Ледяная принцесса - Камилла Лэкберг

Он узнал Лену, блондинку-полицейского из Уддеваллы, и направился к ней. Она разговаривала по мобильному телефону, но когда Патрик подошел ближе, она быстро попрощалась со своим собеседником. Лена выключила мобильник и положила его в чехол, пристегнутый к ремню.

— Привет, Патрик.

— Привет, Лена. Что тут происходит?

— Один из алкашей нашел Андерса Нильссона повешенным в квартире.

Лена кивком указала на подъезд. У Патрика заледенело в животе.

— Я надеюсь, вы ничего не трогали?

— Нет. Ты за кого нас держишь? Я как раз сейчас разговаривала с Уддеваллой, чтобы они постарались насчет экспертов для осмотра места происшествия. Да, Патрик, мы уже сообщили Мелльбергу. Ты в курсе, что он тебе звонил?

— Нет, я как раз ехал, чтобы забрать Андерса на допрос.

— Но я слышала, у него вроде было алиби.

— Мы тоже так думали, но оно развалилось, поэтому хотели опять его задержать.

— Чушь. Как ты думаешь, что все это дерьмо значит? Я хочу сказать: довольно неправдоподобно, что во Фьельбаке вдруг появились два убийцы. Так что, по всей вероятности, Андерса убил тот же, кто убил Александру Вийкнер. А у вас, вообще говоря, есть еще какой-нибудь подозреваемый, кроме Андерса?

Патрик уклонился от ответа. Похоже, что Лена права, но он еще не готов ручаться за то, что Андерса и Александру убил один и тот же преступник. С точки зрения статистики, вероятность существования двух разных убийц была ничтожна мала, но не исключалась полностью.

— Пойдем поднимемся наверх, я посмотрю. А ты мне расскажешь, что вы уже узнали. Кто, например, поднял тревогу?

Лена шла впереди Патрика:

— Ну, как я уже сказала, Андерса нашел один из его корешей-алкашей — Бенгт Ларссон. Сегодня утром он решил к нему зайти, чтобы начать квасить с утра пораньше. Бенгт часто заходил к Андерсу и сегодня пришел опохмелиться. Когда он вошел в квартиру, то нашел Андерса повешенным на веревке, привязанной к крюку для люстры в комнате.

— Он сразу же вызвал полицию?

— Нет, не он. Он сидел возле двери и заливал тоску при помощи бутылки «Эксплорера». Тут как раз из своей квартиры вышел один из соседей, наткнулся на Бенгта и спросил, что случилось, почему тот сидит в дверях. Бенгт сказал, и сосед позвонил нам. Бенгт Ларссон слишком набрался для того, чтобы его подробно допрашивать, так что я его недавно отправила в вытрезвитель.

Патрик спрашивал себя, почему Мелльберг не звонит и не требует у него отчета о том, что тут происходит, но выбросил эти мысли из головы и удовлетворился объяснением, что неисповедимы пути Комиссаровы.

Шагая через две ступеньки зараз, он поравнялся с Леной. Когда они поднялись на третий этаж, через широко открытую дверь он увидел, как внутри, в квартире, суетятся люди. Ени стояла на пороге своей квартиры с Максом на руках. Когда Патрик подошел к ним, Макс радостно замахал своими маленькими пухлыми ручками и открыл в улыбке крошечные зубешки.

— Что здесь случилось?

Ени крепче прижала к себе Макса, который предпринимал героические усилия, чтобы выкрутиться из ее рук.

— Мы еще не знаем. Андерс Нильссон мертв. Но пока это все. Ты не видела и не слышала ничего необычного?

— Нет, ничего такого не могу припомнить. Я услышала только, как сосед с кем-то начал разговаривать на лестничной площадке, а потом приехали полицейские машины и «скорая помощь» и все начали бегать туда-сюда.

— А до этого сегодня ничего необычного не происходило? Или вечером, или, может быть, ночью? — продолжал забрасывать удочку Патрик.

— Нет, ничего.

Патрик понял, что продолжать бесполезно:

— О'кей, спасибо за помощь, Ени.

Он улыбнулся Максу и протянул ему указательный палец, что вызвало у того счастье просто неимоверное. Макс вцепился в палец Патрика и расхохотался настолько радостно, что, казалось, он сейчас задохнется. Патрик неохотно освободил палец и медленно пошел к двери квартиры Андерса, помахав рукой Максу и пропищав ему «до свидания» дурацким детским голосом. Лена стояла в дверях с ехидной улыбочкой на лице.

— Что, давно не виделись или как?

