Автобиография - Маргарет Тэтчер

Вопрос о налогах был гораздо более сложным, чем любой аспект жилищной политики, и несколько иная группа мне здесь помогала. Реформа, не говоря уж об отмене, налогов означала серьезные последствия для отношений между центральной и местной властью и для разных служб местных органов власти, особенно в сфере образования. Я полагалась на советы экспертов – муниципальные казначейства оказались наилучшим их источником и с готовностью давали свои технические рекомендации. Но работать, как это было в моем случае, в стрессе из-за нехватки времени и под внимательным взглядом Теда и других, ожидавших от меня чего-то радикального, доступного и могущего быть защищенным, было нелегко.

Группа по жилищной политике провела уже свое седьмое заседание, и наши предложения были хорошо разработаны к моменту, когда группа по ипотечным ставкам только начала работу 10 июня. Я знала, что Тед и его советники хотят твердого обещания, что мы отменим налоги. Но я не хотела давать такого обещания, пока не будет ясно, чем их можно будет заменить. В любом случае, если осенью должны были пройти выборы, было мало шансов на большее, чем возможность найти жизнеспособную идею для представления в предвыборном манифесте.

Тем временем в течение лета 1974 года я была так часто упоминаема в прессе, как никогда ранее. Иногда это получалось непреднамеренно. Предварительный доклад о работе группы по жилищным вопросам, который я направила в теневой кабинет, появился на первой полосе «Таймс» в понедельник 24 июня. В предыдущую пятницу теневой кабинет провел утро за обсуждением четвертого черновика предвыборного манифеста. К тому моменту главные линии предлагаемой мной жилищной политики были согласованы. Ипотечная ставка понижалась на некий неопределенный уровень за счет уменьшения составной ставки налога, выплачиваемого строительными обществами на счета вкладчиков, другими словами, субсидия представала в виде налоговой скидки. Субсидия выдавалась бы людям, покупавшим жилье впервые и хранившим деньги на счету в банке, хотя и здесь цифры не были определены. Планировалось проведение масштабного иследования в строительных обществах, это была идея, которую я смоделировала для моего предыдущего исследования по поводу тренингов для учителей. Я надеялась, это станет долговременным ответом на проблему высоких ипотечных ставок и при этом убережет нас от бессрочной субсидии.

Последний пункт касался права жильцов покупать дома, находящиеся в собственности муниципалитета. Из всех предложений это должно было оказаться самым далеко идущим и самым популярным. Предвыборный манифест 1974 года предлагал жильцам муниципальных зданий возможность покупать свои дома, но сохранял право муниципалитетов отказаться от продажи и не предлагал скидки. Мы все хотели пойти дальше этого, вопрос был, как далеко. Питер Уокер постоянно настаивал, что «Право на покупку» должно распространяться на жильцов муниципальных зданий при наивозможно низкой цене. Но мои инстинкты подсказывали мне быть осторожной. Не то чтобы я недооценивала выгоды более свободного домовладельчества. Скорее я опасалась отчуждения семей, уже находящихся в затруднительной финансовой ситуации, экономивших ради покупки дома по рыночным ценам в одном из новых частных владений и наблюдавших рост ипотечных ставок и падение цен на их дома. Эти люди составляли фундамент, на котором стояла Консервативная партия и к которым я испытывала естественную симпатию. Они бы, я боялась, сильно возражали против того, что жильцы муниципальных зданий, не идя на жертвы, на которые пошли они, внезапно получили бы от правительства то, что, по сути, стоило крупной суммы денег. В итоге мы бы потеряли поддержку, которую завоевали. Ретроспективно этот аргумент кажется недалеким и лишенным воображения. И таким он и был. Но многое предстояло сказать об этом с политической точки зрения в 1974 году, когда цены на недвижимость падали так катастрофически.

В конечном итоге предвыборный манифест 1974 года предлагалл жильцам муниципальных зданий, проживавших в этих домах от трех и более лет, право купить дом на треть ниже рыночной цены. Если жилец продавал этот дом в течение ближайших пяти лет, он возвращал часть обретенной выгоды. Также к моменту появления окончательного черновика манифеста мы определили размер материальной помощи, оказываемой впервые покупавшим в частное владение дом или квартиру. Мы предлагали дотировать один фунт за каждые два фунта, сохраненные на депозитном вкладе, до определенной суммы. (Мы уклонились от вопроса об отмене контроля ренты.)

