Изумрудная книга - Керстин Гир

Мадам Россини проводила меня до лимузина и помогла забраться внутрь. Я чувствовала себя как мамаша Мардж из мультика про семью Симпсонов, только вот башня на моей голове была белой, а не голубой, и, к счастью, она умещалась под крышей машины.

— Просто удивительно, как такая стройная особа может занимать столько места, — смеясь, сказал мистер Джордж, когда я, подняв свои юбки, принялась аккуратно расправлять их на сидении.

— Точно! Такому платью можно смело присваивать отдельный почтовый индекс, как маленькому району города.

На прощание мадам Россини послала мне весёлый воздушный поцелуй. Ах, какая же она замечательная! В присутствии мадам Россини я совершенно забывала о том, насколько страшной была сейчас моя жизнь.

Машина тронулась, и в тот же момент дверь штаба распахнулась, и оттуда поспешно выбежал Джордано. Его подбритые брови сложились домиком, а лицо наверняка страшно побледнело, хотя из-за обилия крема заметить это было непросто. Его рот то закрывался, то открывался, толстые губы беспомощно шлёпали, он казался мне сейчас похожим на выброшенную на берег глубоководную рыбу. К счастью, мне не было слышно, что от там говорил мадам Россини, но я замечательно могла представить, какие это были слова:

«Глупая девчонка! Ни малейшего представления об истории и менуэтах. Она же всех нас выставит на посмешище своим невежеством! Стыд всего человечества».

Мадам Россини приторно улыбнулась и сказала ему нечто такое, от чего рыбий рот неожиданно захлопнулся. Жаль, что я потеряла их из виду, когда водитель завернул на маленькую улочку, которая вела к Стрэнду.

Улыбаясь, я откинулась на сидение, но моё прекрасное настроение быстро улетучилось, уступив место напряжению и страху. Я боялась абсолютно всего: неизвестности, большого скопления людей, взглядов, вопросов, танцев, и больше всего, конечно же, очередной встречи с графом. Эти страхи преследовали меня сегодня ночью, превратившись в кошмарные сны, хотя я была рада уже тому, что мне представилась, наконец, возможность проспать всю ночь напролёт. Перед самым пробуждением мне приснился особо странный бред, будто я зацепилась за юбку, споткнулась и покатилась вниз по длиннющей лестнице, прямо к ногам графа Сен-Жермена, а тот, даже не прикасаясь ко мне, поднял меня, держа за глотку. При этом он кричал, почему-то голосом Шарлотты: «Ты — позор для всей семьи!»

А рядом с ним стоял мистер Марли, держа перед собой рюкзак Лесли и укорял: «У тебя осталось всего фунт двадцать центов на электронном проездном!»

— А вот и нет, я только что пополнила счёт!

Сегодня утром на уроке страноведения Лесли до слёз хохотала над моим сном. Но вообще-то, он был не так уж далёк от истины, ведь вчера после школы, когда Лесли садилась в автобус, у неё украли рюкзак. Какой-то мужчина резко рванул его со спины и пустился наутёк. По словам Лесли, бежал он быстрее, чем лучший британский спринтер Дуэйн Чемберс.

Но мы-то уже немного попривыкли к выходкам хранителей. А от Шарлотты (которая явно приложила к этому руку) вообще ничего другого ждать не приходится. Но, тем не менее, такой способ показался нам несколько… как бы это сказать… бестактным. А уж последним подтверждением наших догадок был тот факт, что на остановке рядом с Лесли стояла дамочка с настоящей сумочкой фирмы Hermes. Нет, ну правда, какой уважающий себя вор станет рисковать ради потрёпанного рюкзака, когда рядом — шик французской моды?

Если верить Химериусу, вчера, как только я вышла из дома, Шарлотта обшарила все углы моей комнаты в поисках хронографа, не упуская ни одной детали. Даже под подушкой не забыла посмотреть (ах, какой оригинальный тайник, с ума сойти!). После методичного обыска платяного шкафа она, наконец, обнаружила куски гипсокартона и, с победной улыбкой (по словам Химериуса) поползла на четвереньках в самые закрома шкафа. При этом она совсем не испугалась моего старого друга-паука (по словам Химериуса). Она также не выказала никакого наигранного отвращения, копаясь во внутренностях пыльного крокодила.

Да уж, додумайся она до этого на день раньше… Но «кто успел, тот и съел», — любит повторять леди Ариста. После того, как сконфуженная Шарлотта выбралась из шкафа, она взяла под прицел Лесли. И это стоило моей лучшей подруге рюкзака. Ну что ж, теперь в распоряжении хранителей находится проездной на месяц вперёд, маленькая карта города, блеск для губ с вишнёвым оттенком и пара библиотечных книг о разливе восточной дельты Ганга. Вот, собственно, и всё.

Такое поражение Шарлотте не под силу было скрыть под высокомерной миной, которую она нацепила, садясь сегодня завтракать. Зато леди Ариста признала самую большую из своих ошибок.

— Сундук уже в пути, скоро он снова будет дома, — холодно пояснила она. — Мне кажется, нервная система Шарлотты несколько перенапряжена, и, должна заметить, что вследствие этого мы были введены в заблуждение. Но сейчас следует считать инцидент исчерпанным и обратиться к другим темам.

Это было (по крайней мере, со стороны леди Аристы) абсолютно правильным решением. Шарлотта на этих словах напряжённо уставилась в свою тарелку, а остальные тем временем обменялись смущёнными взглядами и послушно переключились на единственную тему, которая пришла в голову — погода.

Только тётя Гленда взбунтовалась. Шея её быстро покрылась красными пятнами. Ей вовсе не хотелось закрывать эту больную тему.

— Вместо того, чтобы донимать бедную девочку своими замечаниями, вы должны быть благодарны Шарлотточке, что она до сих пор чувствует ответственность за всеобщее дело и старается держать ухо востро, — не удержалась она. — Как бы это получше описать? Неблагодарный труд. Я убеждена, что…

Но мы не узнали, в чём именно убеждена тётя Гленда, потому что леди Ариста прервала её ледяным голосом:

— Если ты не желаешь менять тему разговора, то за тобой всегда остаётся право встать из-за стола, Гленда.

Тётя Гленда, а вместе с ней и Шарлотта, именно так и поступили, они гордо покинули зал, заверив нас, что больше не голодны.

— Ты в порядке? — мистер Джордж, который сидел напротив меня (то есть, наискосок от меня, потому что мои разложенные по всем сидениям юбки занимали полмашины) и наблюдал, как я погружаюсь в раздумья, улыбнулся мне. — Доктор Уайт прописал тебе что-нибудь от лихорадки?

Я покачала головой.

— Нет, — сказала я. — Боюсь потерять контроль над собой в этом восемнадцатом веке.

Или ещё того хуже. Но об этом мистеру Джорджу лучше не знать. На суаре в прошлое воскресенье я продержалась только благодаря фирменному пуншу леди Бромптон. И благодаря ему же я неожиданно для поражённых гостей и для себя самой стала распевать «Memory» из мюзикла «Кошки», всего за каких-нибудь лет двести до того, как Эндрю Ллойд Вебер вообще написал это произведение. Кроме того, я прямо перед толпой преспокойно общалась с привидением. В трезвом состоянии мне бы такая вольность и в голову не пришла.