Ледокол (СИ) - "Ann Lee"

Папа подводит меня к нему, и передают мою руку в его горячие ладони. Он сжимает мои пальцы, чувствуя какие они холодные, и недовольно кривится, запахивает на мне шубу, и притягивает за плечи, в губы мои своими впечатывается. И я как будто во сне, тону в этом сладком омуте, поглощенная им полностью. И даже не слышу, как восторженно ахнули и заверещали гости, реагируя на наш поцелуй. А женщина регистратор, вставшая за стойку, громко прокашлялась.

— Мы немного забежали вперёд! — шутит она, и все вокруг смеются, и я с неохотой отстраняюсь, и пытаюсь настроить зрение на ней.

Кир снова берёт мою ладонь, сжимает в своих, согревает. Я как дурочка стою и улыбаюсь, сжимая другой рукой свой букет, в пол уха слушая речь регистратора. Стараюсь сосредоточиться, но мысленно, возвращаюсь в сладкую негу нашего поцелуя.

— Прошу ответить вас невеста! — доноситься до меня.

Я выплываю из своих мыслей.

Кир смотрит на меня выжидающе.

— Да, — отвечаю я, — конечно, да! — голос дрожит.

Регистратор кивает, и поворачивается к Киру.

— Является ли ваше желание Кир Дмитриевич, свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? Прошу ответить вас жених!

— Да! — отвечает Кир.

— Ваше взаимное согласие даёт мне право зарегистрировать ваш брак, — торжественно произносит регистратор, — прошу скрепить подписями ваше желанием стать супругами.

Мы с Киром по очереди ставим подписи. Моя маленькая и аккуратная, и его размашистая с красивой буквой «Б».

— Теперь можете обменяться кольцами, — командует женщина, подаёт Киру открытую бархатную корочку, где торчат два гладких, золотых ободка.

Он вытягивает то, что поменьше, и надевает на мой безымянный палец, в соседство с тем, что дарил с предложением. Потом я дрожащими руками, вытягиваю его кольцо, и надеваю, на его палец, на котором выбит узкий и изогнутый хвост змеи, что притаилась на тыльной стороне ладони. Он тут же перехватывает мою руку, снова сжимает, всё пытается согреть. Но я уже вся дрожу от волнения.

— Ну что ж! Объявляю вас мужем и женой. Вот теперь можете поцеловать жену! — улыбается регистратор.

Кир притягивает меня к себе, нежно ведёт по скулам, пальцами приманивая к себе, склоняется, и смотрит, словно не может наглядеться. Обрамляет горячим дыханием, а я и вовсе своё затаиваю, в ожидании первого супружеского поцелуя.

— Люблю тебя! — хрипит его голос.

— И я тебя! — отвечаю, сама тянусь к его губам. Он нежно и легко касается меня, и тут же все взрываются овациями и поздравлениями. А мы целуемся.

Самозабвенно.

Упоённые друг другом.

Секунды.

Минуты.

Часы.

Вечность.

20

Первым к нам бросается Андрей, обнимает меня. Верещит звонким голоском поздравления. К Киру подходят какие-то суровые мужчины, скупо улыбаются, жмут руки, хлопают по плечу. Ко мне кидаются мои подружки. Трещат поздравления, перемежая с комплиментами. Потом подходят родители. Мои и Кира. Напутственно говорит Дмитрий Алексеевич, потом моя мама толкает речь. Обнимают нас по очереди. А потом ещё поток людей, знакомых и не очень. И каждый выражает признание и поздравления.

Мы выстраиваемся под чудесной аркой, с колонами, для фотографии. Потом ещё и ещё, много бесчисленных фото.

На алее замелькали официанты, разносящие напитки и закуски. Под натянутым, рядом, шатром стояли столики и стулья, тоже с небольшим аперитивом. Гости постепенно расходились по алее, греясь на ярком солнце.

Мы вдруг остались одни. Стояли под колонами. Я смущенно посмотрела на Кира.

— Ты, правда, поверил, что я не приеду?

— Было такое подозрение, — хмыкает Кир, — особенно, когда телефон вырубила.

— Кир, ну куда я от тебя денусь? — всплеснула руками, и тонкий подол платья метнулся, словно дымка, потёк по воздуху.

— Красивая, зная твой характер, куда угодно, — он проводит пальцем по контуру моих губ, — ты охуенно красивая! Пиздец, просто глаз не могу отвести! — вдруг признается он.

— Спасибо, — улыбаюсь я, — а нам обязательно оставаться, может ну эту свадьбу! Нас же уже расписали!

