Злой умысел - Робин Кук

Несмотря на то, что во рту у нее остался какой-то пыльный привкус, а горло отчаянно пересохло, Карен тщательно следила за тем, чтобы туда не попала вода. Доктор Силван специально предупредил ее об этом: перед операцией нельзя ни пить, ни есть. Даже чистя зубы, она не сделала ни глотка.

Карен хотелось, чтобы к сегодняшнему дню все уже закончилось, а не начиналось. Она понимала, как это глупо, но ее не покидала тревога. Лекарство с этим не справилось. Карен постаралась занять себя размышлениями о душе и одежде.

Когда пришло время ехать в больницу, Марсия подогнала свой автомобиль. В дороге она без устали болтала, стараясь поддержать беседу. Но Карен была слишком слаба, чтобы отвечать. Подъехав к парковочной стоянке у больницы, Марсия остановилась, и они некоторое время посидели в молчании.

— Все-таки боишься, да? — наконец спросила ее Марсия.

— Да, и ничего не могу с этим поделать, — призналась Карен. — Я понимаю, это глупо…

— Совсем не глупо, — сказала Марсия, — но поверь, с тобой ничего не случится. Это чувство скоро пройдет. Потом будет намного легче. Самое неприятное — это страх ожидания.

— Надеюсь, так оно и будет, — отозвалась Карен. Ей очень не нравилось, что на улице менялась погода. Снова начался дождь. Небо было таким же хмурым, как и чувства в ее душе.

В ожидании своей очереди — вход для тех, кому операцию назначили заранее и кто приезжал в больницу в день ее проведения, был особый, — Карен и Марсии пришлось простоять у дверей около четверти часа. Увидеть тех, кому предстояла операция, в этой толпе было несложно. Вместо того чтобы читать журналы, как это делали другие, они тупо перелистывали страницы. Когда подошла очередь Карен и дежурная медсестра, пригласив войти, вежливо ее поприветствовала, Карен «прочитала» таким образом три журнала.

Просмотрев все документы, медсестра еще раз убедилась, что все в порядке. Накануне Карен сделали анализ крови и электрокардиограмму. Специальная форма о согласии на проведение обследования была подписана и заверена еще раньше. Был приготовлен браслет с ее фамилией и инициалами — медсестра помогла Карен застегнуть его на запястье.

Она получила больничную сорочку с завязкой на спине и робу. Потом ей показали комнату для переодевания. Когда Карен уже положили на каталку и повезли в предоперационную палату, она испытала легкий приступ паники. До этого момента Марсии было разрешено сопровождать подругу.

В руках у нее была сумка с одеждой Карен. Она попыталась пару раз пошутить, но Карен не смогла ответить ей тем же. Подошел санитар, проверил номер каталки, надпись на браслете Карен и сказал:

— Пора ехать.

— Я подожду, — крикнула ей Марсия, когда каталка с Карен тронулась с места. Карен помахала ей рукой и опустилась на подушку. Она хотела попросить санитара остановиться, чтобы встать и уйти. Еще можно вернуться, взять у Марсии одежду, переодеться и спокойно уйти из больницы. Эндометриоз не такое страшное заболевание. Она и так прожила с ним довольно долго.

Однако ничего такого Карен не сделала. Она чувствовала себя, словно в водовороте неизбежных событий, следующих одно за другим. Помимо ее воли, они затягивали Карен в пучину неизвестности. Еще стоя перед выбором, соглашаться ли ей на эндоскопию брюшной полости, Карен почувствовала, что теряет привычную уверенность. Она стала узником этой системы. Двери лифта закрылись. Карен ощутила, как она поднимается куда-то вверх, и последняя надежда избежать неизвестности растаяла навсегда.

Санитар оставил каталку Карен в предоперационной рядом с десятком таких же каталок. Она обвела взглядом лежащих на них пациентов. Большинство, закрыв глаза, сохраняли внешнее спокойствие. Самые нервные осматривались по сторонам, но и они не казались такими испуганными, как она.

— Карен Ходжес? — позвал чей-то голос.

Карен повернула голову. Рядом стоял врач в маске. Он появился так неожиданно, что она даже не заметила, откуда он вышел.

— Я доктор Билл Дохерти, — сказал он. Похоже, он был ровесником ее отца. У него были усы и карие глаза. — Я ваш анестезиолог, — представился доктор.

Карен кивнула. Дохерти еще раз пролистал историю ее болезни. Это заняло у него не так много времени, потому что там почти ничего не было. Он задал ей обычные вопросы об аллергиях на медицинские препараты и о последних перенесенных болезнях. Потом речь зашла об эпидуральной анестезии.

— Вам уже делали такую анестезию?

