Юлий Цезарь - Гульельмо Ферреро

Помпей согласился на отсрочку, несмотря на сделанные в прошлом году заявления. Ничего не говоря публично, он дал знать, что, по его мнению, можно примирить требования Цезаря и точное соблюдение конституции, оставив Цезарю его командование до 15 ноября, когда выборы уже будут проведены.[433] Помпей не более Цезаря хотел ускорить события. Ему было тогда 56 лет, и он постоянно болел,[434] начиная чувствовать усталость от последствий войн, перенесенных им в юности, и нервного напряжения от стольких политических интриг. Он был тогда уважаем народной партией, остававшейся ему верной, так же как и возвратившимися к нему консерваторами. Короче он был самым знаменитым и могущественным человеком в империи. Зачем рисковать и привлекать внимание к такому привилегированному положению, слишком раздражая друзей Цезаря? Пессимисты, правда, уже говорили, что гражданская война между Цезарем и Помпеем неизбежна,[435] ибо и тот и другой слишком честолюбивы, чтобы быть в состоянии вместе оставаться во главе республики; и ужасное выражение «гражданская война», будившее столько диких воспоминаний, снова начало циркулировать. Но эти слухи и эти страхи действовали, скорее, как узда, чем как возбуждение, на партии и их вождей.

Общественное мнение и гражданская война

Все были запуганы общественным мнением, которому одни только разговоры об этой войне внушали невыразимый ужас. Неужели снова увидят в Риме Суллу? Гражданская война сожжет дома и фермы, разграбит в храмах, служивших тогда банками, сокровища частных лиц. Она подорвет кредит, в котором столько лиц всех классов нуждались тогда, как в воздухе и хлебе. Она, наконец, поколеблет верность рабов. Как все общества, в которых есть рабы, Италия, столь гордая своим мировым могуществом и столь полагавшаяся на свою судьбу, постоянно была в страхе от все увеличивавшегося количества рабов. Держать их в повиновении в такую смутную эпоху было нелегким делом даже в обычное время; но что произошло бы с этой массой рабов посреди междоусобной войны? Запутавшаяся в долгах, не доверяющая всем партиям, устрашенная подкупом, истощенная великими усилиями, затраченными за десять предшествующих лет, Италия желала мира. Ни один человек, ни одна партия не смели хладнокровно идти против этого всеобщего настроения. Никто не думал тогда о войне.

Курион преследует Помпея

Но в великих политических кризисах ни партии, ни люди никогда не могут властвовать над событиями; они часто бывают увлечены тем, что вначале казалось невозможным. Конфликт должен был мало-помалу разрастись сам собой, несмотря ни на Цезаря, ни на Помпея. Едва достигнув своей первой цели — заставив отложить назначение себе преемника, — Цезарь сделал еще более смелую попытку. С этих пор стало очевидно, что исход борьбы между непримиримыми консерваторами и Цезарем зависит в значительной мере от Помпея. С большой армией, которой он командовал, со своими родственниками и клиентами, влиянием которых он располагал, Помпей обладал авторитетом, достаточным для того, чтобы склонить весы в угодную для него сторону. Консерваторы, хорошо понимая это, теснились вокруг него и не скупились на хвалу и лесть. Цезарь, естественно, старался разрушить эти интриги, которые плели консерваторы вокруг Помпея. Но к каким средствам мог он прибегнуть? Нужно ли было льстить ему или угрожать? Увидав отвергнутыми свои предложения о браке и после последних заявлений Помпея, Цезарь не мог сильно рассчитывать на лесть. Он мог слишком мало предложить Помпею, нисколько не нуждавшемуся в нем с высоты своего величия. Что касается угроз, по крайней мере сделанных открыто, то они могли бы раздражить Помпея, окончательно склонить его на сторону консерваторов и поставить Цезаря в положение провокатора. Еще раз Цезарь решил воспользоваться Курионом. Зная впечатлительный характер Помпея, он поручил Куриону создавать ему затруднения и неопределенность в надежде заставить его прекратить скрытую оппозицию своим просьбам. Курион, бывший очень ловким человеком, сумел с необычайным искусством выполнить свою столь трудную миссию. В пространных речах он напал на Помпея, человека, уважаемого всеми, и напал не в качестве сторонника Цезаря, а в качестве беспристрастного критика, полного благоразумия и чувства справедливости. Почему Помпей заботится соблюдать с такой строгостью конституцию, когда он сам законами 55 года создал настоящее положение?[436] Может ли являться стражем конституции тот, кто нарушал все законы и даже был одновременно консулом и проконсулом? Нападки Куриона произвели очень сильное впечатление.[437] Эти упреки были столь справедливы, что оставалось одинаково удивительным, почему никто не осмелился формулировать их до сих пор и как, наконец, один человек набрался мужества направить их против могущественного Помпея.

Курион предлагает отозвать одновременно Цезаря и Помпея

Последний был сам так смущен, что принялся за упражнения в красноречии, чтобы ответить на речи Куриона.[438] Но скоро все эти заботы утомили его, и, чувствуя себя уже разбитым, он захотел отправиться в Неаполь, где сразу же по приезде тяжело заболел.[439] Таким образом, он отсутствовал в Риме, когда в апреле[440] консул Марцелл, председательствовавший в сенате, предложил собранию рассмотреть вопрос о провинциях, а следовательно, и вопрос об ассигнованиях, необходимых в новом году для армии Помпея, а также вопрос о галльском командовании.[441] Курион, ободренный отсутствием Помпея, объявил, что предложение Марцелла — справедливо, но что нет оснований для того, чтобы Цезарь сложил с себя начальствование, раз Помпей сохраняет его за собой. Поставленный таким образом вопрос превратился в жалкую ссору личных честолюбий, которая могла породить очень серьезные затруднения. Единственным средством для разрешения этого вопроса с выгодой для республики было перенесение его на почву великих конституционных принципов, т. е. нужно было покончить со всеми стихийными властями и вернуться к конституции. Курион предложил отозвать того и другого, а вслед за этим наложил свое veto на все предложения Марцелла.[442]

Курион становится популярным

Средство было выбрано удачно. Если консерваторы упрекали Цезаря в незаконности его положения, то почему допускали они для Помпея ту же назаконность и еще большие привилегии? Даже более: не хотели ли они их увеличить? Таким образом, беспристрастная публика, страшившаяся междоусобной войны, нашла предложение Куриона превосходным и объявила, что принятие его окончательно разрешило бы этот запутанный вопрос. Покончить со всеми существующими властями и вернуться к конституции, которую они исключали, сделалось лозунгом всех добрых граждан. Действительно, сенат не утвердил предложения, внесенного Марцеллом: применить прошлогоднее постановление, по которому вмешательство трибунов не имело значения,[443] и Курион в одно мгновение сделался одним из самых знаменитых и популярных людей Рима.[444] Только небольшое число предусмотрительных людей подозревало, что за спиной Куриона действует Цезарь.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});