Мужской роман - Ирина Потанина

— Не хочу я спускаться, — зло ответил Игорь, — Мне здесь хорошо. А у вас на земле плохо… У вас, ни с того ни с сего, близких друзей можно насовсем потерять. Прийти однажды утром на работу и узнать, что нет, не было, и не будет здесь никаких Палюричей. Я так не согласен… Я с ними общаться хочу… Кроме того, вдруг ВасьВасю нужна помощь. Моральная поддержка… Давайте его найдем!

— Во-первых, — Вера говорила с Игорем, как с ребенком, — Надеюсь, что не найдем. И школу, и район, и круг общения, я думаю, Палюричи теперь временно сменят. Лучше их даже и не искать. Ведь, если мы найдем — значит, и другие сумеют. А он, Палюрич, сейчас от этих других прятаться должен. Не враги же мы своему ВасьВасю? Во-вторых, Галина не зря так настаивала на том, что все в порядке. Это она всем нам от Палюрича таким образом шифровку передавала. Мол, не ищите, не мечитесь, все образуется. Вспомни, в конце концов, как мы с тобой — детки панику из всего раздувающие — Жэку искали? Личную жизнь нашему бедному Евгению слегка покорежили. Неужели на том примере не стало ясно, что меньше нужно в чужие жизни вмешиваться… Вот как я думаю…

— И я так думаю, — подключился Жэка, — Если мы ВасьВасю будем нужны, — он номера телефонов знает. А если сами кинемся искать, то шумиха может подняться… Только навредим ВасьВасю, и все дела…

Игорь молчал. Игорь думал совсем по-другому. Думал, что затхло будет в городе без улыбки Палюрича. Думал, что нельзя человека в столь трудный час одного бросать, даже если этот человек самодостаточный ВасьВась. Думал, что хотя бы из любопытства стоит найти Палюрича и выяснить у него про причастность Орликов, и их возможные цели. Но мозгами нельзя было не признать правоту Веры. Искать Палюрича — значило иметь возможность ненароком навредить ему. Игорь смирился с вынужденным бездействием.

«Как беспощадно все меняется. Еще месяц назад Вера была готовой к любым военным действиям максималисткой, а сейчас она уже спокойно рассуждает о необходимости смириться с исчезновением ВасьВася. Как бы мне научиться так резко обзаводиться рассудительностью?"

— Ладно, от ВасьВася пока отстанем, — наигранно бодро проговорил Критовский, — Будем надеяться, что все мы тут немного перемудрили, и что завтра очухавшийся от простуды ВасьВась завалится на работу и тыкнет Жэку носом в антресоли, забитые тем самым товаром, который так не хотел находить Миленок.

— Будем надеяться, — эхом вздохнули Вера с Жэкой.

— Но если теория ваша правильна, то я просто сгораю от любопытства. Объясните мне одну простую вещь: на фига Орликам все это может быть нужно? Намеренно ухудшать положение собственных дел. Объясните мне, для чего? — Игорь вопросительно глянул на Веру.

— И мне! — Жэка тоже повернулся к главному изобретателю теории о зловредности Орликов.

— И мне! — Вера беспомощно огляделась по сторонам. Пространство и не подумало кинуться отвечать.

— Ладно, — спустя время стало ясно, что все возможные теории на эту тему слишком неправдоподобны, — Давайте считать совещание временно приостановленным. Ежели что надумаете — звоните вечером. — Жэка подозрительно быстро решил откланяться, — Мне еще к парочке «челов» надо зайти, — оправдывался он, — Я ж теперь новую работу искать должен. Между прочим, хорошую работу там одни предлагали. В издательство. Системщиком. Всю жизнь мечтал прекратить рыться в продажах и заняться чем-нибудь творческим.

— О, — Игорь оживился, — И про меня у своих «челов» поспрашивай. Я в «Пробел» без Палюрича и шагу не ступлю… Впрочем, можешь не спрашивать. Те работы, на которые подхожу я, не подходят мне… Все маслом вниз! Не нужны мне работы у твоих «челов»…

— А жрать что? — деловито поинтересовался Жэка напоследок и умчался, не дожидаясь ответа.

— Пока кое-что осталось, — сам себе проговорил Критовский. За время общения с Верой, Игорь был так занят, что попросту не успевал тратить деньги, от этого у него даже скопились некоторые, пусть мизерные, но сбережения, — А когда кончится, я к Главному Редактору ругаться пойду. Пусть повышает гонорары внештатникам!

Говорил все это Критовский довольно бодро. Так, что даже сам немного поверил в собственный оптимизм. Не надолго. Ровно до тех пор, пока Вера, твердо глядя ему в глаза, не произнесла.

— А я вот из «Пробела» пока не уйду.

— Как можно работать на таких людей, как Орлики? — поразился Игорь, — Как это не уйдешь? Почему?

