Поместье Лок-Даун - Бет Коуэн-Эрскин

– Подумай.

Олли поставил поднос на стол и посмотрел на экономку:

– Так, когда леди Джорджина переселилась сюда, я перестал успевать начищать всю обувь зараз: чистил одну половину в один день, половину – на следующий. А потом вообще перестал чистить. Примерно с того времени, когда мистер Фергюс и мистер Сесил поругались в оружейном зале. – Поразмыслив с минуту, он кивнул: – Да, как раз с тех пор.

Миссис Макбейн произвела в уме расчеты: тогда же заболела камеристка Констанции.

– А ботинки и сапоги, что стоят в комнате для обуви, ты тоже чистишь?

– Нет. Только если кто-то попросит.

– Тебя кто-нибудь просил почистить уличную обувь с тех пор, как умер его светлость? – Миссис Макбейн затаила дыхание, чувствуя, как громко стучит сердце.

Он покачал головой, а на его лице отразилось беспокойство:

– А что, нужно? Если хотите, могу почистить завтра.

– В этом нет необходимости, Олли. Спасибо. Беги, тебе пора.

Она развернулась и прямиком направилась в комнату для обуви, заметив, что натащила со двора дождевой воды и грязи. И так людей не осталось, не хватало еще, чтобы кто-нибудь поскользнулся и убился. Выругавшись, миссис Макбейн пошла за шваброй.

Протерев пол, она решила проверить свои подозрения и посмотрела на часы: чай только что подали. Значит, у нее есть максимум тридцать-сорок минут до того, как семья покинет библиотеку. Лучше всего начать с гардеробных. Миссис Макбейн вошла в покои Констанции.

Констанция обожала обувь и тратила немало времени на ее приобретение. Причем покупала такую, которая не годилась для загородной жизни. Миссис Макбейн это ее пристрастие было непонятно. Обувь есть обувь. Она нужна для того, чтобы ноги не мерзли, не промокали и не пачкались. Почему к каждому платью должны быть отдельные туфли? Это было выше ее понимания.

Качая головой, экономка открывала платяные шкафы и внимательно осматривала нижние полки. Все пары благодаря стараниям камеристки стояли задниками наружу ровно в ряд, чем-то напоминая клавиши фортепиано. Никаких пустот между ними миссис Макбейн не заметила: значит, все туфли на месте. Она вздохнула. Здесь, наверно, пар пятьдесят, прикинула экономка. Несколько было кожаных, но большинство – шелковые, бледных оттенков и обильно украшены бисером. Господи, изумилась миссис Макбейн, у нее даже сапоги на каблуке. Ни одна из этих пар не выдержала бы прогулки до запруды и обратно.

Миссис Макбейн проверила шкафы остальных дам и пришла к такому же заключению. У других обуви было гораздо меньше, но все туфли стояли ровными рядами и находились в идеальном состоянии. Не проверила она только гардероб ее светлости. Но как это сделать, не потревожив госпожу? Тут было над чем подумать. А пока экономка направилась в комнату для обуви.

Здесь у каждого члена семьи было отдельное место для размещения уличной обуви. Миссис Макбейн порылась на полках, отведенных для обуви дам. У леди Инверкиллен и Элспет она была поношенная, но свежую грязь миссис Макбейн заметила только на сапогах Элспет. Туфли Беллы были кое-как вытерты, но не сбиты и не стоптаны: значит, в них ходили только по подстриженным газонам. Обувь Констанции сверкала чистотой: она не очень любила прогулки на свежем воздухе и имела всего одну пару резиновых сапог и плимсоллы[27] для тенниса. Миссис Макбейн перевернула обе пары подошвой вверх. Они были как новенькие.

Экономка, конечно, и раньше не верила, что Констанция, внезапно разобидевшись, убила свекра, но теперь та точно была вне подозрений. Значит, оставалась только леди Инверкиллен.

Миссис Макбейн знала, когда все произошло, как и почему, но никаких доказательств не имела. «И что теперь?» – недоумевала она, медленным шагом возвращаясь в свой кабинет. Разве что расспросить саму леди Инверкиллен, иначе никак не доказать, что она была на запруде и виновна в смерти Хэмиша.

«Я же экономка, а не детектив, – думала миссис Макбейн. – Дальше-то что мне делать?»

– По-вашему, я должна проделывать это каждый день? – Констанция раскраснелась от напряжения. Утром следующего дня миссис Макбейн учила ее застилать постель, и той было трудно управляться с большими одеялами и покрывалом. Даже руки заболели.

– Со временем вы привыкнете, миледи. Поверьте мне.

Хмурясь, Констанция уселась в кресло.

– Мне кажется, я никогда это не осилю. Поднимать матрас, подтыкать простыни… А наволочки – вообще ужас.

– К счастью, наволочки мы меняем лишь раз в неделю, миледи. – Миссис Макбейн с трудом сдержалась, чтобы не закатить глаза. Зато под маской ей ничто не мешало улыбаться в свое удовольствие.

– И все равно, это возмутительно, что я должна заправлять постель… – Констанция что-то невнятно забормотала. Скорее всего, нечто малоприличное, как догадалась миссис Макбейн.

– Я должна оставить вас, миледи, – твердо сказала она. – Меня ждет леди Элспет. – На самом деле никто ее не ждал, но миссис Макбейн не могла больше тратить время с леди Констанцией. Сама она заправила бы постель гораздо быстрее. Даже уборка всей комнаты заняла бы у нее меньше времени. А она уже полчаса учила Констанцию застилать кровать и подозревала, что та притворяется, будто ничего не умеет.

Двумя днями ранее она собрала всю семью и провела для них наглядный урок по уборке постелей. Мужчинам физически это давалось легче, но оскорбляло их мужское достоинство. Целых три часа ушло на демонстрации, исправления ошибок, вспышки раздражения и высокомерные замечания. Миссис Макбейн изначально понимала, что для хозяев заправка кровати – занятие непривычное, но, честно говоря, ничего трудного в нем не было. А что будет, если им метлу дать? Даже подумать страшно.

Белла тоже пыталась застелить свою постель.

– Как у них получается так чертовски гладко? – вопила она в своей спальне, где находилась одна. У нее самой ничего не получалось. Всякий раз, когда она подтыкала простыню под матрас, какой-нибудь ее угол обязательно вылезал. Или в середине образовывались пузыри. Она возилась уже двадцать минут, а до идеала было еще далеко. Миссис Макбейн говорила, что можно управиться за пять минут, но Белла сильно в том сомневалась.

«Ну и черт с ним, – решила она. – Накрою одеялом, будь оно проклято, и дело с концом».

Белла схватила клетчатое одеяло и попыталась набросить его на кровать, не замечая, что стоит на нем, в результате чего чуть сама себя не опрокинула. Ругаясь, она все же сумела накинуть одеяло на кровать, но, расправляя его, вспомнила, что прежде следовало постелить вторую простыню.

Ладно уж с этой второй простыней… Вот бы сейчас чашечку чая! «Какой там чай!» – с горечью думала она. Так, с