Злой умысел - Робин Кук

Прошло совсем немного времени с начала первой операции по биопсии, когда его вдруг попросили принести еще один литр раствора Рингера. Трент с трудом сдержал радость.

Когда он вошел в центральную процедурную, там было несколько человек персонала. Трент знал, что должен проявлять осторожность, проверяя свою ампулу, но на него никто не обращал внимания. Все были заняты подготовкой новых хирургических наборов взамен использованных в этот день. Слева от него находились ненаркотические медицинские препараты.

Он взял с полки бутылку с рингером. Дверей в этом помещении не было, и он видел, что все заняты подсчетом хирургических инструментов для каждого набора.

Не спуская глаз с работающих медсестер, Трент осторожно просунул руку в коробку с маркаином. И почувствовал легкое возбуждение. В коробке оставалась только одна ампула с абсолютно гладким концом. Значит, его ампулу уже взяли.

С трудом сдерживая волнение, Трент вышел из центральной процедурной и направился в четвертую операционную. Отдав помощнице анестезиолога рингер, он спросил дежурную медсестру, не надо ли еще чего-нибудь. Она его поблагодарила. Операция проходила спокойно. Биопсию уже отправили в морозильник, все близилось к концу. Трент сказал дежурной медсестре, что скоро вернется.

Выйдя из операционной, Трент поспешил к доске расписаний. Он чуть не закричал от радости. Эпидуральную анестезию сегодня должны провести в семь тридцать во время эндоскопии брюшной полости, и делать ее будет доктор Дохерти! Удаление грыжи в этот день вообще нигде не значилось, наверное, его перенесли на другой день. Значит, его ампулу используют при эндоскопии брюшной полости.

Трент посмотрел, где должна проводиться эндоскопия. В операционной номер двенадцать. Он развернулся и поспешил в анестезиологическое отделение к этой операционной. Дохерти уже был там. Пациент тоже. На нержавеющем столике лежала его ампула маркаина.

Трент не мог поверить в такую удачу. Помимо того, что анестезиологом был Дохерти, пациентом оказалась молодая цветущая девушка. Об этом можно было только мечтать.

Не желая, чтобы его видели слоняющимся без дела в этом отделении, Трент не стал задерживаться и ушел к себе. Но оказалось, что в своей операционной он просто не может спокойно сидеть. Трент так стремительно ходил по ней, что хирург, проводивший биопсию, попросил его либо сесть, либо покинуть помещение.

Обычно такое обращение приводило Трента в ярость. Но не сегодня. Думая о том, что сейчас стрясется в другой операционной и что он должен потом сделать, он не мог успокоиться. Как только все это произойдет, ему надо вернуться в операционную и забрать пустую ампулу. Эта часть задания волновала Трента больше всего, хотя до сих пор его всегда выручала шоковая обстановка в операционной. Окружающим было не до него, и все же этот момент он считал самым слабым местом в своей разработке. Никто не должен видеть, как он вынимает ампулу из контейнера.

Трент поднял глаза на часы. Минутная стрелка приближалась к самой верхней отметке. Все должно произойти через несколько минут. Спину его ожег приятный холодок тайного удовольствия. Он любил это нервное возбуждение!

Глава девятая

Четверг

18 мая 1989 года

7.52

Ревущая «скорая» с Гэйл Шаффер буквально ворвалась в больницу Святого Жозефа и подлетела к свободному месту около неотложного отделения. Врачи и медперсонал уже были предупреждены по телефону, с чем они столкнутся и что нужно иметь в операционной. Прежде всего — сердечные и неврологические средства, а также аппаратура для поддержки жизнедеятельности этих систем.

Приехав по вызову Анни Уинтроп, бригада «скорой помощи» высказала свое предположение по поводу того, что произошло. У Гэйл Шаффер случился припадок эпилепсии. Очевидно, она почувствовала его приближение, иначе почему же вода в ванне была закрыта. Во всяком случае ее соседка Анни Уинтроп заявила, что именно так она и застала Гэйл. К сожалению, закрутив кран, Гэйл не успела выбраться из ванны и уже в припадке эпилепсии несколько раз ударилась головой о краны и стены самой ванны. Этим объясняются огромные ссадины на лице и на голове под волосяным покровом. Самая глубокая рана проходила по лбу вдоль волос.

Вытаскивая Гэйл из ванны, медики обратили внимание на мышечную вялость: создавалось впечатление, что Гэйл полностью парализована. Пульс у нее был сбивчатый, неравномерный. Медики попытались привести ее в чувство с помощью средств, которыми была оснащена их машина.