Карен сказала, что об эпидуральной анестезии она узнала от своего лечащего врача. Слушая ее, Дохерти согласно кивал головой, а потом добавил:

— Этот вид анестезии обеспечит максимальное расслабление ваших мышц, что существенно поможет доктору Силвану при проведении обследования. К тому же она намного безопаснее, чем общая анестезия.

Теперь кивнула Карен и спросила:

— Вы уверены, это сработает и я ничего не почувствую, когда они там будут делать осмотр и брать пробы?

Доктор Дохерти взял ее за руку.

— Я абсолютно уверен, что все сработает, как вы выразились. Вы знаете что-нибудь об этом процессе? Все, кому делают эту анестезию в первый раз, беспокоятся, что она не сработает. Такого не бывает. Она всегда работает. Так что успокойтесь и не волнуйтесь. Договорились?

— Можно еще один вопрос? — спросила Карен.

— Сколько угодно.

— Вы читали книгу «Кома»?

Дохерти рассмеялся.

— Читал. И фильм смотрел.

— Ведь такого никогда не бывает, правда?

— Конечно, нет! — заверил ее он. — Какие еще вопросы?

Карен отрицательно покачала головой.

— Ну, тогда все в порядке, — сказал Дохерти. — Сейчас медсестра сделает вам небольшой укольчик — чтобы вы чуть-чуть успокоились, а потом, когда нам сообщат, что ваш врач уже переодевается, я отвезу вас в операционную. И поверьте, Карен, вы ничего не почувствуете. Доверьтесь мне. Я делал это уже тысячу раз.

— Я верю вам, — сказала Карен. У нее даже получилась улыбка.

Дохерти вышел из предоперационной через раздвижные двери. Выписав заказ на транквилизаторы для Карен, он зашел в анестезиологическое отделение и взял необходимые препараты. После этого направился в центральный холл.

Из центрального холла Дохерти вышел с несколькими флаконами рингера. Сунув их под мышку, открыл коробку с пятипроцентным раствором маркаина. Будучи всегда пунктуальным и чрезвычайно щепетильным в данных вопросах, Дохерти проверил наклейку. Все нормально, это пятипроцентный раствор маркаина. А на крошечную впадинку на самом кончике ампулы Дохерти внимания не обратил, попросту ее не заметил. Ведь именно этот конец он потом отобьет, чтобы набрать содержимое ампулы в шприц.

Возвращаясь домой после работы и уже подходя к своему подъезду, Анни Уинтроп почувствовала, что устала намного больше обычного. Шел сильный дождь, и она зябко ежилась под своим зонтиком. Температура упала, казалось, сейчас не лето, а начало зимы.

Ну и ночка сегодня выдалась! В отделении интенсивной терапии целых три случая остановки сердца! Такого не было все последние месяцы. Своеобразный рекорд. Попытки вернуть к жизни этих троих, постоянный контроль за всеми остальными пациентами — это может измотать любого, даже самого уравновешенного человека. Она шла и мечтала, как примет теплый, приятный душ, а потом заберется в постель.

Подойдя к двери, Анни запуталась с ключами, которые, к тому же, вдруг выпали у нее из рук. Да, она слишком устала. Вставив нужный ключ в замок и попытавшись его повернуть, она поняла, что дверь открыта.

Анни замерла. Они с Гэйл всегда захлопывали замок, даже когда были дома. Это было у них твердое правило.

С чувством легкого волнения Анни повернула ручку двери и слегка приоткрыла ее. В гостиной горел свет. Гэйл дома?

Что-то остановило Анни на пороге. Что-то говорило ей об опасности. Но из квартиры не доносилось никаких звуков. В комнатах стояла мертвая тишина.

Анни приоткрыла дверь шире. Кажется, все в порядке. Но нет! Перешагнув порог, она сразу почувствовала этот ужасный запах. Он так и ударил ей в ноздри. Как медсестра, она слишком хорошо его знала.

— Гэйл! — позвала она. Обычно когда Анни возвращалась после такой смены домой, Гэйл еще спала. Анни прошла к ее спальне, и заглянула в открытую дверь. Там тоже горел свет. Здесь запах был сильнее. Она снова позвала Гэйл и только после этого вошла в спальню. Дверь в ванную была открыта. Подойдя к двери и заглянув внутрь, она в ужасе отпрянула и закричала.

Сегодня Трент помогал в четвертой операционной, где было запланировано несколько операций по биопсии[29] груди. Как он думал, ему предстоял легкий день, если, конечно, биопсии не окажутся положительными, что было маловероятно. Его устраивало такое распределение, потому что работа давала ему прекрасный шанс проследить за своей ампулой маркаина. Вчера у него такой возможности не было.