Хрустальная пирамида - Симада Содзи

— За границу. Эрвин, сколько ты дашь, если преступление будет раскрыто до конца августа?

— Если учесть, сколько я могу потерять, то пятьдесят тысяч будет недорого.

— Пятьдесят тысяч долларов, — произнесла Леона, и режиссер на том конце провода на мгновение замолчал.

— Я готов заплатить их после того, как первого сентября дам команду начать съемки сцены сто пятьдесят один. Уговорю компанию.

— Ты обещал.

— Подожди. Ты сама собираешься ехать? К этому сыщику?

— Именно так.

— Достаточно ведь менеджера послать.

— Тот человек его слушать не будет.

— Что же это за фигура, что его должна приглашать лично знаменитая Леона Мацудзаки?

— Когда-нибудь ты его увидишь… Ладно, мне еще собираться надо.

Леона повесила трубку и стала торопливо вытирать мокрые волосы.

Иокогама, Япония — 1

К концу лета 1986 года Киёси Митараи, как вспоминается сейчас, был не в лучшей кондиции. В последнее время появились люди, которые собирают и изучают сведения о его жизни, поэтому я все же напишу об этом, хотя самому Митараи это вряд ли понравится. Он, собственно говоря, был в тяжелой депрессии.

Я стал свидетелем депрессии моего друга во второй раз. Однако, в отличие от 1979 года, в 1986 году причина депрессии была очевидна. Маленькая собачка, к которой он привязался и любил, умерла у него на коленях. Эта собачка была свидетельницей того, как Митараи добился успеха в своей работе, с каким трудом достиг нынешней своей известности.

Хозяйка этой собачки, жившая в Цунасиме, очень любила собак, но у нее неожиданно обнаружилась сильнейшая астма, из-за чего врач посоветовал ей отдать кому-нибудь животное, и она приехала к Митараи с просьбой подержать ее у себя. Тот дружил с этой женщиной уже лет десять и с радостью согласился.

Только вот собачке исполнилось уже двенадцать лет, и сердце у нее было очень слабое. Ей было трудно подниматься и спускаться по лестнице, и приходилось либо пользоваться лифтом, либо нести ее на руках. А если при этом неосторожно сжать ее грудь, собачка мучительно кашляла.

Митараи говорил, что из-за слабого сердца кровь начала застаиваться у нее в легких. В течение следующих двадцати дней собачка заметно исхудала. Митараи не отпускал ее от себя ни на минуту.

Он отвез ее к ветеринару, ей сделали укол, но это не помогло, и когда дело стало совсем плохо, Митараи, не смыкая глаз, всю ночь просидел на диване, держа ее на коленях.

Собачка свалилась на диван, из носа пошла кровавая пена. Но в следующий момент ей как будто стало лучше, она поднялась и, стоя на дрожащих лапах, посмотрела на Митараи и помахала ему хвостом.

Я вызвал хозяйку по телефону, но прежде чем та пришла, собачка жалобно завыла, вытянулась и замерла на коленях у Митараи. Из пасти и носа у нее пузырями пошла кровь.

Мой друг мужественно держался перед плачущей хозяйкой, но было понятно, что он испытал сильное потрясение.

Митараи принес от соседей пустой картонный ящик, труп положили туда и на следующее утро отвезли на кладбище для животных, где прошла кремация. Все это время Митараи почти не разговаривал.

Вернувшись в Басядо [17] после скромной похоронной церемонии, он поделился своей мыслью.

— Со смертью человека гораздо проще. Можно вспомнить про него сколько угодно неприятного.

На тот момент он все-таки сохранял бодрость.

Но с течением времени мой друг начал вести себя все более непривычно. Было видно, что чувство пустоты все сильнее овладевает им. После смерти собаки это чувство пустоты с течением времени не только не ослабевало, а наоборот, усиливалось. Возобновлялась депрессия, не беспокоившая его семь лет. Он целыми днями сидел в своей комнате, а если и выходил в гостиную, то подолгу не шевелясь сидел там, как старик, на диване.

Это случилось 25 августа, во время сильного дождя. Вернувшись поздно ночью домой, насквозь промокший, не закрывая двери и не вытирая мокрых волос, Митараи вдруг обратился ко мне:

— Исиока, я думаю, что, живя со мной, ты интеллектуально деградируешь.