Не успела открыться дверь машины, как Гэйл уже вынесли и мгновенно доставили в травматологическое отделение. Здесь к ее приезду были готовы.

Все лихорадочно работали. Жизнь Гэйл явно висела на волоске. У нее была серьезно поражена проводящая система сердца, отвечающая за регулирование ритма сердечных сокращений.

Невропатолог согласился с диагнозом бригады «скорой помощи», сделанным на месте: практически полный вялый паралич серьезно затронул сердечные нервы. Однако некоторые группы мышц все еще проявляли признаки рефлексивной активности, в то время как никакой закономерности их подчинения или взаимосвязи не наблюдалось. В этом вопросе царила полная неопределенность.

Быстро обменявшись мнениями, все пришли к выводу, что припадок эпилепсии у Гэйл был вторичным по своей природе и явился результатом либо кровоизлияния в мозг, либо его опухоли. Диагноз, естественно, был предварительный, но цереброспинальная жидкость, как ни странно, оказалась чистой. Одна из ординаторов-терапевтов не согласилась с этим заключением, по ее мнению, они наблюдали последствия отравления каким-то очень специфичным препаратом. Она настаивала на проведении специальных анализов крови на предмет определения успокаивающих и расслабляющих препаратов, особенно современных, разработанных в последнее время синтетическим способом.

У ординатора-невропатолога также было свое мнение, отличное от первоначального диагноза. Он считал, что поражение центральной нервной системы не может объяснить проблему паралича, и присоединялся к мнению ординатора-терапевта, что здесь имел место случай серьезного отравления. Делать какие-либо другие выводы он не стал, мотивируя это тем, что лучше дождаться результатов дополнительных анализов.

По поводу травмы головы все были едины. Физическое воздействие было налицо. Рентгеновский снимок заставил всех вздрогнуть и поморщиться. Удар оказался настолько сильным, что повредил даже лобную пазуху. Тем не менее, даже такая тяжелая травма не могла стать причиной того, что произошло с Гэйл.

Несмотря на серьезные опасения, вызванные нарушением у Гэйл сердечной деятельности, исследование решили не откладывать. Ординатор-невропатолог сумела преодолеть все бюрократические препоны и формальности и быстро все уладила. Гэйл отвезли в рентгеновский кабинет и поместили в огромный рентгеновский аппарат, по форме напоминающий большой пирожок. Правда, врачи опасались, что магнитное поле может негативно сказаться на и без того нестабильном состоянии сердечной системы Гэйл, но необходимость как можно быстрее определить конкретное состояние внутричерепной полости отодвинула эти доводы. Все, кто принимал участие в исследовании, столпились вокруг экрана монитора, наблюдая за первыми линиями рождающегося изображения.

Билл Дохерти поднял пятикубиковый шприц к свету и осторожно надел колпачок на кончик иглы. Плававшие раньше вдоль стенок шприца пузырьки воздуха скопились теперь в верхней его части. Внутри было два кубических сантиметра раствора маркаина с адреналином.

Доктор Дохерти даже не сомневался в успешном проведении эпидуральной анестезии у Карен Ходжес. Все шло как по маслу. Первая пункция не причинила ей ни малейшей боли. Игла Туохи вошла без всяких проблем. Он с удовлетворением констатировал, что она попала в эпидуральное пространство, потому что при нажатии на поршень шприца исчезло характерное сопротивление. Пробная доза тоже подтвердила, что игла находится в нужном месте. И, наконец, маленький катетер тоже вошел в направляющую иглы с поразительной легкостью. Все это подтверждало: катетер в эпидуральном пространстве. Теперь Дохерти мог вводить терапевтическую дозу.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он. Карен лежала на правом боку спиной к нему. После проведения анестезии он повернет ее на спину.

— Кажется, все в порядке, — ответила Карен. — Вы закончили? Я все еще ничего не чувствую.

— А вы пока и не должны ничего чувствовать.

Он ввел ей пробную дозу и проверил давление крови. Давление не изменилось, пульс — тоже. Проверяя давление, он наложил на катетер небольшой пластырь. Через несколько минут снова проверил давление крови — оно не изменилось. Тогда он проверил чувствительность нижней части ног. Ни онемения, ни потери чувствительности не было, а это, в свою очередь, означало, что катетер попал точно в эпидуральное пространство, а не в какое иное. Дохерти был доволен. Теперь все готово для введения основной дозы.