Право Света, право Тьмы - Надежда Первухина

Лавке Чжуань-сюя повезло — до нее погромщики добраться не успели, потому что располагалась она считай на отшибе торговых рядов. В помещении царила особенная смесь ароматов: сладкая, пряная, нежная и острая. На прилавке рядами стояли большие жестянки с редкостным развесным чаем, полки пестрели коробками и пачками более популярных сортов «Бодрости» и «Липтона» — не для знатоков, а так, для тех, кому все равно, что заваривать, лишь бы выглядело как чай.

— Прошу вас сюда. — Чжуань-сюй отодвинул небольшую витрину с образцами зеленого чая и отпер скрывавшуюся за ней дверь. — Здесь лестница на второй этаж. Там я со временем собираюсь открыть чайное заведение, а пока живу сам. Заранее извините за убогость обстановки.

Однако китаец напрасно извинялся. Комната, в которую поднялись наши герои, была изящно обставлена и украшена. На стенах висели алые полотнища с нарисованными на них журавлями, драконами и букетами пионов. Посреди комнаты стоял круглый лаковый стол на львиных лапах и вокруг-приземистые кресла, обтянутые ярким, веселым шелком.

— Пожалуйста, присаживайтесь. Я немедленно приготовлю чай и угощение.

Китаец и впрямь был расторопен — не прошло и десяти минут, как на столе перед гостями уже стояли чашки с ароматным крепким чаем. Чжуань-сюй поставил блюдо со сластями.

— Прошу вас, угощайтесь, — сказал он. — И не пренебрегайте этими лакомствами. Они постные. А я знаю, что вы сейчас соблюдаете пост в честь наступающего дня рождения вашего Бога.

— Откуда же вы знаете об этом? — удивился отец Емельян.

— Это все госпожа Зоя, — улыбнулся китаец. — Она тоже держит пост. Поэтому мне пришлось приготовить сладости по ее рецепту: я не хочу, чтоб моя гостья хоть в малом терпела нужду. Хотя я не понимаю, каким образом вы совершаете подвиг пощения — в наших традициях пост подразумевает отказ от всякой пищи… О нет, нет, не подумайте, что я говорю это в упрек вам!

— О посте можно говорить всяко, — сказал отец Емельян. — Но одно в нем главней всего. Поститься надо не столько брюхом, сколько духом. У многих из нас, увы, происходит иначе: мяса есть гнушаемся, считая то за грех, а ближних своих едим поедом…

— Как это? — вытаращился китаец.

— Это аллегория, — пояснил отец Арсений. — Не в буквальном смысле едим, конечно. Осуждаем их, злословим без меры, унижаем, притесняем, презираем…

— Благородный мудрец сказал: «Вредишь ближнему — вредишь себе, злым словом поминаешь ближнего — злым словом поминаешь себя», — заметил китаец.

— Так то мудрец… У нас же про мудрецов почасту забывают и живут своим умом. А чай и впрямь хорош.

— Благодарю, — склонил голову китаец. — Вы оказываете мне великую милость, похвалив этот скромный дар вашему благородству.

— Все-таки китайцы — удивительные люди, — тихо сказал дьякон Зое.

— Это оборотень.

— И оборотни тоже, — уступил дьякон. — А теперь не тяни, рассказывай все, что знаешь об убийствах и убийце.

— Хорошо. — Зоя отставила в сторону чашку. — Нужно начать с того, как я заподозрила Федора в том, что преступник — он. Ведь сначала в городе появились безумные оборотни, можно было думать и на них. Кстати, с этими безумными тоже много непонятного: откуда они, почему не имеют прочной формы, как заразились безумием?.. Но это дело не мое, безумными занимается Стая. Думаю, они найдут ответы на эти вопросы. Так вот. Я подумала о Федоре после того, как в газетах прошло сообщение о нападении на влюбленную парочку. Помните? Некто напал на парочку и растерзал обоих. Девушка погибла, а вот мужчина нет, потому что был уже мертв. Он был умертвий. И я задумалась: кто может убить мертвеца, напав на него, как на живого? Кто не увидит в зомби именно зомби? Оборотень? Ни в коем случае. Оборотни не нападают на ходячих мертвецов, наоборот, боятся их. Даже оборотень, больной безумием, не пойдет на это. Значит, это сделал человек. И притом человек, не способный отличить ходячего мертвеца от живого, нормального человека… Скажи, Оля, ты можешь отличить умертвия от живого?

— Могу. От них же вечно за версту несет дешевым одеколоном! Они так свой… хм… запах разложения заглушают! И глаза у них без зрачков.

— Верно.

— Еще умертвия приволакивают ногу при ходьбе, — вспомнил отец Емельян. — Я как-то видел одного такого на кладбище, он там подаяние просил. На новый саван.

— И вы дали? — возмутилась Зоя.

— Дал. А не надо было?