— Не дразни меня! — рычит он, склоняясь ниже, и согревает своим дыханием мои губы. — Выкраду, не успеешь и глазом моргнуть! — и только собирается поцеловать меня, как за спиной раздаётся громкий голос.

— Ямал, харе, у вас теперь вся жизнь впереди, пошли нужно выпить! — вопит Паша, прижимая к себе улыбающуюся Иришку.

Кир вздыхает и быстро чмокает меня в губы, обнимает за талию.

— Веди, бармен, будем пить! — усмехается он, а сам ко мне склоняется.

— А ты зашла бы погрелась, руки ледяные, — говорит он, когда мы идём к шатру.

— Не хочу без тебя, — мотаю головой, на что он криво улыбается.

Но в шатре, слишком много желающих с нами выпить. Если учесть, что я не пью, так яблочный сок в фужере, то пьёт в основном Кир, и я опасаюсь, что муж мой ляжет раньше времени. Но Кир, после пятого тоста, благоразумно, теперь только чокается, не пьёт, видимо тоже понимает, что с такими темпами долго не продержится.

А тосты и поздравления сыпаться со всех сторон. Особенно стараются друзья с его стороны.

— Помню, как увидел Юлию впервые, — старается Паша, и получает предупреждающий взгляд от Кира. — Да ладно Кир, не смотри так, но я реально думал, что ту ночь она не переживёт, так она тебе мозг ела, — смеётся этот нахал.

Иришка его тут же бьёт по плечу. Мужчины рядом смеются, и как ни странно я тоже, вспоминая тот вечер, когда испытывала его терпение, а утром всё же нарвалась.

— Помню, как увидела тебя впервые, — не осталась я в долгу, — болтает и болтает, думаю, ну когда успевает машину-то вести!

Мужчины опять смеются, зная, какой Паша разговорчивый балагур.

Он тоже смеётся, а я ему показываю язык.

Вскоре нас всех приглашают пройти в зал. Начался банкет.

Мы с Киром сидим за главным столом. Гости рассредоточились за столами рядом. Андрейка сидит с нашими родителями, нетерпеливо заглядывает на стол, где стоит наш свадебный торт. Я ловлю его взгляд и подмигиваю. Он улыбается мне.

— Чего переглядываетесь? — замечает Кир.

— Да у Андрея слюнки уже текут, при виде торта, — отвечаю я.

Рука Кира ложиться мне на коленку, и слегка сжимает.

— У меня тоже бегут слюнки, — Кир как всегда в своём репертуаре.

— От торта? — выгибаю я бровь, делаю вид, что не понимаю его намёков.

— Конечно от торта, — кивает он, — охуенный такой торт. Я бы его в одного бы сожрал, никому бы не кусочка не дал, сперва бы слизал бы весь крем, а потом бы и до начинки добрался. До горячей, влажной, узкой, начинки, прямо языком бы туда нырнул, — всё это он говорит мне приглушённым рыком, пуская мурашек по моей шее, своим горячи дыханием, и зажигая на моих щеках румянец.

— Кир… — пытаюсь его остановить, потому что возбуждаюсь от этих пошлостей.

— А когда закончу с одной начинкой, перейду к другой, не менее тугой, — продолжал этот гад, издеваться надо мной.

— Тихо, подожди! — вдруг вскрикиваю я.

Он удивлённо уставился на меня. А я отрываю его руку от своего колена, и кладу на живот.

— Чувствуешь? — улыбаюсь я во все тридцать два зуба.

Он хмуриться, но тут я опять чувствую лёгкие толчки, в животе. Это впервые. И это так здорово.

Кир просто замирает. Он держит уже обе ладони, на моём животе и кажется, не дышит.

— Офигеть, — сипит он, — просто офигеть.

А потом мы замечаем, что среди лёгкой музыки, играющей фоном, не слышно голосов. Мы поднимаем глаза и понимаем, что мы облажались по полной. Тоже мне разведчики. Так спалиться, причем сразу перед пятьюдесятью гостями. Наши гляделки с ними продолжались, до тех пор, пока Паша не соскочил со своего места.

— Ну, ты Ямал силён! Поздравляем!

И все отмирают, зал наполняют голоса. Все вторят Паше. Поднимают бокалы, кричат тосты, и поздравления. Девчонки делают большие глаза и показывали кулаки, видимо сетуя, что я держала это в тайне. Я только покаянно вздыхаю, ну что тут скажешь, виновата. Родители радостно улыбались, а мама моя, которая и так про это знала, опять пустила слезу.