Буржуазное равенство: как идеи, а не капитал или институты, обогатили мир - Deirde Nansen McCloskey

виде полезности товаров как раз то, чем он жертвует, скажем, в виде полезности часа отдыха. Таким образом, все предыдущие часы работы приносят доход, превышающий их альтернативную стоимость, что и является причиной того, что работа ведется только до этого момента: дальнейшая работа не принесет пользы обществу. Сумма излишков потребителей и производителей - в данном случае площадь между кривыми предельного продукта и предельных альтернативных издержек - максимизируется, если позволить обмену дойти до пересечения этих кривых. В конце концов, именно так поступаете вы сами, распределяя свое рабочее время между трудом и отдыхом. Так же поступает и страна в целом.

Рисунок 2. Институциональные изменения статического типа не могут объяснить современный экономический рост.

Если в результате неправильной аллокации будет задействовано слишком мало труда, и экономика окажется на вертикальной линии слева от равновесия с максимизацией полезности, то потенциальная прибыль от недополученного дохода - треугольник с надписью Gain - теперь измеряется в долларах. (Еще одно техническое замечание: Почему не включена трапеция, расположенная ниже Gain? Потому что трапеция - это величина альтернативных издержек труда, связанных со свободным временем или работой за границей - работой, не занятой дома, и является выигрышем для работников, получающих удовольствие, когда они находятся вне оптимального распределения. Потери мертвого веса, измеряемые упущенной выгодой, напротив, ни для кого не являются выгодой. Это, как говорят экономисты в честь его выдающегося пользователя, треугольник Харбергера).

Правительство может проводить такую политику, при которой печально упущенная выгода по сравнению с доходом в эффективной точке будет достаточно велика. В настоящее время, например, это хорошо удается Северной Корее. Сгустки институтов древнего режима до французского революционного завоевания могли сократить торговлю, скажем, на Рейне на довольно большой процент. Историк Роберт Сполдинг подсчитал, что французская оккупация берегов реки, уничтожившая или значительно упростившая старые привилегии, пошлины и правила, привела к тому, что объем и стоимость перевозок с базовой линии 1789 г. по 1806 г. утроились.⁵ Утроение, конечно, не было чистым выигрышем в благосостоянии, измеряемом в деньгах. Частично это было отвлечение торговли, а не ее создание, и в значительной степени это был просто ранее контрабандный трафик, ставший полностью легальным. Тем не менее, правительства могут быть глупыми в течение длительного времени и препятствовать достижению довольно больших потенциальных выгод.

Однако при любом разумном понимании того, как работает экономика, правительство не может с помощью законов, препятствующих свободному обмену, - а именно это и является предметом государственного регулирования, - заставить предельный продукт труда вырасти в 100 раз по сравнению с современным экономическим ростом, который правильно измеряется, или даже в 10 или 30 раз по общепринятым меркам. Либеральная политика Франции на Рейне, сократившая перераспределение, которое изначально привело к убыткам, дала бы выигрыш, незначительный по сравнению с доходом, полученным до "хорошего режима". Дело в том, что статические предположения неоинституциональной экономики не могут дать того количественного эффекта, на который они претендуют, для объяснения "слона в комнате" современной социальной науки - массового современного экономического роста.

Экономисту было бы дилетантски отвечать, что небольшое изменение, например, 2% в год, в течение двух столетий суммируется в 100 (или около того) раз. Статический выигрыш, о котором говорит неоинституционализм, как раз не суммируется. Если железные дороги увеличили национальный доход на 2%, то они сделали это один раз, а не каждый год заново. Железные дороги, как давно заметил Роберт Фогель, были изобретены один раз, а не изобретались каждый год заново. И ответ дилетанта не говорит о том, почему компаундирование началось только в 1688 или 1800 году. Остается выяснить, почему общество изменилось так, что каждый год динамика улучшается на 2%.

Посмотрите на диаграмму еще раз и обратите внимание на большую стрелку с надписью "Фактор 30 или 100, 1800 - настоящее время". Именно большая стрелка, а не маленький выигрыш от эффективности, является порядком величины, объясняющим современный мир. Иными словами, большая часть обогащения современного мира произошла не за счет (как утверждают некоторые правые) ремонта технически неэффективных институтов и в любом случае вряд ли могла произойти (как утверждают некоторые левые) за счет законов, еще больше препятствующих свободному обмену. Нерациональное распределение имеет свои пределы, и поэтому его исправление - и, конечно, ухудшение ситуации путем чрезмерного регулирования - имеет предел выгоды, намного меньший, чем на порядки, Великое обогащение. Предположим, что ужасное правительство, порождающее провалы рынка и убогие права собственности, изначально снизило доход на 80% от его потенциальной величины. В этом случае совершенно мудрое правительство, исправляющее все провалы рынка и устанавливающее идеальные права собственности, увеличило бы доход на коэффициент, рассчитанный путем деления Прибыли в 80 на первоначальные, ужасно неэффективные 20, т.е. на 4. Великолепно. Но Великое Обогащение было не в 4, а в 10, 30 или 100 раз.

Конечно, исправление стимулов может иметь вторичные эффекты, поощряя улучшение, которое, в свою очередь, приводит к обогащению. Но у неоинституционалистов нет теории для этого важнейшего этапа - этапа творческого производства новинок - кроме вспомогательной теории, утверждающей, что патенты превращают новинки в обычную собственность, подлежащую обычному накоплению. В недавних работах Даттона, Маклеода, Нуволари, Мокира, Болдрина и Левина было показано, что эта теория неверна.⁶ И если крошечная эффективность, 2% здесь или там, может иметь огромные динамические эффекты, то модель неустойчива. Она могла бы привести к взрыву в 400 г. до н.э. в Греции или в 1200 г. н.э. в Китае, а в северо-западной Европе загадочным образом не дождаться 1800 г. н.э.

Одним словом, без чего-то уникального для северо-западной Европы того времени - например, без новаторской свободы и достоинства, позволяющих простым людям проявить себя, - ремонт стимулов не может дать многого. В основном обогащение происходило за счет гигантского увеличения рассматриваемых кривых в результате переливов, вызванных всемирным торговым прогрессом, зародившимся благодаря предложению Смита "предоставить каждому человеку возможность преследовать свои собственные интересы своим собственным путем, по либеральному плану равенства, свободы и справедливости"⁷."Либерализм привел к современному миру, позволив появиться идее электричества, идее небоскребов или идее фондовой биржи, а не путем простого облегчения собственности (как рекомендуют консервативные экономисты) или простого ограничения собственности (как рекомендуют прогрессивные экономисты).

Например, Новая Зеландия хорошо управляется. Италия - нет. Новая Зеландия имеет честные и эффективные государственные институты. Италия, как ни странно, не имеет. По легкости ведения бизнеса, которая является низкой, когда правительство активно препятствует частным сделкам или когда его чиновники требуют взятки, Новая Зеландия в 2010 и 2012 годах (среди 183 или 185 стран)