Дорога в Царьград - Александр Михайловский

   Наглый британский демарш вызвал всеобщее возмущение в Греции. Английский посланник в Афинах Стюарт оценивал английское влияние в Греции в этот момент как "весьма близкое к нулю". Вот тут-то российской дипломатии и надо было воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы перехватить инициативу, и окончательно вытеснить британцев из Греции.

   Но канцлер Горчаков продолжал, как глухарь токовать о некоем "европейском концерте", который должен решать все европейские конфликты. Хотя руководители русской внешней политики, и были готовы поддержать претензии Греции на определенные территории, но они уклонялись от подписания формального союза с Грецией, опасаясь, что это ухудшит и так достаточно сложные русско-английские отношения. Товарищ (заместитель) министра иностранных дел России Гирс заявил греческому послу в Петербурге: "Мы бы желали, чтобы Греция проявила к нам больше доверия; мы не можем заключить соглашение с вами, которое вызвало бы гнев Англии..."

   Вот так, послушно заглядывая в рот Лондону, российское министерство внутренних дел и завело российскую же внешнюю политику в тупик, закончившийся позором Берлинского конгресса.

   Проанализировав сложившуюся ситуацию, полковник Антонова и адмирал Ларионов решили взять дело в свои руки. Они решили направить меня в Афины, чтобы от имени сил, разгромивших Турцию и захвативших Константинополь, начать переговоры об установлении постоянных контактов с руководством Югороссии. И здесь цесаревич очень был бы очень кстати. Формально он отправлялся в частную поездку, чтобы навестить кузину и своего старого приятеля "Фреди", с которым сдружился в Копенгагене, когда он познакомился со своей любимой Минни.

   Связавшись по рации с цесаревичем (этим современным девайсом его снабдили на "Адмирале Кузнецове"), я попросил у него аудиенции. Александр Александрович сказал, что он будет рад меня видеть.

   Зайдя в уже знакомую мне гостиную, я увидел, что пребывание на флагмане эскадры не прошло для цесаревича даром. На столе у него, рядом с футляром корнета, лежал разобранный АПС - еще один подарок адмирала. Александр Александрович, заглядывая в отпечатанную для него на ксероксе инструкцию, занимался сборкой пистолета. Обстоятельный и сурьезный мужчина, наш наследник!

   Как я и предполагал, он с радостью согласился навестить своих родственников в Афинах. Правда, цесаревич поинтересовался - будет ли на то согласие Государя, но я успокоил его, сказав, что сей вопрос легко уладит мой начальник, полковник Антонова. Немного знакомый с нашей бравой Ниной Викторовной, Александр Александрович понял, что возражений со стороны его царственного батюшки, скорее всего, не будет.

   Немного подумав, цесаревич спросил меня, - Александр Васильевич, а мы как будем добираться до места - по земле или по воздуху?

   Похоже, что цесаревичу понравилось летать на вертолете. Я поспешил огорчить своего собеседника, - Ваше Императорской Высочество, скорее всего, мы отправимся в путешествие по морю. Согласитесь, что прилетев в Афины на вертолете, мы до смерти напугаем добрых греков, после чего разговаривать о чем либо, нам будет довольно сложно. По земле добираться долго, да и опасно. Поэтому, наиболее удобным, быстрым и достаточно эффектным способом передвижение будет военный корабль. Какой именно - это решит адмирал Ларионов.

   - Ну, что ж, корабль, так корабль, - пробасил Александр Александрович. - Скажите, капитан, сколько человек я могу взять с собой?

   - Ваше Императорское Высочество, исходя и соображений секретности, я бы посоветовал взять лишь самых надежных и близких вам офицеров. Человек пять, я думаю, будет вполне достаточно.

   - Хорошо, - сказал цесаревич, - а когда мы отправляемся, и как я узнаю о времени отправления?

   - Ваше Императорское Высочество, мы сообщим вам об этом по рации. Кстати, вчера на встрече вашего батюшки с полковником Антоновой было принято решение о том, что мы получим дом, в котором теперь будет находиться неофициальное представительство Югороссии, и о том, что будет создан радиоузел, из которого можно будет связаться с авианосцем "Адмирал Кузнецов", Тифлисом, а со временем, и с Санкт-Петербургом. Тогда вы сможете, что называется, в живую, поговорить с вашей очаровательной супругой и детками.

   Услышав об этом, Александр Александрович не мог удержаться от радостной улыбки. Он был хорошим мужем и любящими отцом.

   Уходящие в небо горы поросли темно-зеленым хвойным, почти черным лесом. Потому и страну эту издревле зовут Черногорией. Населена эта земля гордыми, упрямыми непокорными людьми, которых соседи кличут черногорцами.

