Пылающая Башня (СИ) - Вайс Ден

— Но Нэн! Там еда для всех нас. Мы… Он сам сказал, чтобы мы как следует поели при первой возможности… — Старая Нэн с сомнением посмотрела на рюкзак незнакомца. За прошедшие две с небольшим седмицы, что сектанты держали приют в осаде, отрезав от внешнего мира, было съедено вообще все, что могло пойти в пищу. Последние несколько дней, она и отче вообще не брали ни крошки в рот, оставляя свои, и без того скудные порции, малолетним обитателям приюта.

— Да ты сама посмотри! Там сверток, он лежит прямо сверху, отдельно от личных вечей Всполоха. — Дуняша спокойно обошла замершую женщину, и потянул за тесемку, с трудом извлекла наружу увесистый кожаный сверток, от которого воздух вокруг наполнился ароматом копчёностей.

Вот видишь Нэн, это для нас! Лесной Дух позавчера по дороге к городу специально добыл оленя, и мы вместе готовили его мясо на костре. — Женщина приняла сверток дрожащими от волнения и голода руками. Положила на стол и еще не веря в происходящее развернула. Внутри обнаружились, переложенные тонкими длинными листьями незнакомого растения куски копчённого мяса, нарезанные на среднего размера порции, мешочек с приятно пахнущими травами и небольшая фляжка с медом. От приступа голода у Нэн потемнело в глазах.

Ее поддержали детские руки, не дав старой няне свалиться со скамейки.

— Дальше все будет хорошо, Нэн. — ласково прошептала ей на ухо Дуняша. — Помнишь ты рассказывала нам сказку про лесной дух, что всегда приходит на помощь заблудившимся детям? Мы с братом пошли его отыскать и нашли! И он пришел помочь нам… Всем нам!

Вечером, в первые за долгое время, воздух в небольшой столовой полнился аппетитными ароматами мясной похлебки и звуками детского смеха. Старшие девочки выслушав первый рассказ вернувшихся беглецов, отошли в сторонку и о чем-то шушукались. А совсем еще мелюзга с разинутыми ртами слушала на третий круг рассказы брата и сестры, что как в сказке убежали в лес за помощью и привели ее.

Я ощущал себя невесомым, словно тяготы реального мира и бренной плоти остались где-то там… позади. Не открывая глаз, я четко видел, как мое "я" парит в потоке яркого света, что пронизывает все вокруг. Это самое вокруг, одновременно везде и нигде, словно грань соприкосновения реальности и той части нашего мира, что сокрыта от глаз простых смертных.

— Где я? — мой голос разносится гулким эхом по этой, наполненной светом пустоте.

— Ты у меня в обители, Бальтазар Крюгер. Ты там, куда шел…

— Кто ты? — мои мысли все еще путаются, но последние воспоминания потихоньку начинают обретать четкость…

— Я — Феора, первая мать-настоятельница, а теперь дух-хранитель этого места. И я благодарна тебе, юный Бальтазар, за твою помощь. Не переживай, вскоре ты придешь в себя и вернешься в материальный мир…

— Мы победили? Дети… Дети в безопасности? — я наконец-то вспомнил все: голодных детишек, спасенных от банды северян, опустевший город смертных, захваченный сектантами, запертых в церкви детей и пару стариков, что оказались на пороге голодной смерти…

— Да, мальчик. Ты справился… рискнув всем… Даже своей жизнью. Я и обитатели моей обители никогда этого не забудем… — приятный женский голос с каждым словом становился все дальше, на его место приходил спокойный голос мужчины, что раз за разом повторял слова незнакомой мне молитвы. Он взывал к милости света, просил о помощи и благодарил…

Я открыл глаза и рывком сел. Сумрачная прохлада каменного зала и первые лучи восходящего солнца, что наискось падали на пол через стекла цветных витражей. Усталые слова, полные просьб и благодарности смолкли. Я повернул голову и увидел коленопреклоненного мужчину, что, сомкнув руки на груди стоял рядом. Наши взгляды встретились… В глазах старца, облаченного в строгий серый наряд, читались усталость и облегчение.

— Как ты себя чувствуешь… парень? — отче, а судя по описаниям Прокла и Дуняши, это был именно он, поднялся с колен, расправляя смявшуюся рясу.

— Хорошо… Спасибо, отче. — на мой ответ мужчина улыбнулся. Седые волосы и такого же цвета, аккуратно подстриженная бородка, морщины на добром лице. Да это точно был он — священник и хранитель детского приюта.