— Потому что это не понравится Вадиму, — все так же уверенно проговорила Вера, — Знаю, что тебе не нравится такой мой ответ… Но…Я же обещала не врать тебе, Игорь. Вот и не вру.

Критовский замер, как от пощечины. Потом молча развернулся и зашагал прочь. Рано или поздно, любое терпение, над которым измываются так изощренно, лопается. Критовский чувствовал, как лопнуло что-то внутри него… Мысль о том, что Вера по-прежнему полностью подчиняется помыслам Вадим Сана, оказалась для Игоря не по плечам. Он не вынес её, эту мысль. Выбросил на полпути к счастью. Выбросил, вместе с осколками собственной веры и души, а потом свернул с пути, ушел в лес и заблудился… Игорь Критовский больше не желал терпеть весь этот маразм. Игорь Критовский хотел нормальной жизни. Без обманов, недоговорок, натяжек… Без скидок и взаимных снисхождений… Самое ужасное, что он не просто хотел такой жизни. Он хотел такой жизни с Верой. А желания с подобной степенью внутренней противоречивости никогда не сбываются.

Неуклюжий Москвиченок, пыхтя, затормозил у обочины прямо возле Игоря. Взъерошенная Вера легко выскочила из машины. Замерла. Смерила своими бездонными, пронзила до самой души… «Как ты мог уйти? Что опять тебе показалось? Я ведь — вот она. Я ведь есть у тебя…» Но не пришли к Игорю обещанные сила и уверенность от этого взгляда. А пришла усталость опустошения. А вместе с нею пронзительная досада.

Почему так устроен этот мир?! Почему все происходит так не вовремя? Почему в нагрузку к желаемому всегда выдается судьбой куча какой-то неподъемной гадости… И почему человек — этот венец творения природы — всякий раз оказывается слишком слаб, чтобы от гадости этой очиститься.

Сказку было жалко. Не уберегли, не сохранили, разбили всмятку об острые углы предыдущих жизней. Нет, предыдущей жизни, в единственном числе, потому что углы своего прошлого Игорь сгладил, а вот Вера со своими колючками бороться отказалась. Чем и спалила мир. Игорь отчетливо ощущал, что внутри у него перегорел предохранитель, система больше не функционировала, сил на очередное вытягивание ситуации не оставалось.

— Это финал? — Вера все поняла без слов, но не хотела верить.

Получалась какая-то пошло-пафосная трагедия. Игорь скривился.

— Не знаю, — честно ответил он, — Все не так…

— И у меня, — Вера с сомнением поглядела на машину. Отпускать, не отпускать? — И у меня все не так.

— Отпусти человека, — Игорь вступился за таксиста, — Ему-то наши метания зачем?

— Значит, еще поговорим, — Вера отошла рассчитаться с Москвиченком.

Игорь заставил себя представить, что никогда больше не увидит Веру. Постарался прогнозировать собственные ощущения в этом случае. Вздрогнул, отчаянно замотал головой, прогоняя наваждение. Душевная боль отчетливо ощущалась физически.

— Представил сейчас, что буду жить без тебя… Б-р-р! — прокомментировал Игорь, — Почти невыносимо.

— И я такая же, — выражение лица Веры вдруг потеплело, — Без тебя не могу, с тобой не умею…

— Все-таки не умеешь? — Игорь сжал кулаки, чтобы оставаться внешне спокойным.

— Не умею так сразу, — поправилась Вера, — Мы уже говорили об этом.

Игорь набрал полные легкие воздуха. Нужно было сдержаться. Не взорваться. Найти в себе силы честно все объяснить.

— Да, говорили, — автоматически оба они продвигались в сторону игоревского дома, — Но тогда у меня не было всей вводной информации. Информации о самом себе. Теперь есть. Теперь я точно знаю, что, и хотел бы спокойно подождать, пока ты обрубишь свои хвосты, но не могу. Спокойствие больше не дается мне. А жить по уши в нервах — это ужасно.

«Что ты делаешь!» — отчаянно вопил внутренний голос Игорю, — «Ты ведь прогоняешь её… Ты ведь не оставляешь ей выбора… Она ведь действительно уйдет!»

— Ты не любишь меня больше? — Вера спрашивала не потому, что не знала ответ, а для того, чтобы найти себе повод не уходить.

— Люблю, — Игорь грустно улыбнулся, — Всегда люблю. Но жить так дальше не могу.

— Ты пугаешь меня, — Вера забежала на два шага вперед, развернулась, заглянула в лицо Игорю, — Ты сам хоть понимаешь, что делаешь? Теперь, даже если мы починимся сейчас, я все равно постоянно буду помнить это твое настроение. Все равно не смогу простить, что однажды ты захотел принести нас в жертву своему личному комфортному состоянию… И это будет вечно терзать меня, — последние слова Вера говорила уже сама себе, накручивая собственные нервы, — Кажется, всё… Больше невозможно… Что же теперь делать?