   Сейчас эта земля пропахла кровью и порохом. Уже неделю, даже не с упорством, а каким-то остервенением, турецкие аскеры карабкаются по склонам этих гор. Черногорские воины стреляют в пришельцев из ружей, рубят их саблями, режут кинжалами, сбрасывают вниз с обрывов. Но турок слишком много, они ползут по склонам гор, как бесчисленная саранча. Вот опять, по мостам через реку Морачу маршируют свежие турецкие таборы. Сорок семь тысяч турок, против семнадцати тысяч черногорцев,

   Черногория страна маленькая, ей просто не под силу собрать столько же воинов, сколько может позволить себе огромная Оттоманская Империя. Если бойцы, вросшие в склоны этих гор, не выдержат и дрогнут, то черногорцы, как народ, перестанут существовать на этой земле. Турки в захваченных селениях не щадят ни детей, ни женщин. Ну, а мужчины и сами не просят пощады.

   Черногорцы знают, что огромная русская армия пока стоит за Дунаем, и готовится к переправе. И никто не ведает, хватит ли у черногорцев сил продержаться до того момента, пока она войдет в Болгарию.

   Правда, народный телеграф принес невероятную весть о том, что русский флот внезапно захватил Стамбул. Но князь Никола Негош не верил в это. Весть о том, что проклятая столица Османов в руках русских братьев была слишком хорошей, чтобы быть правдой.

   Закрыв глаза, князь истово молился перед боем в у походного алтаря. Впереди его ждал еще один пропитанный кровью длинный день. Он сам, как и заповедано предками, всегда был среди своих людей на самых опасных местах. У него уже сменились, погибли или были ранены, все телохранители. Вместе с князем оборону держат и его лучшие воеводы. Надежный как скала, Илья Пламенац, и бунтарь, авантюрист, военный гений Пеко Павлович. Но даже их талантов не хватало, чтобы преодолеть тройное превосходство турок в силах. Еще чуть-чуть, и...

   Хорошо еще, что турецкая артиллерия не может стрелять вверх по склону, тогда бы было совсем скверно. Собственно, именно из-за пушек черногорцы и отступили от переправ. Внезапно телохранитель князя Данило, один из последних еще остававшихся на строю, дернул его за рукав, - Смотри, княже, Знамение Господне!

   Князь открыл глаза и поднял голову - это действительно было знамение. На востоке, высоко в небе, яркую голубизну рассекали полтора десятка ярких точек, составляющих что-то вроде восьмиконечного православного креста. Белый дымчатый след, тянущийся следом за ними, свивался в общий жгут и, казалось, что его несет с востока длинная белая рука, и вот-вот в утренней голубизне прорежется лик Спасителя.

   Князь опустил голову и посмотрел на своего телохранителя, -Данило, это действительно знамение, но вот, что оно означает? - Русские перешли Дунай? - В Стамбуле сдох султан? - Или, вообще наступило Второе Пришествие? - Я... - князь не успел закончить свою фразу.

   Серебристые точки, на ходу перестраиваясь в тройки, ринулись с высоты на изготовившиеся к очередной атаке турецкие войска. Буквально на глазах вырастая в размерах, они превратились в сияющих на солнце металлических птиц.

   У князя, да и у всех черногорцев уже изготовившихся к последнему смертному бою, вдруг захолодело сердце, когда железные птицы, выровнявшись над самой землей, молнией пронеслись над турецкими войсками, над их лагерем, брошенным селением Ботук в излучине Морачи, сейчас полном турецких аскеров, жаждущих крови и добычи...

   Вслед за железными птицами по многострадальной земле Черногории прокатилась волна адского огня, сжигающая незваных гостей. На глазах князя в пепел превратились и ставка Селим-паши на левом берегу реки, и турецкие таборы, только что перешедшие реку. Те же турки, что уже начали свой путь вверх по склону, были поражены чем-то иным, чем огонь. Среди них будто пронеслась стальная метель, но только вместо снежинок на воинов султана Абдул-Гамида упали сотни, тысячи, миллионы стальных шариков.

   Сделав свое дело, железные птицы снова поднялись ввысь и растаяли в небе. Разъяренными тиграми бросились черногорцы вниз, добивать оглушенных и испуганных турок. Чисто количественно силы сторон сравнялись, но если учесть, что в одних при виде помощи Небесной Рати вселилась нечеловеческая сила и храбрость, а у других в животе стало жидко при виде того, как по их соплеменникам, словно прошла жуткая коса Малаку ль-маут - ангела смерти Азраила.