— Вижу ты знаешь, кто я и где ты находишься. Это хорошо. Я рад, что ты выжил. Как нам называть тебя, юноша? — отче протянул мне руку, помогая встать со странного каменного ложа. Я, обнаружив, что полностью наг, лишь подарок сестренки, браслет оставался на мне, запахнул прикрывавшую меня простыню и попытался встать на ноги.

— Меня зовут Всполох. Называйте меня так. — Ноги слушались и уверенно держали меня. Я вспомнил о Бубе и решил не тянуть и призвать его.

— "Не надо Хозяин. Не здесь… Дух хранитель храма просила не призывать меня под сводами ее обиталища… Хозяин. На улице можно… Но не здесь Хозяин." — вняв голосу своего фамилиара и убедившись, что с ним все в порядке, я окончательно успокоился. Вспомнив приятный женский голос, что сопровождал меня в том странном месте… или состоянии… полном света и тепла, я решил не нарушать волю приютившей меня сущности.

— Кличка…? — отче нахмурился.

— Имя… мне его дали приемные родители… там… — я неопределенно махнул рукой в сторону где, как мне казалось, находился Вечный лес.

— Имя… — задумчиво протянул отче, и еще раз взглянул на меня, с еще большим интересом. — Пусть будет так, Всполох… из Темнолесья.

Наши взгляды вновь встретились, этот старик точно знал многое, что по словам Видящего должно быть сокрыто от простых смертных. С каждым новым днем, каждым шагом я все чаще ловил себя на мысли, что меня словно ведет некая воля, или стечение обстоятельств, случайных встреч, каждый раз направляя меня в сторону ответов на мои вопросы…

Скрипнула дверь и в проеме показалось любопытное детское личико. — Он проснулся! Несите скорее! — дверь распахнулась и в главный зал ввалилась гомонящая кучка ребятни разных возрастов. Впереди с гордо поднятой головой шел Прокл, неся на вытянутых руках перед собой парящую глиняную кружку.

— Вот. Как ты любишь — подойдя ко мне и протянув свою ношу, сказал мальчик. Я уже почуял запах любимого чая и с улыбкой принял подношение. Несколько глотков приятного и очень горячего напитка развеяли последние сомнения и опасения.

— А где Буба? — из-за плеча брата высунулась светлая головка Дуняши. — А то мы рассказывали ребятам и обещали показать… а его нет.

— Он отдыхает. Скоро я призову его. — Я погладил ребят и вновь пригубил горячий чай.

— А где моя одежда и вещи?

— Ваша сумка… господин в келье отче… — Грузная женщина с добрым лицом, сохранившим следы недавних невзгод несколько замялась. — Правда мы… ребята сказали, что еда в ней… для нас. Поняв, что беспокоит ее, я улыбнулся и кивнул.

— Вы правильно сделали. Это действительно так, дети сказали мне, что вы голодаете и мы добыли ее для вас.

— Ваша одежда еще сохнет, девочки вчера ее заштопали и постирали, думаю скоро ее можно будет надеть. — Старая няня вновь смутилась и от чего-то покраснела. Я поглубже запахнул простыню и в нерешительности посмотрел на отче.

— Пойдем за мной, Всполох, посмотрим что-нибудь для тебя из моих вещей. — Отче похлопал меня по плечу, поманив за собой. Дети расступились, рассматривая меня словно диковинку, пропуская нас внутрь жилой части приюта.

Скромность на грани бедности. В центре комнаты, что видимо служила обитателям приюта столовой, стоял длинный стол, вдоль которого расположились две лавки. Боковые стенки комнаты были скрыты длинными занавесями, как я позже узнал, там спали дети, с одной стороны девочки, с другой мальчики. В центре противоположной от входа стены, я увидел массивный камин с причудливыми железными приспособлениями и вместительным котлом. Рядом с ним виднелась небольшая кучка деревянных обломков, что заменяли обитателям дрова. Пара дверей по обеим сторонам от камина и все.

Священник провел меня к правой двери, за которой оказалась небольшая комната. Стул, стол с огарком свечи, небольшой шкаф и книжная полка. Узкая и низкая кровать да уже виденный мной знак Митрианства — длань света. Отче указал мне рукой на стул, а сам направился к шкафу. Бормоча что-то себе под нос он несколько минут рылся в нем, видимо что-то выбирая.