Я изумился.

— Интеллектуально деградирую?

— Жизнь со мной точно не идет тебе на пользу. Меня это очень беспокоит.

Это было как удар по голове. Он впервые сказал мне такое. Я ясно почувствовал, что Митараи собирается со мной расстаться. Видимо, я стал раздражать его тем, что не пытаюсь расти над собой.

Человек в состоянии депрессии не осознает, что невольно вовлекает других в свое мрачное расположение духа. Голова Митараи, подобно высокоточному прибору, давши сбой один раз, продолжает работать во все более неправильном направлении. Всегда веселый и уверенный в себе, Митараи из-за этого становился крайне похож на пациента с тяжелой формой аутизма. Ни дать ни взять, идеально отлаженный механизм, где достаточно разболтаться одному винтику, чтобы возникла цепная реакция, из-за чего детали начинают скрипеть и болтаться, и в конце концов вся машина приходит в негодность.

В тот вечер Митараи дошел до самого дна. В любой сфере есть моменты благоприятные и неблагоприятные для начала работы, но ни до, ни после того не было худшего вечера. Неблагоприятные моменты можно сравнить с ситуацией, когда путешественника настигает песчаная буря. Тогда Митараи надо было, не принимаясь ни за какие дела, переждать, пока ветер успокоится. Но получилось совсем не так.

— Привет! — раздался веселый женский голос, и в проеме открытой двери появилась невероятно красивая женщина.

Я не мог произнести ни слова. Все мы люди, но почему женщины так отличаются от нас? Она была не просто красавица. Знаменитые люди обладают способностью создавать вокруг себя зону притяжения, подобно сильному магниту. Увидев ее в дверях своего дома, я не мог понять, что происходит.

Вслед за ней в нашу комнату вошли два крепких блондина. Один из них прижимал к груди большой зеленый сверток. Она что-то сказала по-английски, и мужчины, поставив пакет на пол в прихожей, куда-то ушли.

— Госпожа Леона, что случилось? Как вы здесь оказались?

Леона Мацудзаки, ступая красивыми стройными ногами, какие нечасто встретишь в Японии, приблизилась ко мне и запросто протянула руку для рукопожатия. Этот жест был настолько красив и элегантен, что я, не привыкший к таким вещам, не мог решить, нужно ли мне ее поцеловать, или достаточно просто поклониться, — и застыл в растерянности. От нее исходил неизвестный мне легкий аромат, к которому примешивался слабый запах дождя.

— Господин Исиока, сколько же мы с вами не виделись! Как ваши дела?

Потом, повернувшись к Митараи, актриса еще раз поздоровалась с ним. Митараи как был, во всем мокром, продолжал сидеть на диване как неживой и, казалось, не осознавал, что кто-то пришел.

— В чем дело? — обратилась ко мне Леона.

— Вы пришли в очень неудачное время, госпожа Леона, он сейчас не в лучшем состоянии.

Леона, с которой мы не виделись три месяца, стала еще красивее. С ее идеальных губ моментально исчезла улыбка, выражение лица стало серьезным. Быстро повернувшись, она села на диван напротив Митараи и взяла его за руку.

— Не знаю, что произошло, но вы должны поскорее взбодриться.

Всем своим видом она уверенно говорила: «Я приехала, поэтому все будет хорошо». В ее присутствии любой мужчина, как бы он ни был расстроен, почувствовал бы прилив сил. Но с Митараи этого не получилось.

— А, это ты? В Японию приехала… — только и произнес он, а потом снова склонил голову.

Видя такое невероятное поведение, Леона бросила взгляд на меня. Я не знал, что ей ответить.

— Господин Митараи, — позвала она, и поскольку это не произвело никакого впечатления, обошла вокруг столика и села рядом с ним. — Послушайте, пожалуйста. На вас вся надежда. Я прилетела из Америки с чувством, что хватаюсь за последний спасательный круг. — Она потрясла его за плечо. — Слушайте. Вы меня слышите? Есть работа, лучше которой вы не можете себе и представить. В запертой комнате на верхнем этаже башни убит знаменитый миллионер Ричард Алексон. И никто не в состоянии эту загадку…