Хрустальная пирамида - Симада Содзи

— Почему?

— Ты опасный человек.

— То есть как?

— Ты уверена, что если пожелаешь, то любой мужчина будет вилять перед тобой хвостом и делать все, чего тебе захочется. Тебя все время надо учить, что мир не будет вертеться так, как нужно тебе.

— Как вы можете! — крикнула Леона, удерживаемая за обе руки. — Может быть, с кем-то и так, но о вас я думаю совершенно иначе. Поэтому…

— Мы живем в разных мирах.

— Нет, неправда! — воскликнула она. — Скажите, какие книги читать. Начну прямо сегодня вечером и буду запоминать. Через месяц экзамен. Проверим, что осталось в голове.

— Сценарий и книга по генетике — не одно и то же.

— Прикажите мне бросить работу актрисы — я сейчас же брошу. Я в любой момент готова пойти по вашему пути. Мы не настолько разные, как вы думаете. У меня хорошая голова.

— Я такого приказа давать не буду. Мой приказ — это всего лишь два билета.

— Почему? Почему вы всегда так? Против чего вы возражаете? Против надежды, с которой я приехала сюда? О чем вы сейчас сказали?

— Два авиабилета. Для меня и для Исиоки.

— Получается…

— Да. Сделаю. Что там, утопление в запертой комнате на башне?.. Забавно, займемся.

Лицо Леоны на мгновение застыло. Потом она взорвалась радостными восклицаниями.

— Какое счастье! Огромное спасибо! Значит, вместе с охранниками пять… Срочно.

— Нет, мне нужны два билета до Каира.

— До Каира? Почему?

— Поеду через Каир. Там надо кое-что выяснить. Хорошо бы еще и в Брисбен заехать, но на это нет времени.

— Тогда я вместе с вами.

— Нельзя. Сейчас же возвращайся в Америку и приготовь три комплекта оборудования для подводного плавания. Еще надо срочно выяснить, какая компания строила пирамиду на Бич-Пойнт по заказу Пола Алексона и кто такие предки Стива Миллера, из какой он семьи. Как только узнаешь, сразу же сообщи по телефону в отель «Мена Хаус Оберой» в Гизе.

— Мне совсем нельзя с вами?

— Ты же говорила, что у нас только пять дней. Если можно потратить больше времени, то, пожалуйста, поедем вместе.

— Я буду мешать?

— Да, дело именно в этом, — без обиняков ответил Митараи.

— Хорошо, Африка все равно не полезна для кожи. Но почему Каир?

— Гиза. Ты ведь сказала, что труп Пола Алексона обнаружили в четырехстах километрах к юго-западу от Брисбена. Координаты этой точки — сто пятьдесят градусов восточной долготы и тридцать градусов южной широты. А Бич-Пойнт — это приблизительно девяносто западной долготы и тридцать северной широты. Сто пятьдесят восточной и девяносто западной — это две линии из трех, делящих земной шар по вертикали на три равные части. Тебе понятно, что я говорю?

— В основном понятно. А еще одна линия?

— Молодец! Еще одна линия — тридцать градусов восточной долготы.

— Это в Африке?

— Вот именно. В точке тридцать восточной — тридцать северной стоит пирамида Хуфу. В Гизе.

— Вот это да!

— Если поняла, сразу же за дело. Как раз завтра в десять утра вылетает единственный за неделю рейс « JAL» [19] в Каир. Встретимся в восемь у стойки « JAL» в Нарите [20] .

— Понятно, спасибо большое!

Леона улыбнулась.

Похоже, уйдя в свою комнату, Митараи читал не книгу по физике, а смотрел карту мира и расписание авиарейсов.

В самолете

На борту летевшего в Каир самолета Митараи был неразговорчив. Хотя признаки депрессии постепенно отступали, он еще не вернулся в свое обычное состояние.

С мрачным выражением на лице мой друг произнес:

— Почему женщины хотят обязательно со мной встретиться? Никак не пойму. Ведь я-то совершенно не хочу встречаться.

— Гм… — Я задумался. — Может быть, потому что сыщики — большая редкость? Я, конечно, знаю, что ты не только сыщик, но…

Женщины обращали внимание только на ум Митараи и отточенность его молниеносных действий в момент движения к цели, но совершенно не хотели замечать, что он постоянно манипулирует окружающими и причиняет им неудобства.

