«Если», 1994 № 09 - Харлан Эллисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Голубь по-прежнему сидел на краю фонтана. Он больше не плакал. Кровавые слезы засохли на перышках, как крошечные ранки. Я разломил одну из булочек, внутри она была мягкой и белой, как облако, и бросил крошки на землю между собой и фонтаном.
Голубь слетел вниз, радостно распустил хвост и начал клевать. Однако непохоже, чтобы он проглотил хоть крошку, скорее он напоминал воспитанного гостя, который деликатно ковыряет в тарелке.
Я по очереди предложил ему фруктов, мяса и даже несколько капель вина. Вино его заинтересовало. Может, он даже попробовал немного, трудно сказать.
Я почувствовал, как поднос потянули у меня из рук.
— Сэр, — произнес голос моего слуги, — если вы намерены играть с едой, я буду считать, что вы насытились.
Альтовый тембр сейчас явно напоминал женский голос. Я вцепился в поднос, словно пес в любимую кость, и голос сразу перешел на нейтральные тона.
— Хорошо, сэр. Когда закончите, просто поставьте поднос на землю.
Белый голубь взлетел на край крыши, накрывавшей сад. Я дружески кивнул ему, а он в ответ распушил перышки. Там он и оставался, пока я заканчивал обед. Я попытался сманить его снова вниз, но тут постучали в дверь, как раз в ту, которая вела, как я полагал, в мои апартаменты. Ответить я все равно не мог и стал ждать, что будет делать мой слуга.
Я услышал, как открывается дверь. Кто-то заговорил неразборчиво, а потом раздался громкий презрительный голос:
— Вот где ты прячешься. Подходящее местечко, дрянь ты этакая!
— Да, сэр, — робко, словно набедокуривший школяр, отозвался мой слуга.
Мне не понравился тон. Слишком жестким был голос незнакомца, слишком робко отвечал мой слуга.
Я подскочил, когда услышал удар хлыста. Хлопнув себя по щекам, чтобы не заорать: «А ну, прекратите!», — я бросился в соседнюю комнату.
Юноша с оленьими глазами выглядел невинней рассвета. За ним стояла дама, обросшая плющом, и крошка с несмазанным голосом. Все трое в зеленом бархате и в сапогах до бедер. Высокий юноша обезоруживающе улыбнулся мне.
— Арфист! Посмотри, какое прекрасное утро! Мы собираемся на охоту, не хочешь ли к нам присоединиться?
На руке у него висел кожаный хлыст. Слуга мой по-прежнему оставался невидим, а я не мог ни спросить, что здесь произошло, ни высказать свое мнение по поводу этой компании.
Я еще раньше приметил (и даже примерил) охотничьи сапоги, а теперь нашел и костюм из зеленого бархата, вполне подходящий для охоты. Он тоже пришелся мне в пору.
— О! — воскликнули все трое, когда я предстал перед ними в полном облачении. — Превосходно! Едем!
Во дворе слышался перестук копыт. Здесь можно было увидеть любых ездовых животных, от прекрасных чистокровных коней до смешных маленьких мулов и козлов для тех, кто ростом не вышел. В изобилии встречались рога и тройные хвосты, каких я и представить себе не мог. Мое трио продолжало опекать меня. Из самой толчеи они извлекли каурую кобылку. Она казалась мне живой и теплой, и я сразу проникся к ней родственными чувствами. После легкого приступа сентиментальности я обнаружил, что уже зову ее. Молли.
Оленеглазый гарцевал на стройном, сером в яблоках жеребце, Плющиха — на белой низкорослой лошади, а Скрипучка — на довольно крупном симпатичном козле с витыми рогами. Все подняли головы, когда в воздухе протрубил великолепный охотничий рог.
— Давай, арфист! — весело крикнул Оленеглазый, и я что было сил сжал руками и коленями бока моей лошади, когда она вслед за другими помчалась через мост, такой легкий и ажурный, что казался сделанным из воздуха.
Вокруг скакали обитатели Эльфийской Страны, большие и маленькие, рогатые и в листьях, и какие-то совсем уж дикие, одетые в зеленое. Вся эта кавалькада словно сошла с гобелена, расшитого руками безумца. Вскоре всадники, скакавшие впереди, выстроились стрелой, а мы веером развернулись за ними.
Я гадал, на кого мы охотимся. Может, и ни на кого: я заметил, что оружие было далеко не у всех. Лишь несколько эльфов покачивали длинными серебряными копьями, но зато каждый понукал свою животину и мчался вперед. Я молчал, но эта шальная скачка нравилась мне все больше, напоминая детские сны.
Мы спускались, почти не сбавляя скорости; скоро нас обступил лес. Кони рассыпались среди деревьев. То тут, то там мелькали зеленые пятна всадников. Некоторое время я еще слышал их перекличку, но постепенно Молли отстала, и наконец мы с ней остались в лесу одни.
Я не докучал ей, она словно знала, чего хочет, и неторопливо шла под деревьями. Выбравшись на прогалину, я услышал журчание и плеск. Неподалеку бил из земли родник. Кто-то обнес его невысокой каменной оградой. Я спешился и дал Молли напиться. На краю ограды заметил старую глиняную кружку. Кое-где из-под засохшей грязи сверкала яркая глазурь. От нечего делать я решил отмыть ее, нагнулся, зачерпнул и достал, до краев наполненную холодной, чистой водой. Мне хотелось пить, но я не стал этого делать.
Тут меня захватил странный звук; если один отголосок может задеть сразу все чувства человека, то этот был именно таким. Потом я не раз пытался повторить его с помощью арфы, но так и не сумел. Звук был высокий и мелодичный, холодный и чистый, как вода; он затрепетал во мне и отозвался острым восторгом.
На другой стороне поляны, за источником, стоял человек. Я понял, что это именно человек, а не эльф, хотя был он необычайно высок и красив, с широкими плечами и огромной бородой, падавшей на грудь.
— Кто меня зовет? — спросил он, и голос его проник в меня так же глубоко, как и хрустальный звук.
Я покачал головой, показывая, что не могу ответить. Молли взмахнула хвостом, обошла ограду и ткнулась мордой ему в плечо. Он погладил ее по носу.
— Эти леса полны волшебства, — сказал он мне вроде бы мимоходом, словно сразу понял и ласково извинил мою немоту. — Нужен ли я тебе, человече?
Я снова покачал головой.
— Я верю, — произнес он так, что мне захотелось заплакать. — Ты — бард, и стало быть, не можешь лгать. А сказать правду иногда можно только молчанием. — Он вытянул вперед мощные руки воина и потряс ими. — Я не бард. Иногда мне тоже приходится подолгу молчать, человече, но так нужно.
Выражение безмерного терпения на его лице почему-то мучило меня до слез. Я утешил бы его, если б мог, я бы сделал для него и больше… Я протянул ему полную до краев кружку.
— Нет, пока еще нет, — сказал он и улыбнулся теперь по-настоящему. — Я повременю, пока не будет крайней нужды. А уж тогда я выпью, и с радостью.
Я поставил кружку на край ограды.
— Однако же ты позвал. Ты пока еще не с ними, хотя и носишь их одежду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});