Призрачный театр - Мэт Осман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
22
Именно Трасселл разбудил ее, положив руки ей на плечи. Где-то наверху звенел колокольчик, и Шэй заставила себя открыть глаза.
– Эванс уже в театре, – сообщил Трасселл, – и трезвонит, призывая нас. Одевайся.
Пустое пространство на кровати рядом с ней теперь вдруг показалось странно значительным. Проследив за ее взглядом, Трасселл кивнул:
– Да, прошлой ночью произошел один малоприятный… эпизод, – промямлил он.
– С Бесподобным? – земля расступилась под ней.
– Пока мы стояли там, изображая статуи, лорд Эксетер повесил свой плащ на Бесподобного. А он, конечно, разорвал его на куски и вернул, заявив, что сделал ему одолжение. Если бы Эванс не вмешался, могло дойти и до смертоубийства. В общем, Бесподобного с позором изгнали, но сейчас, по-моему, речь пойдет не о нем. Эванс хочет видеть именно тебя.
– А где сейчас Бесподобный?
– Кто знает? – раздув щеки, буркнул Трасселл. – Зализывает где-то раны. Или развлекается с кем-то. Слушай, поторопись, лучше не испытывать терпение Эванса, заставляя его ждать.
Она переоделась на занавешенной кровати. Птичий костюм за ночь изрядно полинял, и на месте, где она спала, темнел круг от черных перьев. Трасселл ждал снаружи, и за ним маячила Алюэтта, но в остальном дортуар уже опустел. Они в молчании поднялись по лестнице, обнаружив, что Эванс сидит, скрестив ноги на грибовидной скамейке из «Аркадии». Он так и не сменил вчерашний наряд, и от него разило спиртным. Глядя, как они поднимаются на сцену, он в последний раз звякнул колокольчиком.
– А вот и Трасселл, если ты уже вышел из роли статуи Париса. Я слышал, что прошлой ночью ты выглядел поразительно пристойно. – Он поставил колокольчик и улыбнулся Алюэтте. – А благодаря тебе Лондон узрел самую брюзгливую Афродиту. Великолепно. Не дуйся, фламандочка. Лорд Суррей поведал мне, что если тебе нужна помощь в удалении золотой краски из труднодоступных мест, то он в игре; похоже, некоторые господа таки предпочитают именно угрюмых и пышнозадых богинь.
– Однако вот она, истинная звезда вчерашнего ночного действа! – торжественно произнес он, медленно хлопая в ладоши. – Может, она и едва не довела меня до сердечного приступа, но в конце концов проявила все свои таланты, – он простер руку к Шэй. – Ты, маленькая красотка! Спроси меня, где я пребывал в полночь?
– Где вы пребывали в полночь, сэр? – послушно спросила она.
– Не твое собачье дело, – он ухмыльнулся самому себе, – прости, сила привычки. В полночь, моя миниатюрная, пернатая провидица, я сидел в королевской барке, выпивая лично с ее величеством стаканчик на сон грядущий. Наша королева влюбилась в одну Птичку. Это хорошая новость для тебя и еще более хорошая для меня, ведь теперь весь остальной двор жаждет услышать предсказания судьбы из уст нашего Воробушка. С утра у меня уже побывали шестеро посыльных, желая забронировать сеанс. Возможно, нам придется построить для тебя уютное гнездышко где-то под крышей.
– Что же я делала? – спросила Шэй.
Вытянув руку, Эванс коснулся кончиков ее ногтей.
– Так ты вообще ничего не помнишь? Мне казалось, что беспамятство лишь часть роли, – он погладил ее по руке, – ты погадала королеве на картах, а потом она приказала тебе петь.
– Как раз это я помню. Только не помню, что происходило после того, как я спела пару первых фраз.
Эванс откинулся на спинку скамьи и самодовольно рыгнул.
– Ну, начало звучало вполне себе обычно. Ты спела куплетец песни Клеопатры, но довольно быстро стихи обрели иные, более зрелые смыслы. Несомненно, что в первоисточнике имелись более «царственные выражения», и он гораздо меньше напоминал занудный «вой под луной». Получилось весьма живописное зрелище. Яркое «телесное» воплощение. А потом она держала тебя за руки, а ты стояла на коленях и пела как птица, – он пристально посмотрел на нее, – причем это отнюдь не метафора. Ты именно щебетала по-птичьи. Более того, как целая птичья стая, наверное, ворон или куриц. Даже через стекло твое пение звучало явно пугающе, так что бог знает, как оно воспринималось внутри. Придворные Елизаветы обнажили мечи, да и сам я мог бы перерезать тебе горло в крайнем случае. Ты продолжала этот предрассветный птичий хор, пока сами стены не начали вибрировать и дрожать, а потом распласталась на полу.
Представив себе описанную картину, Шэй мучительно сжалась.
– Ты лежала там, как мертвая или в трансе, а стены все еще звенели. Королева еще немного посидела там с задумчивым видом, затем накрыла тебя своим плащом и направилась к стайке своих советников. Я понятия не имел, что они обсуждали, то ли она сочла, что ее оскорбили в моем доме, то ли подумала, что твое выступление каким-то образом могло быть ей полезным. В общем, они закончили трепотню, а уже через час мы с королевой распивали бренди на королевской барке и смеялись, как пьяные приятели. Кстати, помнишь происки Гилмора? Так вот, он больше не будет тебя беспокоить. Она должным образом велела ему отвалить от тебя.
Алюэтта усмехнулась, выслушав эту историю, но Эванс добавил:
– Это еще не все, – он повернулся к Алюэтте и Трасселлу: – Вы двое, тоже отвалите пока. Мне надо переговорить с нашей Птичкой наедине.
Шэй никогда раньше не оставалась наедине с Эвансом. Он оценивающе взглянул на нее, и она, напряженно сжавшись, гордо вздернула подбородок.
– Полагаю, ты еще не слышала, что происходило нынче утром, – сказал он, – по всему городу.
Солдаты. Лошади. Зарево над Уайтхоллом… Она покачала головой.
Около полуночи из Вестминстера вышел отряд солдат. Они прочесывали округу, забирая католиков, не останавливаясь, чтобы поспать или поесть. Как правило, после захвата первого же инакомыслящего остальные, получив весточку, скрывались. Но не в этот раз. Говорят, что закованные в цепи заключенные растянулись по дороге до самого Колчестера. И, очевидно, их ряды увеличиваются.
– Из-за каких-то моих предсказаний?
– А что же еще можно подумать? Простое совпадение? Но так или иначе… – его улыбка стала печальной, – и, как я слышал, на плечах всех этих солдат появилась меловая эмблема: Стриж.
– Нет, это не может быть из-за меня.
– Прошлым вечером, Шэй, ты сделала выбор. Ты предпочла охотника добыче и, должен признать, я в тебе сомневался. Но вот полдня спустя, тебя можно поздравить с первым убийством. И как теперь ты себя чувствуешь?
Отвратительно.
– Она сама выбирала карты и решала, что