— Сначала приходят посмотреть на меня из любопытства. Потому что потом можно рассказывать, что, мол, знакома. А как доходит до третьего или четвертого раза, начинают сравнивать меня со своими ухажерами и выискивать мои недостатки.

— Наверное, это не ко всем относится. Вот Леона совсем не такая.

— Да, она действительно отличается… Как тигр в стае кошек. Если расслабишься, может съесть. Встречаться с такой можно только полным энергии.

— Она-то, наверное, не сравнивает тебя с мужчинами из своего окружения.

— Конечно, те, что вокруг нее, не ходят каждую пятницу по кабакам, чтобы повыпендриваться там, обругать свою компанию и наблевать на тротуаре на обратном пути. Но все равно — я и с ней встречаться не хочу. В конечном счете она такая же, как остальные женщины. Женщины думают, что они больше, чем кто-либо, заслуживают сочувствия. Считают, что только они делают что-то самое важное в мире. Хотя все женщины вокруг делают одно и то же. Найти женщину, думающую иначе, невозможно.

Лицо Митараи выражало предельное раздражение.

— Я страшно устал. Я это сам понимаю. Иногда то, чем я занимаюсь, становится совершенно бессмысленным, и раз в несколько лет накопившаяся усталость прорывается. Когда я полон сил, могу врать сколько угодно. Но не в такое время. Скажу без стеснения: мне никогда не понравятся такие люди. Да и самим-то себе они нравятся? Если так, то это просто странно. Несовершенные, многого не замечающие, крайне ненадежные… Не имеющие никакого систематического мировоззрения. И при этом без всяких оснований полные самоуверенности, готовые любого поставить в дурацкое положение, издеваться над людьми…

Я не мог снова не подумать, что Леона другая. Она, стоя за колонной, внимательно провожала нас взглядом, пока мы на эскалаторе спускались к таможне. Актриса совершенно не думала о своем статусе звезды и была готова на любые личные жертвы, так что обвинения Митараи в эгоистичности, на мой взгляд, не соответствовали действительности.

Я не отрицаю, что в последнее время попадаются женщины вроде тех, о которых говорил Митараи, но они не все такие. Мой друг заблуждался.

— Исиока, неправильно думать, что женщины бывают двух сортов. В зависимости от обстоятельств женщина может обернуться кем угодно.

— Хочешь сказать, что это зависит от мужчины?

— Это очень упрощенно и поверхностно, но сказать так не будет большой ошибкой. А если выражаться более точно, видя возможность получения выгоды в ближайшем будущем, женщина может обернуться и хорошим человеком. Но только если эта выгода вырастет в разы.

Митараи был в гораздо худшем расположении духа, чем я мог представить.

— Ладно, давай прекратим этот бессмысленный разговор о совершенно очевидных вещах. Поговорим о пирамидах. Ты в этих вещах дока; послушаем, что ты думаешь.

Я поднял лежавшую у меня на коленях книгу, приготовленную для такого случая.

— Я знаю только о Великой пирамиде Хуфу в Гизе. А мои знания о пирамидах вообще — не больше, чем у обычного человека.

— Пусть так, — кивнул Митараи, — это не важно. Говорили, что пирамида Бич-Пойнт построена по образцу пирамиды Хуфу. Так что этого будет достаточно.

— Хорошо, начну с того, что представляет собой пирамида Хуфу и для чего она была построена.

Я открыл лежавший на коленях небольшой блокнот.

— Наиболее распространенная версия, вполне естественно, утверждает, что это гробница царя. В Египте насчитывается около восьмидесяти пирамид, включая засыпанные песком, и совершенно ясно, что их строили в качестве могил. Но на самом деле это всего лишь самая распространенная и безобидная точка зрения. Если считать, что это захоронения, то в пирамиде Хуфу для этого слишком много странного. Прежде всего в комнате, которую называют царской, мумию Хуфу не обнаружили. В ней стоит только саркофаг. И у него нет крышки.

— Украли, наверное?

— Такая возможность есть, но ни крышку, если она существовала, ни саркофаг невозможно вынести к выходу по восходящему коридору — я потом покажу рисунок — по проходу. Так написано в книге, которую я читал. Проход слишком узкий.