Долина кукол - Жаклин Сьюзан

Энн вскочила c кровати, бросилась в ванную и резко захлопнула за собой дверь. Уткнувшись лицом в полотенце, она старалась заглушить душившие ее рыдания. Лайон бросился за ней следом и, распахнув дверь, стал ее утешать:

– Не плачь, дорогая. С тобой все в порядке, все не тронуто. Ты по-прежнему девственница.

– Я плачу не поэтому.

– Тогда в чем же причина?

– В тебе! Ты не хочешь меня!

– Ах, радость моя, – он обнял ее, – как я могу не хотеть тебя? Это неправда. Я отчаянно, страстно жажду тебя. Но я не могу пойти на это. Видишь ли, мне и в голову не могло прийти…

Сквозь слезы в ее глазах засверкало гневное возмущение.

– Кем же ты меня считал? Потаскушкой?

– Ни в коем случае. Я просто был уверен, что ты наверняка уже была c кем-нибудь, когда еще училась в колледже, и c Алленом, конечно же.

– Аллен ко мне ни разу не притронулся!

– Теперь мне это ясно как день.

– Неужели для тебя это имеет такое огромное значение? То, что я еще девушка.

– Невероятное.

– Тогда извини меня.

Энн не могла поверить, что произносит подобные слова. Все было как в каком-то кошмарном безумном сне. Они стоят оба голые, в ярком, обезображивающем все свете неприкрытой лампочки и спорят о том, что всегда считалось и должно считаться священным. Энн схватила полотенце и набросила его на себя. Когда она заговорила, голос ее дрогнул, ей пришлось отвернуться, чтобы скрыть слезы, вновь выступившие у нее на глазах от невыносимого чувства унижения, которое сжимало ей горло.

– Пожалуйста, уйди, я хочу одеться. А я-то всегда думала, что человек, которого я полюблю, будет счастлив, что я…

Лайон не дал ей закончить. Он наклонился, поднял ее на руки и понес обратно в спальню.

– Я просто ошалел от счастья, – прошептал Лайон, – потерял голову, поэтому и повел себя как круглый дурак и идиот.

Он осторожно опустил ее на постель и лег рядом.

– Я постараюсь быть сдержанным и осторожным, – тихо сказал он. – Но если ты все-таки решишь, что не хочешь, – скажи мне прямо.

– Я хочу, не сомневайся. – Она уткнулась лицом куда-то ему в шею, отчего ее голос стал еще глуше. – Я же тебя люблю, Лайон, и хочу доставить тебе радость.

– Но в этой радости должны участвовать двое, а тебе сейчас может оказаться не очень весело. Насколько я понимаю, женщинам в первый раз редко бывает очень приятно.

– Что значит «понимаю»? Разве ты не знаешь наверняка? Неужели у тебя раньше никогда не было девственницы?

– Никогда, – c улыбкой признался он. – Поэтому, как ты сама теперь понимаешь, я волнуюсь не меньше тебя.

Энн изо всех сил прижалась к нему. Она не боялась ни боли, ни неприятных ощущений, главным для нее было то, что теперь она принадлежит самому замечательному в мире человеку. Когда она снова почувствовала острую боль, она только сжала зубы и не издала ни звука. Вдруг его тело напряглось, Лайон застонал от наслаждения, и она c удивлением почувствовала, как он отодвигается от нее. И тут она поняла почему, и блаженная радость охватила ее. В порыве страстного обладания он помнил о ней, он позаботился о том, чтобы защитить ее от возможных последствий этого акта.

Его спина была покрыта потом. Для нее это было новым доказательством того, что нет ничего лучше в мире, что высшее удовлетворение и счастье – это давать радость и наслаждение любимому. В эту минуту ее переполняла гордость за то, что она женщина, ибо нет никого важнее и могущественнее ее.

Через некоторое время, когда он снова, но как-то уже по-новому держал ее в своих объятиях, Лайон сказал:

– Сегодня радости для тебя было не много. Но дальше все будет иначе, гораздо лучше, обещаю тебе.

– Обещай только покрепче обнимать меня, Лайон, и ничего другого мне не надо. Ах, как я тебя люблю!

– А я тебе обожаю. Всю ночь мог бы рассказывать тебе, какая ты замечательная. – Он ласково гладил ей волосы. – Какая ты красивая! Но, по-моему, нам обоим следует немного поспать. Ведь завтра в одиннадцать нам надо быть на репетиции.

– На репетиции?

– Ну, во всяком случае, они ее так называют. Вот придешь, посмотришь и сама решишь, что же это такое на самом деле. – Он взял простыню, натянул ее на них обоих, затем снова нежно обнял ее и закрыл глаза. – Так вот, давай поспим немного.

– Лайон, я не смогу здесь спать.

– Почему нет? – уже сонным голосом пробормотал он.

– Не знаю. А вдруг утром позвонит Нили или Хелен?

– Забудь ты о них. Я хочу, когда проснусь, чувствовать тебя рядом со мной.

Она коснулась поцелуем его лица, бровей, глаз и легко выскользнула из его рук:

– У нас еще будет много-много подобных ночей, Лайон, но только не сегодня.

Она направилась в ванную и быстро оделась. Дело было, конечно, не в Нили и не в Хелен, просто она слишком много испытала за один короткий день. И наверняка, лежа c ним рядом, она и глаз не сомкнула бы. А утром… Такое надо переживать по капельке, не все сразу, а медленно и постепенно. Мужчины относятся ко всему гораздо проще, чем женщины. Главное сейчас – это то, что состоялось самое главное событие в ее жизни. Она познала, что такое любовь, и поняла, что только в ней весь смысл человеческого существования.

Энн вышла из спальни, приблизилась к постели, хотела что-то сказать, но увидела, что Лайон уже спит. Улыбаясь, она подошла к столу, разыскала листок бумаги со штампом гостиницы и написала на нем: «Спокойной ночи, мой спящий принц. Увидимся завтра. Люблю тебя». Прислонив записку к телефонному аппарату, Энн тихонько выскользнула из комнаты.

Лежа в своем номере, глубоко взволнованная и потрясенная, Энн долго не могла заснуть. Мысленно она перебирала события прошедшего вечера, вспоминала каждое сказанное им слово, каждое выражение его лица. Она вспомнила, как он пообещал, что в дальнейшем ее ждут более приятные физические ощущения, и засомневалась. Сбудутся ли его слова? Неужели ей самой предстоит испытать такое же блаженство и наслаждение, которое заставляло дрожать, млеть и замирать его тело? Самым важным в ее жизни теперь был Лайон, его объятия, то удовлетворение, которое она ему доставляла. Какое счастье знать, что этот изумительный человек хочет чувствовать ее тело рядом со своим, и она наконец поняла, что значит любовь. Продолжая размышлять, Энн сама не заметила,