Ледяная принцесса - Камилла Лэкберг

Рядом с ним сидел самый младший в участке. Мартин Молин вызывал у своих коллег родительские чувства в той или иной степени, и они старались незаметно помогать ему в работе. Хотя они делали это постоянно, Мартин никогда ничего не замечал. Ему давали такие задания, с которыми мог справиться и ребенок, и правили написанные Мартином рапорты до того, как они попадали к Мелльбергу.

Он сдал выпускные экзамены в полицейской школе всего год назад. И все недоумевали: во-первых, как ему удалось поступить в школу полиции, и, во-вторых, как ему удалось ее закончить. Но Мартин был очень приятным и добросердечным парнем, и, несмотря на его наивность, которая делала его совершенно непригодным к полицейской работе, все считали, что здесь, в Танумсхеде, вреда от Мартина никому не будет, и охотно ему помогали. Особенно Анника, которая приняла Мартина в свое большое сердце и иногда, ко всеобщему удовольствию, спонтанно демонстрировала свои чувства, прижимая Мартина к себе, как медведица медвежонка. У Мартина были вечно стоящие дыбом ярко-рыжие волосы, а с веснушками могло поспорить краснотой только его лицо. Он преклонялся перед Анникой и провел много вечеров дома у Анники и ее мужа, когда хотел о чем-то спросить, посоветоваться, если случалась какая-нибудь неприятность или если он неудачно влюблялся, что, кстати, случалось довольно часто. Анника всегда была готова выслушать, собрать вместе остатки его уверенности в себе и опять выпустить Мартина в мир — в надежде, что в один прекрасный день найдется женщина, которая увидит золотое сердце за конопатым фасадом.

Последний в группе был самым непопулярным. Эрнст Лундгрен был, по большому счету, прохиндей, который никогда не упустит возможности выставиться за счет других. Никого не удивляло, что Эрнст все еще не женат. Никто не назвал бы его привлекательным, но ведь и более страшные мужики находят себе пару благодаря доброте и внимательности. Но у Эрнста начисто отсутствовало и то и другое. Поэтому он жил у своей старой мамы в крестьянской усадьбе, в миле к югу от Танумсхеде. Ходили упорные слухи, что его отец, которого недолюбливали в деревне, потому что он здорово пил и задирался, упал в подпитии с сеновала на вилы не без помощи своей жены. Но это случилось много лет назад, и историю с вилами вспоминали только в том случае, когда позлословить было больше не о чем. Правда, во всяком случае, заключалась в том, что никто не любил Эрнста, кроме его матери. В это совсем не сложно поверить, принимая во внимание торчащие вперед зубы, здоровенные оттопыренные уши, холерический темперамент, гонор и самоупоенность. Сейчас Эрнст восхищенно внимал Мелльбергу, как будто каждое изреченное шефом слово у него на глазах превращалось в жемчуга, и раздраженно шикал на остальных при малейшем звуке с их стороны, отвлекавшем его от этого наслаждения. Эрнст поднял руку, как примерный школьник, желающий задать вопрос:

— А откуда мы знаем, может быть, Андерса убил тот алкаш, а потом сделал вид, что только что его нашел.

Мелльберг одобрительно кивнул Эрнсту Лундгрену:

— Очень хороший вопрос, Эрнст, очень хороший. Но, как я уже сказал, мы исходим из того, что это та же самая личность, которая убила Александру Вийкнер. Но на всякий случай, для надежности, надо выяснить, есть ли у Бенгта Ларссона алиби на вчерашний вечер. — Мелльберг указал ручкой на Эрнста Лундгрена и при этом обвел взглядом остальных. — Вот такой тщательный подход нам и нужен, если мы хотим раскрыть это дело. Все смотрите, и слушайте, и берите пример с Эрнста. Вам всем еще ой как далеко до него.

Эрнст застенчиво опустил глаза. Но как только Мелльберг перевел взгляд, Эрнст с видом триумфатора посмотрел на коллег. Анника на это только громко фыркнула и сделала вид, что не замечает гневных взоров Эрнста.

— Так, о чем это я?

Мелльберг уцепился большими пальцами за подтяжки у себя под пиджаком и крутанулся на стуле, чтобы повернуться к стене, где висел щит с приколотыми к нему фотографиями по делу Александры Вийкнер. Другой такой же щит висел рядом, на нем пока была только одна фотография — полицейский снимок Андерса, сделанный перед тем, как «скорая помощь» увезла его тело.

