Олег Черниговский: Клубок Сварога - Виктор Поротников

Ярослав понимающе покивал головой.

- Мне ведомо, что Рюрик ныне в чести у великого князя. Сам видел, как умасливает его Всеволод Ярославич.

- Опасается наш дядя Рюрика, потому и умасливает, - заметил Ярополк. - Знает, что Володарь и Давыд Игоревич рано или поздно на Русь пожалуют, вот и хочет приручить Рюрика как цепного пса. Владимир ему нужен, чтобы на равных противостоять полоцкому князю. Рюрик же нужен для отпора тмутараканских князей. - Ярополк помолчал и мрачно добавил: - А может статься, Рюрик с Василем ко мне сторожами приставлены, дабы не смел я из великокняжеской воли выходить. Вот такие дела, брат.

Долго не мог уснуть после этого разговора опечаленный Ярослав. Он уже жалел, что столь дерзко разошёлся с великим князем.

«Вот и я в изгои угодил, - печально размышлял Ярослав. - Причём, по своей воле, ведь Всеволод Ярославич не гнал меня из Мурома. Ярополку явно не до меня. Куда же мне податься? Может, в Тмутаракань?»

Однако мысль о походе через половецкие степи, где бродят воинственные орды степняков, подействовала на Ярослава как ушат холодной воды. Он решил, что самое лучшее - это прийти с повинной к великому князю.

«Скажу дяде, мол, бес попутал, - подумал Ярослав. - Вернусь в свой Муром и буду жить, как жил. Пусть небогато, зато князем, а не изгоем».

Успокоив себя, он быстро заснул.

За утренней трапезой Ярослав опять встретился с очаровательной Кунигундой и её властной матерью. Кунигунда показалась Ярославу ещё более прелестной. Её голову венчала небольшая корона, украшенная драгоценными камнями. Волосы, уложенные сзади на затылке, были скрыты под тончайшей сеткой, ослепительно синие глаза сверкали бирюзовым блеском. Кунигунда и длинном голубом платье из шелка была лёгкая и воздушная, напоминая сказочную фею.

Великолепно выглядела и Розамунда в бежевом платье, узком в плечах и сильно расширенном книзу. У платья был закрытый ворот, длинный подол юбки слег ка подобран сбоку и задрапирован. Талию Розамунды украшал красивый пояс, спускающийся на бедра. Голова была укрыта белой накидкой, скреплённой на лбу диадемой.

Розамунда смотрелась так молодо, что её запросто можно было принять за старшую сестру Кунигунды.

Обе женщины оказывали подчёркнутое внимание Ярославу, который смущался под взглядами их красивых глаз и иной раз отвечал невпопад, либо медлил с ответом, теряя мысль. Ему было лестно, что Розамунда и Кунигунда о нем проявляют заботу. Как и вчера, они стали досаждать Ярополку настойчивыми просьбами вступиться за Ярослава перед великим князем.

Ярополку пришлось объяснить жене и тёще своё положение, осложнённое противостоянием с Ростиславичами, претендующими на часть его земель.

- Значит, Всеволод Ярославич недруг тебе и друг Ростиславичам, поскольку он желает породниться с Рюриком, - заявила зятю прямолинейная Розамунда. - Тем более, Ярополк, тебе нельзя отталкивать от себя Ярослава, который может стать твоим союзником в борьбе.

Ярополк ушёл от этого разговора. Было очевидно, что затевать распрю с великим князем из-за Ярослава он не собирается.

- Не беспокойся, дружок, я тебе помогу, - шепнула Розамунда Ярославу после завтрака. - В полдень поднимись на теремную башню. Я буду ждать тебя там.

Ярослав был заинтригован услышанным, но ещё больше его заинтриговал взгляд Розамунды. От такого взгляда красивой женщины и у самого недалёкого мужчины сильно забьётся сердце. Ярослав же был далеко не глуп и сразу сообразил, для какой цели желает с ним уединиться мать Кунигунды.

Он кое-как дождался полуденного часа. Сказав Ярополку, что желает немного вздремнуть, Ярослав сделал вид, что направляется в отведённую ему светлицу, а сам по боковому переходу поспешил к теремной башне. Эта башня была выше воротной башни, с неё открывался широкий вид на узкие улочки Владимира, которые едва виднелись среди высоких тополей и тесовых крыш. Застройка во Владимире была столь плотная, что терема местных бояр буквально лепились вплотную один к другому. С верхней площадки башни, укрытой от непогоды четырёхскатной кровлей, хорошо просматривалась река Луг и её мелководные притоки, один из которых нёс свои медленные зеленоватые воды близ юго-восточного вала владимирского детинца. За рекой виднелись луга и пажити, небольшие деревеньки, утопающие в садах. Горизонт замыкали обширные дубовые и буковые леса, укрывавшие подобно косматому плащу дальние холмы, вздымавшиеся живописными уступами.

