В шаге от рубежа - Ксен Крас

королю и людям. На тех, что не грабят и не убивают по собственной прихоти, кто защищает невинных и побеждает чудовищ. Вживую, хотя бы одним глазком издалека, но сам. Он был уверен, что в лучшем случае встретит одного в каком-нибудь городе, куда лекари отправят крестьянина помогать с болезнями и обучаться. Возможно, Тоб смог бы переговорить с сиром, а в самых смелых из своих мечтаний Тоб даже заводил дружбу с рыцарем и тот помогал ему прогнать плохих людей из родного поселения. Однако такого скопления прославленных воинов, как в замке, ученик лекаря не видел даже в своих снах.

– Закрывай рот хоть иногда. Иначе походишь на душевнобольного. Ты же не хочешь, чтобы тебя отправили на Остров Фейт лечиться вместо Авит? – Мужчина упрямо продолжал называть выдуманным именем сестру короля.

Тоб замотал головой и поспешно закрыл рот. Теперь он старался открывать его как можно меньше, даже когда говорил, из-за чего разобрать слова было почти невозможно. Впрочем, может, весь простой люд в замках так и должен был разговаривать, чтобы рыцари и знатные люди не сердились, – Тоб никогда раньше не бывал в подобной ситуации.

– Тоб, ты ведь не болван! Говори нормально, я тебя не понимаю. Прекрати уже рот закрывать во время разговора, я просил тебя просто меньше по сторонам глазеть.

– Здесь всё очень… очень такое. Очень! – Многословность никогда не входила в полезные качества юноши, но хоть крестьянин уже почти перестал теряться во время неловких ситуаций, в этот раз не смог сдержать себя в руках.

– Ты впервые живёшь в замке?

– Нет. Я жил в Цитадели!

– Там несколько иначе, я и сам бывал в крепости у мудрецов. Единственные их украшения – книги и кости.

– Ещё я был на Острове, это считается?

– Нет. На Острове лазарет для больных и пристанище для лекарей, которых не покидает желание терзать подопечных, делая им лишь хуже день ото дня. Изучать – говорят они! – но нет, они не делают добра. От настоящего замка там остались разве что стены, башни и внутренний двор.

– Тогда впервые. – Тоб загрустил; он-то уже надумал хвастаться, что чего только в жизни не видел, а оказывается, он даже не понимал разницы между настоящим и ненастоящим замком.

Крестьянин с опаской поглядел по сторонам, придвинулся ближе к сиру и указал в сторону гобеленов, висевших в огромных количествах в просторном помещении с камином и длинными рядами скамей вокруг столов. Даже в комнатке, которую он делил с рыцарем, недалеко от покоев Даффы, повесили один.

– Зачем они прилепили покрывало на стену? Чтобы замок не замёрз?

– Это гобелен, Тоб.

– Это покрывало, Зэу. Им можно было бы накрываться, толку больше. Их здесь так много, что хватило бы на всю мою семью! И ещё бы осталось для соседей…

– Разве таких не было у лекарей в Цитадели?

– Я видел у главных лекарей, когда убирался. Ими стены завешивали точно так же, а в приёмном зале для богачей такие свисали с потолка со всех сторон. Я тогда спрашивал – зачем они, но мне не сказали. Го-бе-ле-ны. Пусть будут покрывала, оно понятнее. А ещё я не понимал, зачем эти большущие тряпки на столах.

– Ты про скатерти?

– Ага, про них. Это слово я знаю. Ты не думай, что я неуч какой, я всё знаю, но надо ли мне оно… Знание это? В Цитадели мне их, скатертюхи, постоянно отстирывать приходилось, не понимаю зачем? Проще стол протирать, его стирать не надо. Но этим богачам – мало одной скатерти. Ты смотри – кроме двух, а то и трёх больших тряпок, на каждом столе ещё и маленькие эти, салфетки, лежат. Зачем так много? У нас в семье одна, и всем хватало. А из полотнищ этих, которые всё равно быстро испачкают, пока будут есть и пить, лучше бы наряды сделали, проку б было куда больше! Может, я им посоветую, пусть снимут?

– Нет, не надо. Скатерти нужны для красоты, как и гобелены. Они показывают состояние семьи и повышают настроение лордам и леди. Посмотри, разве не красиво, когда всюду украшения, цветные ткани, резные спинки у скамей, да…

– Баловство это! Толку-то и вовсе нет в глупостях этих. Я скамьи ваши раскрасивые замучился натирать, дырки эти – вспоминать страшно. И зачем оно надо тогда ж? Ты подумай сколько пользы б принесли эти вещи, если б их с толком-то использовали. А свечи!..

Рыцарь не понимал Тоба, крестьянский отпрыск знал это. Он видел, как на него смотрят, и знал, что не нужен здесь. Он отличался от этого общества, был чужим. Юноша чувствовал себя так же, когда его отправили прибираться в нескольких покоях Цитадели Мудрости, где проживали будущие гроссмейстеры. Мало того, что они жили по одному на целое здоровенное помещение, так и всё убранство разительно отличалось не только от привычного Тобу, но и от того, что царило на нижних этажах.

Красивые картины завораживали, мебель, которую приходилось протирать часами, так как множество узоров собирали на себя пыль и пепел от каминов, восхищала. В тех покоях царила магия, всё было величественным и ненастоящим. Хотелось бродить между шкафов и стульев, лечь на огромную кровать, выглянуть в окно, потрогать каждый подсвечник…

Но из роскоши и бесполезных, пусть и красивых вещиц, на которые сын крестьянина вдоволь успел насмотреться, приходилось возвращаться на землю. Обратно на работу, на первые этажи и в башни к лекарям, где требовалось постоянно убирать, мыть, чистить, перевязывать, зашивать и изучать. А потом Тоб шёл спать в дом к другим таким же ученикам и тем, кто уже был постарше. Крестьянину оставалось только мечтать сравняться хоть с какими-нибудь лекарями и приблизиться к высшему обществу.

Теперь же, когда юноше представилась возможность ознакомиться с миром богачей, прикоснуться к нему и достался собственный уголок, Тобу стало не по себе. Он боялся. Он испугался так сильно, что напросился к Зэурану и самостоятельно устроил себе спальное место. Как друга и защитника тёти будущего короля, того, кто не побоялся опасностей и спас леди, Тоба всячески старались развлекать. Ему помогали со всем, чем только могли, в том числе и бытовыми вопросами. Сиры из Волчьего Ордена взяли ситуацию под свой контроль, и пока ждали ответа от Его Высочества регента, по их указке портные шили наряды и для леди Старскай, и для её сопровождения.

Когда же слуги замка приносили ученику лекаря воду для умывания, интересовались, чем тот желает питаться, или меняли постель, Тоб впадал в оцепенение. Хуже дела обстояли лишь с помощью при одевании: не способный вымолвить ни слова, краснеющий при виде молодых служанок, готовых натягивать на него штаны, юноша сбегал. Да, он предвкушал такую жизнь,