Изумрудная книга - Керстин Гир

— По моему скромному мнению, присутствует некоторое сходство в осанке.

— И как только сравнивать столь юное лицо с моим, старческим?

Граф искривил губы в улыбке, которая должна была демонстрировать самоиронию.

— Года изменили мои черты до неузнаваемости, иногда я вижу в зеркале совсем другого человека, — он помахал платочком, словно веером. — Кстати, разрешите представить: его превосходительство Альберт Элкотт, первый секретарь ложи в наши дни.

— Мы уже встречались во время различных визитов в Темпл, — сказал Гидеон и легко поклонился.

— Ах да, право же, — улыбнулся граф.

Теперь и я вспомнила, почему этот Попугай показался мне знакомым. Он встречал нас перед моим знакомством с графом и доставил карету к дому лорда Бромптона.

— К сожалению, вы пропустили выход герцога и герцогини, — сказал он. — Причёска Её Светлости вызвала такую зависть. Боюсь, лондонским парикмахерам завтра не спастись от наплыва клиентов.

— Какая прелестная женщина эта герцогиня! Удручает лишь, что ей приходится вмешиваться в мужские дела и политику. Элкотт, не были бы вы так любезны оделить новоприбывших чем-нибудь из напитков?

Граф, как всегда, говорил тихо и нежно, но, не смотря на шум, царивший вокруг, каждое слово его было слышно совершенно отчётливо. Я почувствовала, что тело моё пронизывает холодом, и виной тому был вовсе не ночной свежий воздух, проникавший в зал через открытую балконную дверь.

— Разумеется! — исполнительностью первый секретарь напомнил мне мистера Марли. — Желаете белого вина? Я скоро вернусь.

Вот чёрт! Значит, пунша не будет.

Граф подождал, пока Элкотт растворился в толпе, затем сунул руку в карман сюртука и выудил оттуда письмо с сургучовой печатью, которое он тут же передал Гидеону.

— Это послание твоему Магистру. В нём содержатся детали нашей следующей встречи.

Гидеон спрятал письмо и передал вместо него графу другой запечатанный конверт.

— Здесь находится доклад о событиях прошедших дней. Вас, вероятно, обрадует новость о том, что кровь Элани Бёргли и леди Тилни уже считана в хронограф.

Я вздрогнула. Леди Тилни? Как ему только это удалось? Во время нашей последней встречи мне вовсе не показалось, что она готова добровольно сдать свою кровь для второго хронографа. Я пристально поглядела на Гидеона. Неужели он взял у неё кровь силой? В моём воображении уже возникла картина — леди Тилни в отчаянии швыряет вязаного поросёнка вслед Гидеону.

Граф похлопал его по плечу.

— Значит, остались лишь Изумруд и Чёрный Турмалин, — он оперся на свою трость, но в этом жесте не было никакой старческой немощи. Наоборот, сейчас граф Сен-Жермен выглядел невероятно могущественным.

— О, если бы он знал, как близки мы к тому, чтобы изменить мир!

Кивком он указал в другой конец зала, и я узнала лорда Алестера из Флорентийского Альянса. Как и в прошлый раз, он был с ног до головы обвешан блестящими украшениями. Драгоценные камни на его кольцах сверкали так сильно, что я могла различить каждый из них. Таким же сверкающим был и его взгляд, ледяной, полный ненависти. Это чувствовалось даже на расстоянии. Из-за его спины вынырнула мрачная фигура в чёрном, но на этот раз я не повторила ошибки нашей прошлой встречи, и не причислила его к гостям. Это было привидение, повсюду следовавшее за лордом Алестером, так же, как маленькой Роберт следовал за доктором Уайтом. Заметив меня, привидение зашевелило губами, и я была рада, что его проклятия потонули во всеобщем шуме. Хватит и того, что это страшилище является мне в ночных кошмарах.

— Он мечтает сейчас лишь о том, как бы проткнуть нас своей шпагой, — сказал граф, и голос его показался мне при этом очень довольным. — Сказать по правде, дни напролёт он не думает ни о чём другом. Ему удалось даже тайком пронести шпагу в бальный зал, — он погладил себя по подбородку. — Не сидит, не танцует, лишь стоит неподвижно, словно оловянный солдатик, и ждёт подходящей возможности.

— А мне отказали, когда я попросил взять с собой шпагу, — с укором произнёс Гидеон.

— Тебе не о чем переживать, мальчик мой, Ракоци и его люди не выпустят Алестера из-под надзора ни на секунду. Предоставим же сегодня нашим храбрым друзьям-куруцам проливать чужую кровь вместо нас.

Я снова поглядела на лорда Алестера и на чёрное приведение, кровожадно грозившее мне мечом.

— Но ведь не мог же он…. Прямо у всех на глазах… то есть, я хочу сказать, даже в восемнадцатом веке нельзя же так вот безнаказанно убить человека? — я поперхнулась. — Не хочет же лорд Алестер оказаться из-за нас на виселице, ведь правда?

Тёмные глаза графа на несколько секунд спрятались под тяжёлыми ресницами, будто он пытался уловить мысли своего противника.

— Нет, для этого он слишком хитёр, — медленно произнёс граф. — Но ему также известно, что возможностей увидеть вас обоих пред остриём своей шпаги у него не очень уж много. Его не так просто обыграть. Лишь одному-единственному человеку (и только ему!) я открыл точное время вашего возвращения, когда вы останетесь совсем одни, без оружия, в тёмном подвале. Тогда-то мы и увидим, что произойдёт.

— А-а-а… — сказала я. — Но…

Граф поднял руку.

— Не стоит волноваться, дети мои. Предатель не знает о том, что каждый ваш шаг охраняют Ракоци и его люди. Алестер мечтает об идеальном убийстве — сразу же после того, как совершится преступление, тела практически растают в воздухе, — он рассмеялся. — Со мной, однако, этот фокус не пройдёт. Что же касается меня, то у него другой план убийства.

Ну, супер.

Как только я переварила эту новость, что мы, оказывается, были приманкой «на живца», что, в общем-то, не очень изменило мои представления об этом бале, тут вернулся пёстрый первый секретарь, я снова забыла его имя, с двумя бокалами белого вина. Следом за ним семенил ещё один наш старый знакомый — толстый лорд Бромптон. Он страшно обрадовался, увидев нас вновь, и поцеловал мою руку гораздо откровеннее, чем полагалось по правилам приличия.

— Ах, вечер спасён, — воскликнул он. — Я несказанно рад! Леди Бромптон и леди Лавиния уже видели вас, но их задержали танцы, — он засмеялся, и его толстый живот задрожал. — Мне поручено пригласить вас танцевать.

— Какая прекрасная мысль, — сказал граф. — Молодые должны танцевать! Помнится, в юности я тоже не упускал ни одной возможности.

Оп-па, сейчас начнётся. Сначала я обнаружу, что две ноги у меня левые, затем вообще перестану понимать, где право, а где лево, Джордано окрестил это «абсолютной потерей ориентации». Только я хотела выпить залпом своё вино, как Гидеон перехватил мой бокал и передал его первому секретарю.