Осень была в разгаре, но здешнее солнце щедро одаривало теплом эту благословенную землю, поэтому листва на деревьях только-только начинала желтеть.

«В Муроме уже вовсю идёт листопад», - с непонятной грустью думал Ярослав, любуясь из бойницы окрестными далями.

Он уже решил, что Розамунда не придёт, когда внизу послышались лёгкие торопливые шаги. Из люка в самом центре верхней смотровой площадки показалась голова графини в белом платке, поверх которого поблёскивала золотая диадема.

Увидев Ярослава, графиня мило улыбнулась, сверкнув белыми ровными зубами, и промолвила извиняющимся тоном:

- Я, конечно, негодница, Ярослав. Но мне с трудом удалось отделаться от опеки служанок, не дающих мне и шагу ступить одной.

- Ради такой красавицы я готов торчать на этой башне день и ночь напролёт, - Ярослав подал руку графине, которая путалась в своём длинном платье.

Едва Розамунда выбралась из люка, как Ярослав тотчас заключил её в объятия, словно это была не первая их встреча.

Розамунда не воспротивилась этому, наоборот - сама подставила губы для поцелуя. Её руки обвили шею Ярослава, а по телу пробежала лёгкая дрожь вожделения. С этого страстного поцелуя и начались в Ярослава большие перемены и испытания, к которым он был совершенно не готов.

Розамунда вознамерилась женить Ярослава на своей племяннице, дабы тот, опираясь на германских родственников, смог завоевать на Руси любой приглянувшийся ему княжеский стол. Уже при встрече с Ярославом на сторожевой башне Розамунда открыла ему свой замысел. Ярослав был полон самых приятных впечатлений после обладания женщиной, телесное совершенство которой никак не вязалось с её сорокалетним возрастом. Услышав от своей любовницы о тех возможностях, какие могут открыться перед ним в случае женитьбы на дочери графа Кобургского, брата Розамунды, у Ярослава закружилась голова от честолюбивых замыслов. Ему сразу расхотелось идти с повинной к великому князю. В своих мечтах Ярослав уже видел себя черниговским князем.

«Кто знает, - думал он, - может, то, что не удалось Олегу и Роману, удастся мне. Ведь я буду опираться не на язычников-половцев, а на христиан-немцев».

Ярополк нисколько не огорчился, когда его тёща объявила, что возвращается обратно в Германию. Однако ему совсем не понравилось, что вместе с Розамундой в Германию собрался и Ярослав.

- Не очень-то надейся на бескорыстную помощь германских князей, брат, - предостерёг Ярополк. - Тамошние властители жаднее и коварнее наших князей. Немецкие графы и бароны впутают тебя в свои распри, нальют елея в уши и в конце концов обманут. Уж лучше обратись за помощью к полякам, это вернее будет.

- По пути в Германию я задержусь в гостях у польского князя, - сказал на это Ярослав. - С сестрой повидаюсь и с тёткой отца моего Марией-Добронегой.

0 том, что Розамунда сватает за него свою племянницу, Ярослав не сказал ни слова. Он решил, что Ярополк нарочно наговаривает на свою немецкую родню, лелея в душе какие-то честолюбивые замыслы и не желая делиться ими с Ярославом.

Часть своей дружины Ярослав оставил во Владимире. Некоторые гридни не пожелали последовать за своим князем в Германию, предпочтя скитаниям по чужим землям службу у Ярополка.

Сразу за Вислой зарядили дожди. Лошади скользили на размытых дорогах, повозки вязли в грязи.

Ещё в Сандомире Розамунда и Ярослав узнали, что двор великого польского князя ныне обретается не в Гнезно, а в Кракове. Это было как раз по пути в Нижнегерманские земли, где находились владения супруга Розамунды и её брата.

Польшу, как и Русь, сотрясали внутренние распри. Старший из сыновей Казимира Восстановителя Болеслав Смелый правил страной долго и деспотично, но в прошлом году, после очередного заговора польской знати ему пришлось уйти в изгнание, спасая свою жизнь. Болеслав нашёл убежище в Венгрии у короля Ласло, которому в своё время помог отнять трон у его брата Гезы. Ярослав так и не смог повидаться с сестрой Вышеславой, женой Болеслава, поскольку она последовала за мужем в изгнание. Не удалось Ярославу встретиться и с Марией-Добронегой, матерью Болеслава: она находилась в Гнезно.

Великим польским князем стал младший брат Боле слава Владислав по прозвищу Герман. Это прозвище он получил за дружбу с германским королём и за расположение ко всему немецкому. Изгнать старшего брата из Польши Владиславу помог чешский князь Вратислав, тесть Владислава.