— Это был жулик, а не умертвий! Он под умертвия маскировался, чтоб разжалобить. Саван ему новый нужен, как же! Настоящие ходячие мертвецы никогда не просят подаяния и не нуждаются в деньгах — даже работают не за зарплату, а только по одному своему интересу. Вы много дали, батюшка?

— Да не помню… Дал и дал. Подумаешь. А что и живой просил — так тоже неплохо. Глядишь, ему пригодится. Ты про свое детективное расследование продолжай.

— Я отвлеклась только потому, чтобы показать вам, что вы, а также другие старожилы города легко можете отличить умертвие от живого человека. Следовательно, тот, кто напал на мертвеца, — не местный. Приезжий.

— Так у нас сколько этих приезжих…

— Много. Но этот человек явно из тех, что приехали совсем недавно. Буквально за последний месяц. Я решила проверить, кто к нам приезжал с начала ноября и по сей день.

— А что, разве ведется такая регистрация? —удивился дьякон Арсений.

— Да. Ее ведут вампиры. Они отслеживают каждого приезжего, собирают на него всю информацию, тайно берут кровь…

— О Боже, зачем?!

— На анализ. В целях профилактики. Вдруг приезжий болен СПИДом или гепатитом?

— А вампиров-то это как касается? Они тоже СПИДа боятся?

— Вампиры — параноики. Они больше всего боятся человеческих болезней и эпидемий. Хотя сами давным-давно не люди. Видимо, это у них остаточный рефлекс. Так вот. Я связалась со своим давним знакомым, вампиром, и попросила его собрать для меня всю информацию о приезжих за последние месяцы. Он принес досье на пять человек. Но трое из них приезжали в гости к родственникам и уже уехали. Оставались только Чжуань-сюй, открывший чайный магазин, и Федор Снытников. Я должна сказать, что первым я заподозрила господина Чжуань-сюя.

— Верно, — кивнул китаец. — Госпожа Зоя пришла ко мне в лавку и начала задавать хитрые вопросы. Но потом она увидела мои глаза.

— Да. Чжуань-сюй — оборотень. Притом не просто оборотень, его вторая сущность — дракон.

— Ого!

— Я мирный дракон, извините, не бойтесь меня и пейте чай. И я никак не убийца. Госпожа Зоя поняла это, когда спросила, могу ли я отличать живое от мертвого. Я сказал, что слух мой таков, что в живом я слышу движение всех его жизненных соков. В мертвеце же нет жизненных соков. Он просто кукла из плоти.

Зоя покивала.

— Поэтому я стала сопоставлять факты и думать о Федоре. Во-первых, он был потрясен тем, что узнал о существовании в нашем городе нелюдей.

— Ну, вообще-то это многих бы потрясло, — заметила Ольга.

— Но не так сильно! Это было после репетиции. Я пришла к нему в гостиницу, говорила с ним, рассказала о странностях нашего города. А он поведал мне историю о том, что однажды видел вампиров и после этого решил стать воином с нечистью. Он служил в спецотряде, был в Чечне и наверняка научился там мастерству рукопашного боя. И не только боя, но и изощренного убийства! Я стала следить за ним. Похоже, он почувствовал это. Помните, некоторое время в городе было тихо, и все решили, что Чумовой Вервольф унялся? Но я буквально не отходила от него. И я видела, как он напал на бедную Тавифу.

— Так это ты помешала ему?! — ахнула Ольга. А отец Александр изменился в лице и посмотрел на Зою глазами, полными чувств, о которых писать затруднительно.

— Спасительница моя, — прошептал отец Александр.

— Да, кинулась на него, едва он навалился на Тавифу. Он даже не успел ее оглушить, потому что я вывернула ему руку с тем зубастым ножом. Он ранил меня, а потом убежал. Я же отнесла Тавифу к ее дому.

— И об этом никто не знает! Почему ты сразу не пошла в милицию? — воскликнула Ольга.

— А кто бы мне поверил? Обо мне самой в городе говорят гадости и считают, что убивала я! К тому же я была ранена.

— Вот почему на куртке дочки была кровь, — пробормотал отец Александр. — Кровь оборотня. Ваша кровь, Зоя.

— Да, — кивнула та.

— Сильно он вас ранил? — смущаясь, поинтересовался соборный настоятель у Зои.

— Не волнуйтесь, — улыбнулась та. — У меня почти все зажило. У оборотней это быстро.

— Но почему Снытников убивал людей? Почему нападал на них, а не на оборотней?

— Он еще большее чудовище, чем можно подумать, — сказал отец Емельян. — Да, было бы понятно, если б он нападал на оборотней — он хочет уничтожать тех, кто не является людьми. Но он убивает людей, обставляя дело так…

— Будто нападает оборотень. Ему нужно было дискредитировать нелюдей и устроить войну. Общую бойню.