К своему ужасу, Патрик почувствовал, что краснеет, что развеселило Лену еще больше. Патрик пробормотал в ответ что-то неразборчивое. Лена вошла в квартиру и сказала ему через плечо:

— Да, хочу сказать, чтобы ты знал: я не замужем, живу одна, у меня никого нет, а мои биологические часы тикают так громко, что я по ночам спать не могу.

Патрик видел, что она шутила, что это обычный треп, ее типичная манера подкалывать, но тем не менее покраснел еще сильнее. Он не стал ничего отвечать. А когда они вошли в комнату, улыбки и желание шутить у них совершенно пропали.

Кто-то срезал тело Андерса с веревки, и теперь оно лежало на полу комнаты. Прямо над его головой с крюка в потолке свисал обрывок сантиметров в десять, остальная часть веревки была петлей затянута на шее Андерса. И Патрик видел четкую темную борозду на шее — там, где веревка впилась в кожу. Самым неприятным для Патрика, когда он видел мертвых, был их неестественный цвет лица. От удушения лицо жертвы стало жуткого сине-лилового цвета и выглядело очень странно. Изо рта высовывался толстый, распухший язык, что тоже типично для повешенных или задушенных. Хотя опыт Патрика в расследовании убийств был безграничен, в смысле — никакой, на долю полиции иногда выпадало расследование самоубийств, и лично Патрику за его карьеру досталось три штуки.

Оглядев комнату, Патрик обратил внимание на одну вещь, которая вполне определенно исключала вероятность самоубийства. Андерс никак не мог забраться под потолок и просунуть голову в петлю: поблизости не было ни стула, ни стола. Андерс просто висел в середине пустой комнаты, как абстрактный мобиль-ужастик.[25]

В связи с тем, что здесь произошло убийство, Патрик двигался очень осторожно. Открытые глаза Андерса неподвижно уставились в потолок. Патрик не мог себе позволить закрыть мертвому глаза — он знал, что до приезда экспертов тела никто не должен касаться. И, по правилам, тело нельзя было снимать, а следовало оставить висеть. В оцепенелом взгляде Андерса Патрику чудилось что-то такое, что ужасно действовало на нервы и заставляло содрогнуться. Ему казалось, что глаза мертвеца следят за ним.

Патрик обратил внимание, что комната выглядит необычно голой, и понял, что со стен исчезли все картины. На их месте осталась большая некрасивая пустота. В остальном это была все та же, ничуть не изменившаяся загаженная комната, такая же, какой Патрик видел ее в прошлый раз, но тогда ее освещали картины. Они придавали жилищу Патрика отчетливо декадентский дух из-за броского контраста грязи и красоты. А теперь это была лишь засранная и мерзкая комната.

Лена что-то тихо говорила в мобильный телефон. Она отвечала короткими односложными фразами, потом захлопнула крышку своего маленького «Эрикссона» и повернулась к нему.

— Я получила подтверждение о приезде экспертов для изучения места преступления. Они сейчас выехали из Гётеборга. Мы не должны ничего трогать. Я сказала, что мы проследим и для надежности подождем снаружи.

Они пошли в прихожую. Лена аккуратно закрыла дверь и заперла ее ключом, который висел на крючке внутри. Когда они вышли из подъезда, их обдало холодом. Лена и Патрик стали притопывать ногами, чтобы согреться.

— А куда девался Янне?

Патрик спрашивал о напарнике Лены, с которым она обычно вместе приезжала.

— Он сегодня пэбэрует.

— Пэбэрует? — спросил Патрик очень удивленно.

— Присматривает за больным ребенком — ПБР. Поблизости никого не оказалось, а искать кого-нибудь или вызывать было уже поздно. Кто знал, что все так выйдет, поэтому я приехала одна.

Патрик рассеянно кивнул. Он был вынужден согласиться с Леной. Очень многое говорило в пользу того, что искать следует одного убийцу. Хотя делать поспешные заключения означало бы допустить одну из наиболее опасных ошибок в работе полицейского, но вероятность появления в таком маленьком поселке, как Фьельбака, двух разных убийц была мала. А если принять во внимание тесную связь между жертвами, эта возможность становилась еще меньше.

— Пожалуйста, Ян, но разве мы не можем позволить себе собственный дом? Я слышала, что один из тех домов возле Бадхольмена продается. Почему мы не можем поехать и посмотреть? Оттуда просто фантастический вид и есть навес для лодок. Ну пожалуйста.

Настырный скрипучий голос Лисы вызвал у него только раздражение: теперь он почти всегда лишь раздражал его. Переносить брак с ней было бы много легче, если бы она заткнулась и красовалась молча. Последнее время ни ее пышная грудь, ни круглая попа не вдохновляли его так, как прежде. Поток слов только нарастал, и в такие минуты, как эта, он с горечью думал: неужели он женился только для того, чтобы выслушивать этот бесконечный треп.