Дикий Талант - Виталий Обедин

«Моя мать – лютецианка,- написал я.- Конечно, я бывал в Лютеции».

– Ха, ха, ха,- произнесла Лота раздельно.- Очень смешно. Она и моя мать тоже, помнишь? Но в Лютеции мне побывать не довелось, к сожалению. Мне кажется, Красавчик… – Она запнулась.- Э… Жан Половинник в прошлой жизни – лютецианец. Но уверенности у меня нет.

Зато у меня ее – хоть отбавляй. Я помню, как Рибейра рассказывал о своем родном городе. Какая спокойная и страстная гордость звучала в его словах. Эх, какой был человек…

– Что т-ты знаешь о Як-к… о Жан-не?

Все-таки у Лоты – отличные мозги. Она тут же сообразила, повернулась ко мне.

– А ты? -Лота смотрела в упор. Взгляд требовательный.

– Я п-первый сп-просил.

Жалкая попытка, если честно. В этом мы с сестрицей похожи – упрямства нам не занимать. Будем стоять на своем до Страшного суда. И именно поэтому, прекрасно зная характер друг друга, мы можем пойти на уступки.

– Л-ладно.- Я выдавил улыбку.- Уг-гов-ворила.

Я поведал, что смог. Часть написал, остальное постарался передать мычанием, отдельными словами, жестами и вращением глаз. Получилось не слишком. Но главное я все же рассказан. «Я думаю, что Жан Половинчик – это мой старый знакомый Яким Рибейра, дворянин из Лютеции. Блестящий рыцарь. Погиб в Походе героев. Скончался от ран, как я слышал. Но своими глазами я этого не видел, потому что оказался к тому времени захвачен в плен гейворийцами».

Большего поведать я не мог… да и не очень хотел, если откровенно. Рассказать о том, что Поход героев оказался провалом? О поисках предателя, который заклинил руль галеры, и мы были вынуждены потерять несколько драгоценных дней – пока Мертвый Герцог собирал войска? О том, что подозрение в саботаже пало на меня? И что Вальдар Лемож знаменитый капитан Висельников, посадил меня под арест, когда остальные отправились в бой? И что предатель был среди них, и, соответственно, сражение Вальдар проиграл? Рассказать о том, что темнота пахла мертвой водой и бессилием? Рассказать, как через много сотен лет заскрипел дверь, и мне показалось, что у меня с едва зажившей души сдирают коросту? Рассказать, как я вышел на полубак, щурясь от яркого света, а на галере был кровавый лазарет? Кровь, запекшаяся, казалась черной и блестящей, как ртуть. Отрезанные руки и ноги лежали грудой. Адам резал, зашивал, оперировал, накладывал заклятия; в белом фартуке, ставшем красным; забрызганный, как мясник на бойне. Он махнул мне, приветствуя, рука была по локоть в крови. А потом солдат отвел меня к Вальдару…

Как умирал капитан Висельников, ядром ему оторвало ноги… Он посмотрел на меня уцелевшим голубым глазом и сказал: «Мы разбиты, Ришье. Станис – предатель. Это всегда был Станис. Ах я, дурак старый. Янка? В плену твоя Янка. Криштоф убит. Рибейра… здесь Рибейра, вытаскивал меня… потом его тоже». Вот, умираю, сказал Яким весело, но ты не беспокойся, Ришье… я еще долго буду умирать… успеешь. Послушай сейчас капитана.

Я смотрел на его серое лицо и молчал. Эх вы, профессионалы. Эх вы…

«Сделай, что сможешь, Ришье,- сказал капитан.- Я много попрошу сейчас, но сделай, что сможешь. Ты – сильный, Ришье, я знаю. И умный. И пусть ты спесивый, наглый аристократ, если бы ты знал, как ты достал меня за время похода… Но ты – настоящий. Поэтому иди, пожалуйста, и принимай командование. Адам поможет. Если хочешь, можешь считать это приказом…» «Так точно, мессир капитан»,- сказал я.

А потом Вальдар умер. Просто закрыл глаза. А потом умерли еще многие. Потом – Мертвый Герцог. И колья на заднем дворе. А на кольях…

Нет, об этом я точно не буду рассказывать.

– Т-твоя оч-чередь.

Она рассказала. Я выслушал и потер лоб. Если Яким на стороне Элжерона – это страшно. Конечно, если он остался прежним Якимом Рибейрой, бесстрашным рыцарем и великолепным воином…

Твой друг умер, Ришье. Там, на залитой кровью палубе, там, где в ртутных лужах плыло раскаленное солнце.

Якима больше нет.

Финита.

«Вы везете с собой гроб? – написал я.- Потрясающе».

– Ришье! – Лота вскинулась с укором. Ничего, иногда полезно ее позлить.

– Ид-диоты.

Дальнейшей прогулки не получилось. Настроение было испорчено окончательно. Побродив для виду еще немного, посмотрев на фонтан (бронзовый Белый Герцог разрывал пасть худощавому льву – своему извечному противнику – Роланду Дюфайе, наверное), мы вернулись к экипажу. Обратный путь проделали в молчании. День по-прежнему был ясным и небо – безоблачным. Только вот казалось, что у солнца привкус застоявшейся трюмной воды и прелой соломы. Словно я опять заперт в маленькой каморке и ничего не в силах изменить. Ничего. Хоть вой.

– Смотри-ка, Генри, ты выглядишь намного лучше! – Кларисса встретила нас на пороге особняка, лучезарно улыбаясь.- Прогулка явно пошла тебе на пользу. Порозовел, посвежел, как утренняя роза прямо… Хотя бледность тебе к лицу, кузен, к лицу.

Вообще-то Кларисса мне скорее тетя, чем сестра, но я не стал придираться к словам.

– Я з-знаю.

– Фер ждет нас в зеленой гостиной. Ты проводишь туда свою очаровательную кузину, плохой мальчик?

– К-конечно,- сказал я, галантно подставляя руку. Пальцы почти не дрожали.- К-кузина?

Казалось, взгляд Лоты прожжет мне затылок.

Глава 13 ВОЕННЫЙ СОВЕТ

Фер покрутил потертый кожаный стаканчик – неловко, словно никогда не держал в руках ничего подобного. Встряхнул, опрокинул над столом. Деревянные кубики (дешевые и старые) раскатились по белой скатерти.

– Вы знаете, что это?

– Игральные кости, что ж еще,- усмехнулся Корт, разглядывая выпавшие ему «глаза дьявола».- Этим ты хотел нас удивить? Собираешься вместо обычной своей нудятины перекинуться в кости? Камень-Сердце! Отлично! Можешь на меня положиться.

– Никаких игр, Молния,- сказал Фер, не меняя интонации. Он собирал кубики со стола длинными узловатыми пальцами, словно паук, аккуратно выдергивающий мух из паутины.- Сейчас я должен рассказать вам одну важную вещь, но вы не поймете, если не разжевать как следует. Игральные кости – самый наглядный пример. Даже не знаю, что может быть проще… нет, не знаю.

Мы с Кортом переглянулись. Забавный все-таки у нас родственник.

– Итак, я начинаю. Направленное желание или волевое усилие – вот что главное в управлении ДТ.- Фер оглядел присутствующих. Взгляд у него был странный – водянистый и равнодушный, словно он смотрит на вещи, давно ему наскучившие.- Я считаю необходимым…

– Что такое Дэ-Тэ? – прервала Кларисса. Ослиная Задница с досадой поджал губы.

– Считаю необходимым пояснить,- он повысил голос,- что речь пойдет о так называемом Диком Таланте.