Жена врага - Юлия Булл

обвиняли. Но судя по разговору и тому моменту, когда она себя так странно вела, понимала, что не совсем правильные вещи, которые касались политики фюрера.

Уже практически настало утро. Надо было вернуться в комнату горничных. Других вариантов у меня не было.

Собрав весь персонал, сотрудник гестапо объявил, что Эммы больше не будет, не объясняя, по какой причине. На замену Эммы была выставлена кандидатура ее главной помощницы. Видно было, что Эльза больше напугана, чем обрадована занять должность руководителя, но ей ничего не оставалось делать, как принять полномочия и начать давать распоряжения, ведь в тот вечер ожидали высоких гостей.

Мне надо было подготовить комнату для гостьи, певица и какая-то знаменитость в определенных кругах. Багаж прибыл первый, саму же молодую немку повезли на экскурсию по местным достопримечательностям, у меня это даже в голове не укладывалось, что ближайший концлагерь считался для некоторых увеселительным местом.

Я подготовила комнату и развесила дорогие наряды гостьи. Такого количества и сразу я не видела никогда. Это были шелковые платья и твидовые костюмы, нижнее кружевное белье, меха и шляпки, пальто и мантии, туфли, перчатки и прочее. Косметика в красивой упаковке и с приятным запахом, а духи не подлежали описанию, насколько это было неистово приятным ароматом.

Спустившись на кухню и проходя мимо холла, я столкнулась с группой офицеров, среди них был и Ганс, его взгляд был и удивленным, и возмущенным одновременно. Я понимала его вопросительный взгляд, но, опустив голову, прошла мимо, зная, что не могу остановиться и кинуться в объяснения.

На кухне вовсю кипела работа. Я принялась выполнять следующие поручения Эльзы. Ганс зашел на кухню, прошел мимо всех, приблизился к тому месту, где стояла я, взял стакан и прошипел в мою сторону:

– Ты что тут делаешь?

– Я не успела.

– Ужин в восемь. Буду ждать в десять у выхода на задний двор.

– Хорошо.

В назначенное время я выбежала на улицу. Ганс не знал, что мне сказать и какое принять решение. Меня надо было вывозить, и срочно, в моем положении я долго бы не протянула, скрывая правду. Ганс обнял меня и попросил, чтобы я оставалась на кухне как можно дольше, чтобы у него была возможность вызволить меня на улицу.

Я продолжала делать свою работу, напрягало только одно: Эльза как-то странно за мной наблюдала.

Я домывала последнюю чашку и пыталась держать себя в руках, не подавая вида, что меня что-то беспокоит и я взволнованна.

На кухню зашел Ганс и произнес:

– Кто сегодня готовил комнату для фройляйн?

– Мария, горничная.

– Пусть следует за мной. У гостьи пропали личные вещи.

Я вышла из кухни и направилась за Гансом. Как только мы попали в узкий коридор, где нас никто не видел, Ганс прислонил меня к стенке и в приказном тоне озвучил:

– Ты сейчас пойдешь в комнату артистки и возьмешь что-нибудь, желательно шляпку с вуалью или накидку, губную помаду используй. Тебе надо будет выйти через окно, не бойся, там козырек крыши, я буду ждать тебя внизу, помогу. Посажу в машину к солдату. Гостья забыла свои перчатки сегодня на прогулке, я по ее просьбе отправляю солдата, но он не знает, что с ним будет и сама Пауль. Ты под видом гостьи покинешь территорию. Документы я тебе дам у машины, сейчас их возьму в сумочке.

– Это все очень сложно. И я очень боюсь.

– Надо было ехать с щенками, это было проще.

– А где мне надо будет выйти? Или что сделать?

– Просто сделай то, о чем я сейчас прошу. Остальное неважно!

Я взяла в комнате немки меховую накидку и шляпку. Подвела глаза и губы, вылезла через окно. После дождя черепица крыши скользила, и, не удержавшись, я сорвалась, поранив сильно руку, боясь, что меня заметят, поторопилась и спустилась вниз. Рука стала кровоточить.

Ганс ждал меня внизу, схватил мою руку и повел вперед, я от боли издала звук:

– Ай.

