикрыл микрофон рукой, невнятно назвал номер вызываемого абонента и через несколько секунд, дождавшись соединения, начал приглушенно бубнить что-то про угрозу парашютного десанта и необходимость проверить эту информацию, выслав группу на шоссе.

«Молодец Харитонов, прислушался к голосу разума! – похвалил я гэбэшника. – Не все еще потеряно!»

– Идите за мной, товарищ батальонный комиссар! – приказал сержант, закончив разговор.

Что интересно – оба бойца-автоматчика так и остались в «предбаннике», а для меня открыли калитку. Но не успел я в нее зайти, как сидевший у барьера часовой равнодушно-буднично буркнул:

– Оружие!

– Оружие придется оставить здесь! – перевел его реплику Харитонов, незаметным, как ему показалось, движением отводя руку назад, к своему пистолету.

Я пожал плечами и вынул из кобуры «Браунинг». Оба гэбэшника так и впились в него взглядом. Ну да, пистолет-то нештатный.

– Трофейный! – пояснил я, протягивая оружие сержанту рукояткой вперед.

Гэбэшник осторожно, двумя пальцами, принял «Браунинг» и спросил:

– У вас есть еще оружие?

Я отрицательно мотнул головой. Ну не считать же за такое раскладной ножик?

– Взрывчатка? Яды? – продолжил спрашивать Харитонов.

«Ага, взрывчатка, яды… шпионская рация, шифры и коды! – про себя хихикнул я. – Золото-валюта, пароли и явки! Задекларировать мою самодельную зажигательную бомбочку или не стоит? Пожалуй, не буду – лишний ажиотаж вызовет».

– Ничего нет! – сказал я вслух.

– А что в чемодане? – не унимался сержант.

– Секретные бумаги. Вам показать не могу – соответствующего уровня допуска у вас нет.

К моему удивлению, Харитонов только кивнул, словно так и надо. А я уже настраивался на скандал, подумав, что мне тут же немедленно прикажут показать, что внутри контейнера.

– Идите за мной! – скомандовал сержант, устремляясь в дверь напротив входа. За ней оказалась узкая двухпролетная лестница, ведущая на второй этаж. Тут гэбэшник притормозил и жестом предложил мне топать вверх, а сам пристроился позади. Ну, правильно: а вдруг я все-таки шпион-диверсант и ударю его сзади по башке чем-нибудь тяжелым? К примеру, чемоданом!

Едва я ступил на верхнюю площадку, сержант снова скомандовал:

– Налево по коридору!

Я послушно последовал в указанном направлении. Коридорчик был узкий, едва двум не особенно широкоплечим людям развернуться. Окошко имелось только в торце, по обеим сторонам – глухие двери с номерками. Едва я миновал «нумер десять», Харитонов скомандовал:

– Стойте!

Я остановился и начал поворачиваться назад. А сержант постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, сразу распахнул ее и коротко доложил невидимому обитателю кабинета:

– Привел, товарищ лейтенант!

– Заводи! – раздалось из помещения.

– Проходите! – Это уже Харитонов обращается ко мне.

Ладно, прохожу…

Небольшой, «квадратов» в десять, кабинетик. Обстановка спартанская – стол напротив двери, перед ним не прикрученная к полу табуретка, а два обычных канцелярских стула, довольно сильно потертых. На левой стене – обязательный портрет Сталина, на правой – большая крупномасштабная карта. Судя по надписи поверху, Барановичского района Советской Белоруссии. В углу на табуретке (той самой?!) небольшой сейф.

«Интересно, а почему лик Вождя висит именно на левой стене, как в «предбаннике»? Здесь существуют нормативы по развешиванию портретов? – мельком подумал я. – А где же портрет наркома? Товарища Берии? Или он в обязательный перечень не входит? Недоработка…»