Полночь - время колдовства - Евгений Решетов

       Я сел на кровать и попытался успокоить дыхание. Никто меня не найдет, я всё сделал так, что комар носа не подточит. А если и выйдут на мой след, то это еще не скоро, я уже буду на равнине Перекати-Поле, а там легко можно и без вести пропасть, если уж совсем жаренным запахнет, или инсценировать собственную смерть. Вот-вот-вот, похоже, я нащупал тропку, которая может меня вывести не только из поля зрения сыскарей, но из-под бдительного ока графа. Почему я сразу не подумал об этом? Даже если сыскари не найдут меня, а они скорее всего не найдут, я все равно инсценирую свою смерть и графу ничего не останется, кроме как забыть обо мне. Зачем ему после моей "смерти" убивать моего отца? Если он думает так же как я, то незачем, он же ничего не знает, и не кажет носа из глухого угла.

       Грудь перестала вздыматься как бешенная, дыхание выровнялось, постепенно меня наполняла некоторая гордость за проделанную работу. А убивать совсем не сложно, да и не страшно. Почти так же легко, как и лесное зверье. Я тут же осекся, такие мысли могут быть у маньяка, но не как не у меня. С другой стороны подобная реакция на смерть человека от моих рук очень кстати перед войной на равнине.

       Накатила усталость. В душевном и физическом изнеможении, рухнул на постель, разделся не вставая. Эмоции покидали меня. Напряжение отпускало. Тело требовало отдыха.

Глава 12

       Я проснулся от негромкого стука в дверь. Казалось, я только закрыл глаза, и он прозвучал. За окном все еще была ночь. Сердце тревожно трепыхнулось. Неужели меня вычислили по горячим следам? Да ну, бред.

       Как был, в одних нижних штанах, подошел к двери. В левой руке я держал суджере, и, спрятав, его за дверью, открыл ее. На пороге стояла весело улыбающаяся Каститас. Ее глаза сразу вперились в ретраитур. Улыбка стала довольной. Она отстранила меня рукой и прошла внутрь. Я закрыл дверь. Она одобряюще покрутила головой, глядя на суджере в моей руке.

       - С почином тебя, - произнесла весело ведьма. - Кто твой первый? Он сильно страдал?

       Я молчал. Она исследовала глазами мое хмурое лицо.

       - Да пойми же, - проговорила она, стараясь казаться убедительной, - ты создан для этого. Ты колдун. Это был только вопрос времени.

       Я молча лег на кровать и уставился тяжелым взглядом в потолок. Девушка села на стол и, закинув, ногу на ногу продолжила говорить:

       - Это естественный ход вещей. Вот ты же ешь мясо. А для того чтобы откушать его, нужно убить какую-нибудь невинную зверушку. И уж поверь мне, любая зверушка гораздо невиннее любого человека.

       - Ты сравниваешь людей со зверьми? - произнес я глухо, стараясь забыть, что сам так делал.

       - Да. А так и есть. Возьми любого солитус, он же живет как неразумное животное. Такие люди не знают и сотой доли происходящего в мире, а уж видят и того меньше. Вот ты был бы точно таким же солитус, если бы не покинул свою деревню. А так матушка Ветус дала тебе жизнь, ценность которой ты еще не понимаешь.

       - Все равно мне это кажется диким и жестоким, - сказал я, повернув голову к ведьме.

       - Ты пойми, это придумали не мы с тобой, - это закон жизни. Нет другого способа воздействовать на примум вис, кроме этого. Тысячелетиями колдуны и ведьмы убивают людей ради силы. Если ты такой нежный, то используй плохих людей: бандитов, убийцы, клоунов.

       Девушка говорила горячо и убедительно. Она видела, что мое сопротивление почти пало. Я не мог противиться этому шквалу событий, и жажде колдовать, она поглощала меня. Я был как уставший путник в пустыни, тело которого требовало глоток чистой воды. Теснившиеся в голове знания жаждали применения на практике. Они вопили как сумасшедшие, требуя выпустить их на волю.

       Внезапно меня охватила злость, я вскочил на ноги и уставился на свое смазанное отражение в зеркале. Каститас дернулась, но осталась сидеть на столе. Всё так и должно было быть. Духи подталкивали меня встать на эту тропу. Это судьба. Я ни в чем не виноват. Кровь должна была оказаться на моих руках. Я ударил кулаком по зеркалу, паутина трещин покрыла его поверхность, по костяшкам пальцев потекла кровь. Ведьма сидела не шелохнувшись, внимательно наблюдая за мной. Что-то надломилось в душе. Я уже не считал жизнь человека бесценной.

       - Сколько нужно человек, чтобы заполнить ретраитур? - спросил я, облизнув вмиг пересохшие губы и напряженно смотря в глаза ведьме.

       - Вот это подход настоящего колдуна, - довольно проговорила Каститас. - Шестьсот шестьдесят шесть - по количеству граней на рубине.

       Мои глаза удивленно распахнулись, брови взлетели к волосам на голове, даже рот открылся от изумления, но прежде, чем я начал говорить, что это не по мне, что я не хочу быть мясником, ведьма опередила меня:

       - Но никто уже давно не убивает столько. Пятьдесят человек хватает, чтобы зарядить ретраитур примерно на полгода, если использовать колдовство не слишком регулярно, тратить силы где-то на среднем уровне. Мне вот хватает сотни на год.

       Я закрыл рот. Если тратить совсем мизер, на простенькие заклинания, то смертей будет еще меньше. Я задумался. Стоит ли оно того? Новый Горан-убийца-колдун твердил, что да, конечно, без вопросов паря, а вот старый Горан-охотник-девственник, цеплялся за все подряд, чтобы остановить первого Горана.

       Напряженные размышления прервала Каститас:

       - Пойдем, выпьем чего-нибудь. Надо отпраздновать сегодняшний день.

       - Нет-нет, - быстро сказал я. - Мне уже вчера хватило.

       - Так ты куролесил без меня? - деланно удивилась девушка. - Значит, сегодня ты просто обязан пойти со мной.

       Я отнекивался, а Каститас кидала на кровать мои вещи. Наконец я сдался и начал одеваться.

       Она с неудовольствием посмотрела на мою форму и сказала:

       - Придётся идти в кабаки средней руки. Приодеться тебе надо, как подобает настоящему колдуну.

       - Не забывай, я еще и имперский лучник.

       - Ох, уж эта жизнь на два фронта. Пошли.

       Мы покинули таверну. Ведьма вела себя как веселая, молодая дворянка. В каждом кабаке куда мы заходили и пили самые лучшие напитки, на нее смотрели все посетители - мужчины с похотью в глазах, а женщины с завистью. Досталось и мне немного завистливых взглядов, но уже от мужчин. Всем на ум приходила одна и та же мысль, что госпожа дворянка изволит прогуляться со своим любовником. Пока мы веселились, пили, танцевали, я краем уха слышал, что подобного любовника-нищеброда как я, воспитанная, благородная девушка должна держать в тайне, а не показывать на людях.