— Что нам известно на настоящий момент. Труп Андерса Нильссона обнаружен сегодня утром; согласно предварительному заключению, он мертв со вчерашнего вечера. Он был повешен одним или несколькими неизвестными, скорее, несколькими, потому что потребовалась бы очень большая сила, чтобы поднять взрослого мужчину так высоко и повесить к потолку. Мы не знаем только, каким образом они это сделали. На теле нет никаких следов борьбы: синяков, царапин, полученных жертвой при жизни или уже после смерти. Как я уже сказал, это только предварительное заключение. Мы узнаем больше после вскрытия тела Андерса.

Патрик помахал рукой:

— А как скоро мы можем рассчитывать получить заключение о вскрытии?

— В настоящий момент они сильно загружены, так что этого я, к сожалению, точно сказать не могу.

Никто не удивился.

— Но мы знаем определенно, что существовала связь между Андерсом Нильссоном и первой жертвой, Александрой Вийкнер.

Мелльберг стоял, указывая на фотографию Александры, приколотую в самом центре первого щита, рядом с фотографией ее матери. Все невольно подумали, какой Александра была красивой при жизни. На фотографии в центре Александра лежала в ванне с посиневшим бескровным лицом, а заиндевевшие ресницы и волосы делали картину еще более устрашающей.

— У этой невероятно несхожей пары были сексуальные отношения. Это признал сам Андерс Нильссон. И у нас, как вы знаете, есть твердое доказательство, подкрепляющее это утверждение. Мы не знаем только, как долго продолжалась эта связь, каким образом они сошлись друг с другом и, самое главное, почему красивая богатая женщина взяла себе в любовники вонючего, облезлого алкаша. Здесь какая-то хрень, я это чую. — И Мелльберг постучал указательным пальцем по своему испещренному прожилками носу матерого алконавта. — Мартин, ты получаешь задание поглубже в этом покопаться. В первую очередь ты должен посильнее поднажать на Хенрика Вийкнера — не так, как мы делали до сих пор. Этот малый знает больше, чем говорит, даю голову на отсечение.

Мартин с энтузиазмом кивнул и записал, пока не забыл, задание в свой блокнот. Анника посмотрела на Мартина заботливым материнским взглядом поверх оправы очков.

— К сожалению, мы вынуждены вернуться к самому началу и снова искать подозреваемого в убийстве Александры. Должен сказать, Андерс в этой роли выглядел очень многообещающе, но теперь дело приняло совсем другой оборот. Патрик, тебе надо заново просмотреть все имеющиеся у нас материалы по делу об убийстве Вийкнер. Прочитай и перечитай все еще раз, обращая внимание на любую, пусть даже самую мелкую деталь. Где-то в материалах есть улика, которую мы упустили.

Мелльберг услышал эту реплику в детективном сериале, запомнил и придерживал для такого случая.

Один Ёста пока еще не получил задания. Мелльберг посмотрел на щит у себя за спиной, немного подумал и потом сказал:

— Ёста, тебе надо поговорить с семьей Александры Вийкнер, может быть, они все же скрывают что-нибудь. Спрашивай о друзьях, о врагах, детстве, отрочестве — обо всем. Поговори и с родителями, и с сестрой. Но разговаривай с ними только поодиночке, с глазу на глаз. Исходя из моего опыта, так из людей можно вытянуть больше. И еще: поезжай вместе с Молином, когда он будет разговаривать с мужем.

Ёста заранее согнулся под тяжестью ярма конкретной работы и тяжело вздохнул — не потому, что задание грозило оторвать его от гольфа (в середине холодной зимы), но за последние годы он привык не утруждать себя хоть какой-нибудь настоящей работой. Ёста почти до совершенства довел искусство казаться занятым, в то время как на самом деле сидел за включенным компьютером и раскладывал пасьянсы, чтобы убить время. Именно поэтому задание, требующее получения конкретного результата, он воспринял как непосильную ношу. Все, конец свободы. Наверняка за сверхурочные ничего не заплатят. Хорошо, если хотя бы компенсируют бензин до Гётеборга и обратно.

Мелльберг похлопал в ладоши, подгоняя их приступить к делу поскорее.

— Давайте, давайте, пошустрее. Мы не можем позволить себе сидеть на заднице, если хотим раскрыть это дело. Я рассчитываю, что на этот раз вы по-настоящему поработаете, а не так, как раньше. Что касается свободного времени, то оно у вас появится, когда закончим дело, а до тех пор будете работать столько, сколько я сочту нужным. Вот так.

Может быть, кому-то и не нравилось, что его подгоняют, как маленького ребенка, но никто ничего не сказал. Все поднялись, взяли стулья, блокноты, ручки и прочее. Задержался только Эрнст Лундгрен, но Мелльберг, вопреки своему обыкновению, не стал выслушивать его льстивые замечания и тоже выставил из кабинета.