Оставался, однако, вопрос, какую максимально низкую ипотечную ставку мы можем пообещать в предвыборном манифесте, и именно он стоил мне наибольших хлопот. Когда в среду 28 августа я ехала в машине по пути из Лондона в Тонбридж на запись предвыборного политического выступления от имени партии, пришло сообщение на пейджер, требующее, чтобы я срочно позвонила. Тед хотел поговорить. Уилли Уайтлоу снял трубку, и было ясно, что они оба и, без сомнения, другие из внутреннего круга Теда совещались. Тед подошел к телефону. Он попросил меня по телевидению объявить точные цифры, к которым мы сведем ипотечные ставки, и сделать их как можно ниже. Я сказала, что понимаю психологический аспект цифры ниже 10 %. Эта необходимость была бы удовлетворена цифрой в 9,5 %, и при всем желании я не могла сделать ее меньшей. Снизить ее еще больше было бы ошибкой. Я и так уже волновалась о цене вопроса. Мне не нравилась тенденция брать цифры с потолка для немедленного политического результата без должного осмысления, куда эти обещания нас заведут. Так что я остановилась на 9,5 %.

Похожей была история с налогами. Когда мы обсуждали этот вопрос на заседании теневого кабинета в пятницу 21 июня, я старалась избегать любых твердых обещаний. Я предложила, что нашей линией должны быть реформы, установленные для всех партий посредством специального комитета. Даже больше, чем в жилищных вопросах, в этой сфере нельзя было давать торопливых обещаний. Тед категорически не согласился и сказал, что мне нужно еще раз подумать.

В июле Чарльз Беллерс из исследовательского отдела Консервативной партии и я работали над черновиком раздела по налогам для нашего манифеста. Мы все еще думали в терминах исследования и временной схемы облегчения налогов. Я вынесла наши предложения на обсуждение в исполнительном комитете теневого кабинета. Я выступала за перевод учительской заработной платы – крупнейший расход в местном бюджете – из местных органов власти в казначейство. Еще одной возможностью была замена налогов системой целевых субсидий, когда местные органы власти сохраняли свободу действий по поводу расходов, но в рамках, установленных центральным правительством. Ни одна из этих возможностей не была особенно привлекательной. Но по меньшей мере дисскуссия дала понять присутствующим, что «что-то делать» с налогами сильно отличалось от «знать, что делать».

В субботу 10 августа в речи, произнесенной в Сент-Стивенс на конференции кандидатов в члены парламента, я обнародовала нашу политику. Я выступала за всеобщую реформу налоговой системы, принимающей во внимание индивидуальную платежеспособность, и предложила перевод заработной платы учителей и лучшее временное ослабление налогов как пути к ее достижению. Это было хорошее время года – период новостного затишья, – чтобы представлять новые предложения, и мы завоевали благосклонное внимание прессы. Мне казалось, что это доказывало, что мы можем провести удачную кампанию, не представляя более конкретной информации. На самом деле, оглядываясь назад, я вижу, что мы уже были слишком конкретны, потому что, как я обнаружила пятнадцать лет спустя, такие меры, как перевод стоимости услуг из местного правительства в центральное, сами по себе не ведут к понижению налогов в местных органах власти.

Я надеялась провести приятный отпуск с семьей в Ламберхерсте вдали от политики. Но тому не суждено было быть. Телефон беспрестанно звонил, и Тед и другие побуждали меня еще подумать над новыми схемами. Затем меня вызвали на еще одно совещание в пятницу 16 августа. Тед, Роберт Карр, Джим Прайер, Уилли Уайтлоу и Майкл Волфф из Центрального офиса – все были там. Было ясно, что их целью было дубинками заставить меня согласиться в предвыборном манифесте совершенно отменить налоги на время работы парламента. Я возражала против этого по все той же причине, что выступала против обещания 9,5 % в ипотечных кредитах. Но контуженные своим неожиданным февральским поражением Тед и его внутренний круг так желали быть переизбранными, что хватались за соломинки, или, используя жаргон, «изюминки» манифеста.

Было несколько способов увеличить доходные статьи для расходования на местные нужды. Нам всем очень не хотелось смещаться к системе, посредством которой центральное правительство просто обеспечивало местное правительство целевыми субсидиями. Так что я сказала теневому кабинету, что полагаю, что реформированный налог на недвижимость будет наименьшим из всех зол. Но из глубины сознания родилась еще одна идея о сопровождении налога на недвижимость местным налогом на бензин. Конечно, было много возражений против обоих, но по меньшей мере они были лучше, чем повышение подоходного налога.