Семь бесов в бочке меда - Дарья Урбанская

– Точно, в последнюю минуту осенило! – Сумасшедший горделиво приосанился, а затем захлопал себя по одежде. – Сейчас покажу, я всегда ношу его с собой, на память. Да где же он?!

Наконец, он выудил из одного кармана грязную тряпицу и развернул, протягивая Липе: внутри лежал какой-то сморщенный сухой комок коричневато-синюшного цвета. Горло тут же сдавил тошнотворный спазм.

«Это квест, это не настоящее…»

– Вот! К моему большому сожалению, он вряд ли что-то почувствовал. Жизнь уже покидала его презренное тело, кровью залило всю кафедру в часовне, даже на полу была лужа. Надо было раньше сообразить, – мужчина недовольно цокнул. – Самое подходящее наказание за то, что мерзавец вздумал начать мессу, не дождавшись меня!

У Липы вырвался истерический смешок. То, что нес этот актер, настолько перестало походить на правду, что она не понимала, как реагировать.

«Бред… Все это бред. Или?.. Может, наоборот надо слушать внимательней? Вдруг за словами прячется подсказка? Это ведь все еще квест, да? Да?!»

Она покосилась на Виктора, но тот преспокойно лежал на столе, кажется, даже глаза прикрыл и никак не реагировал на откровения полоумного актера.

– Вы з-закололи своего брата в церкви, а перед смертью вырезали ему язык? – на всякий случай повторила она, еще тая́ надежду, что, возможно, что-то неправильно поняла.

– Ну а я про что? – Мужчина бросил на нее недовольный взгляд. – Ты не очень-то сообразительная, как я погляжу. Впрочем, для королевы клана великого ума и не требуется. Знай себе, рожай солдат и рабочих…

Виктор вдруг сдавленно захрипел, заскреб пальцами по столешнице, забился, словно в эпилептическом припадке.

– Витя! – Липа потянулась к нему, но в ее руку сунули мягкий ошметок и с силой оттолкнули в сторону. Она не удержалась на ногах и рухнула на колени.

– Не мешай! – рявкнул Тейге и прижал голову Виктора к поверхности стола, одновременно пытаясь разжать стиснутые зубы. – Ты сильный! Ты солдат! Не подведи меня! Вот так!

– Оставь его в покое, псих ненормальный!

Липа вскочила на ноги и только теперь поняла, что именно попало ей в руку. Она судорожно отбросила иссушенную плоть и вновь кинулась к Виктору. Он уже не хрипел и не дергался в конвульсиях. Лишь затуманенным взором смотрел в потолок, а в уголке его рта скопилась пена.

– Что с ним?! Витя!

– Королеве негоже… – Тейге осекся и задумчиво огладил бородку. – Ты прошла Luxuria?

– Чего?

Он кивком указал за стекло, на морду над кроватью.

«Это имя козла, что ли?»

– Отказалась от сладострастия, верно? – уточнил псих, кивнув самому себе, будто уже знал ответ. А следом громко рявкнул: – И зря!

Липа вздрогнула.

– Значит, не подходишь.

Потеряв к ней интерес, сумасшедший отошел к верстаку и стал перебирать части тел, придирчиво рассматривая их и складывая некоторые отдельно. Липа снова потрясла Виктора за плечо:

– Ты меня слышишь?

– Да.

Лаконичный ответ принес облегчение:

– Слава богу! – прошептала она, затем осторожно просунула руку под его шею и потянула на себя. – Вставай, нам нужно убираться отсюда!

Виктор чуть приподнялся на локте, а свободной рукой коснулся ее кожи, пальцами очерчивая абрис лица, и с чувством произнес:

– Ты такая красивая.

Липа не сдержала улыбки, но тут же опомнилась:

– Сейчас не время.

– Мне так нравятся твои веснушки. Ты словно солнце, согреваешь меня своим теплом. Я почувствовал это, когда впервые тебя встретил в том коридоре. Теплая, уютная, нежная…

– Ви-ить! Не время! – Она искоса взглянула на Тейге, который вытягивал из-под прилавка членистоногую конечность гигантского насекомого. Липа нервно передернула плечами: – Бежим отсюда, Вить! Ну пожалуйста, поднимайся!

Она едва смогла его усадить, а он все перехватывал ее руки, совершенно позабыв про свой ожог. А потом и вовсе притянул к себе за талию и уткнулся лицом в ее грудь:

– От тебя исходит приятный свет. Ты прекрасна…

– Витя, прекрати!

– Ты прекрасна, моя королева!

Липа в ужасе обхватила его лицо ладонями и заставила посмотреть себе в глаза. Чернота расширенных зрачков почти полностью поглотила серо-зеленую радужку, а губы кривились в глуповатой улыбке.

– Моя королева…

Рядом глухо громыхнула брошенная на стол длинная муравьиная нога, словно сделанная из металла. Следом Тейге пристроил поднос, на котором в широкой прозрачной вазе плавала вставная челюсть… не человеческая.

– Я счастлив служить тебе, моя коро…

– Не ей! – гаркнул на Виктора Тейге. – Это просто самка. Пустая! Ты что, не видишь? Подождем другую, она должна скоро прийти. Если ее отпустит Ira.

– Ира? – ошалело переспросила Липа, окончательно перестав понимать бред безумца.

– Гнев, – уточнил мужчина, с таким видом, будто это краткое слово хоть что-то объясняло.

И Липа словно перенеслась на несколько часов назад.

Темный кабинет, сверкающий хрустальный шар, над которым склонилась гадалка.

– Гневливая ты, Ирина Лангман, – прозвучал в мыслях голос женщины. – А забавно то, что гнев на латыни так и будет – Ira.

– Не хочу другую! – вырвал из воспоминаний окрик Виктора. – Мне нужна только эта. Моя! Не отдам! Пр-р-рочь!

На последнем слове он натурально зарычал и больно сжал Липу за плечи.

– Да что с ним? Что вы ему вкололи?!

Она в ужасе смотрела на своего спутника и не узнавала прежнего Виктора, спокойного и уравновешенного. Его лицо было искажено гримасой ярости, глаза прищурены. Но Тейге не смутил внезапный приступ собственнических замашек. Он лишь махнул рукой:

– Ничего, перебесится. Они всегда так на самок реагируют, не слышат гласа разума. Когда появится истинная королева, он разберется. – И он требовательно протянул к ней руку. – Давай сюда!

– Что?

– Язык Таддеуса, конечно. Я просил подержать…

Липу передернуло от отвращения.

– Не собираюсь я никакую гадость держать. Я его выбросила. Где-то в том углу должен валяться.

– Ты его… ЧТО?! – С диким воплем Тейге развернулся, но было уже поздно. На иссохший кусочек плоти, лежащий на полу в грязной тряпке, уже наплывала, колыхаясь и дрожа, призрачная фигура в черной сутане. – Не-е-е-ет! Ему нельзя дотраги…

Тейге кинулся в сторону брата и со всего маху врезался в его тело, неожиданно ставшее материальным. В последний момент Таддеус, ожидая нападения, выставил вперед плечо и толкнул, и безумный таксидермист с воем покатился по полу. Впрочем, он быстро опомнился и вскочил на ноги.

– Ты! – Он уставился на священника, от избытка эмоций сжимая и разжимая кулаки. А затем расхохотался диким кудахтающим смехом, словно вспомнил хорошую, одному ему известную шутку. – Впрочем, это даже к лучшему. В этот раз я сначала отрежу тебе язык, а уж потом…

Он медленно и зловеще вытащил кинжал из ножен, а затем молниеносным движением кинулся на священника, метясь в горло. Противники