– Что случилось?

– Рука. Я поранила руку.

– Везу тебя я. Слишком опасно посылать тебя с патрульным. Не самая лучшая идея. Тебе надо будет спрятаться. Я думал, что смогу достать документы и ты спокойно покинешь территорию. В общем, я сам еду за перчатками. Тебе надо будет укрыться и не шевелиться. Есть чем перевязать руку?

– Я попробую остановить кровь.

Мы сели в машину, точнее, я легла на заднее сиденье, укрывшись накидкой. Свернулась так, как позволяло пространство и мое тело.

На выезде услышала голоса:

– Предъявите документы. Вы один, штурмбаннфюрер?

– Да, фройляйн Пауль забыла перчатки, я еду за ними.

– Хорошо.

Я почувствовала сквозь накидку свет от фонарика. А потом знакомый лай. Тут же вопрос от Ганса патрульному:

– Это Агата?

– Да, оставили здесь. Пока будет здесь.

Собака обошла машину, немного поскулив, не издавая злостного лая, лишь только пару звонких радостных звуков, и патрульный пропустил автомобиль на выезд.

– Агата узнала тебя, поэтому не стала лаять. Мы выехали. Сейчас я довезу тебя до места, где тебе придется переждать до рассвета. Утром тебя заберут и отвезут в безопасное место.

– А как же ты?

– За меня не беспокойся. Все складывается как надо. Ты украла вещи и сбежала. Потом будут выяснять.

– А что с Эммой?

– Я тебе потом все расскажу, сейчас у нас нет на это времени.

– Она жива?

– Пока да. Мария, все потом, хорошо? Родная, поверь, ты мне очень дорога. Береги себя и нашего ребенка. Я к тебе приеду.

– Когда?

– Мари.

– Хорошо, я поняла. Я просто не могу так больше.

После последней фразы у меня потекли слезы. Я не могла сдержать их и, вспомнив, что давно не плакала, решила выпустить все наружу. Ганс остановил машину, вышел и открыл мне дверь:

– Ну ты что? Потерпи, прошу тебя. Я не знаю, как будет дальше, но пока вот так. В моем сердце только ты. И все мои мысли только о тебе. Ты мне веришь?

– Да.

Я укуталась покрывалом, взятым из дома, и ушла в гущу леса в ожидании кого-то или чего-то. Ночь была прохладной. Хорошо хоть накидка немки спасала. Как же мне было плохо! Рука болела, низ живота тянуло, я даже грешным делом подумала, пусть лучше выкидыш, но тут же прекратила думать о плохом.

– Мэри. Мэри… Где вы?

Я услышала, как кто-то меня зовет. Открыла глаза и увидела силуэт. На ноги с трудом поднялась и поняла, что нос заложен и я вся продрогла. Это был молочник. Он уложил меня в свою телегу и укрыл соломой. Мы тронулись. В дороге меня укачало и я уснула.

Глава 42. Дочь

Я поселилась на ферме молочника. На протяжении двух месяцев была в ожидании Ганса, но он все не появлялся. Семья, где я жила, состояла из шести человек. Глава семьи, его жена, старший сын, две дочери и пожилая мать хозяина. На ферме держали коров, свиней и гусей. У каждого были свои обязанности, в том числе и у меня. При каждом подозрительном визите меня прятали в погребе. А такие визиты были частые.

Я жила отдельно, в гончарной. Но мне было комфортно, печь топилась, было тепло. А когда хозяин увидел, как я изрисовала один из горшков, ему очень понравилось, и он стал просить это делать постоянно. Расписные горшки он хранил на какие-то особые случаи. Единственное, что нельзя было делать, изображать хоть что-то, напоминающее о моих русских корнях, поэтому я рисовала то, что просил молочник, принося иногда в качестве примеров какие-то картинки.

Оставаясь одна, я разговаривала со своим ребенком, вспоминала, как вынашивала Юру. Мне было все время отчего-то не по себе, и каждодневная тревожность не отпускала меня. Я очень сильно скучала по Гансу, а от незнания, где он и когда вернется, меня гложило еще больше.

Срок приближался, и я понимала, что скоро все произойдет. Жена молочника