В погоне за химерой - Инна Робертовна Пермякова

Светлана посмотрела на неё с удивлением, словно позабыла об их присутствии. Какое-то время она просто молчала, обдумывая, стоит ли говорить что-то этим посторонним людям. Но её душа требовала облегчения, боль должна была выплеснуться наружу.

– Пятнадцать лет назад у меня родился мальчик, – начала она, обращая свой внутренний взор в далёкое прошлое. Пятнадцать лет… Ей казалось, прошли столетия. Вечность. – Мы назвали его Андрюшей. Он был такой крохотный, такой беззащитный, – лицо Светы озарилось безграничной нежностью. – Я помню всё: первый зубик, первые шажочки, его улыбку, смех. Он был такой жизнерадостный… – глаза Светланы заволокли слёзы.

Ни Александр, ни Вера не понимали, зачем она говорит всё это им, но слушали не перебивая.

– Мой мальчик не дожил и до трёх лет, – по лицу Светы пробежал болезненный спазм. Эти воспоминания были для неё кровоточащей язвой. – Он умер от пневмонии. Врачи ничего не смогли сделать. Жизнь покинула его тело всего за несколько дней. Я помню, как держала его пылающее жаром тельце и ничем не могла помочь моему мальчику. Он умер у меня на глазах. Я словно до сих пор чувствую его бездыханное тело на своих руках. – Света плакала, подняв свои худые синие руки перед глазами.

– Мне очень жаль, – тихо сказала Вера, сочувствуя горю этой женщины.

– Нет, вы не понимаете, – срывающимся голосом перебила её Светлана. – Мой сын умер не по воле судьбы, не по стечению обстоятельств. Он умер по моей вине! По моей! – Света схватила Веру за руку и заглянула в её глаза, ища в них понимания. Но увидев лишь изумление и испуг, продолжила: – Этого никто не знает. Я никогда никому об этом не рассказывала. Мы жили в деревне, в частном доме. Толя уже тогда пил, но я всё надеялась, что он бросит, что одумается. Мне бы забрать сына и бежать куда глаза глядят… А я всё боялась чего-то… Ребёнку отец нужен, а мне муж. Куда я одна с дитём на руках? Дура… Пришла я как-то с работы пораньше. Зима. Холодно. А Андрюшка мой в одних колготках и кофточке на улице под дверью стоит. Синий весь, губы дрожат… Плачет. Кулачонками в дверь колотится. Папку зовёт. А этот скотина пьяный спит дома, не слышит. Не заметил даже, как сын на улицу выбежал и дверь захлопнул. Ребёнок и не догадался к соседям побежать… Хорошо, я пораньше вернулась. Но всё равно не успела… Андрюшка переохладился порядком и заболел. А потом умер…

Веру и Александра дрожь пробрала от рассказа Светланы. В голове не укладывалось, как она жила с этим долгие годы.

Вера осмелилась задать терзавший её вопрос:

– Почему после всего вы не ушли от мужа? Почему позволяете так обращаться с вами?

– Уйти я должна была раньше. Пока мой сын был жив. Должна была сберечь его. Моя вина в его смерти. А теперь я расплачиваюсь за это.

Вера поняла, что имела в виду Светлана. Она не смогла простить себя и всю жизнь наказывала. Потеря ребёнка – самое страшное, что может произойти с человеком. А чувство вины ещё сильнее усугубляет боль.

– Павлик дал нам второй шанс, но мы не смогли им воспользоваться, – подвела итог своего рассказа Света. – Я не могу разрушить и его жизнь.

Глава 33

Органы опеки забрали Павлика из семьи Самохиных и временно определили всё в тот же Адаптационный центр. Александр Григорьевич подсуетился, и рассмотрение прошения об опеке провели в ускоренном режиме. В комиссии заседали всё те же люди: Тучко, Солопова и Грачёва. На протяжении слушания Вера молча смотрела на членов комиссии и думала о том, понимают ли эти трое, что распоряжаются судьбами детей, отдают ли себе отчёт, что от их решения зависят ни много ни мало – жизни. Послужит ли этот конкретный случай тому, чтобы искоренить халатность и попустительство? Быть может, Тучко поймёт, что равнодушие бывает сродни жестокости. Солопова избавится от малодушия и научится смело отстаивать своё мнение и бороться за правое дело. А всегда уверенная в своей правоте Грачёва поумерит пыл, гонор и гордыню, чтобы прислушаться к людям и хоть иногда – к своему сердцу. А может, они спишут свою ошибку на допустимый риск. Риск, ценой которого была жизнь. Может, эти дети так и останутся для них чем-то вроде мертвых душ, числящихся на бумаге и требующих статистического учёта. Кто знает…

Самое главное, что Вера добилась разрешения на опекунство. Теперь они с Павликом будут вместе…

Самохины освободили квартиру и съехали в неизвестном направлении, навсегда исчезнув из их жизни. Квартиру Павлика Вера сдала, решив, что накопленные деньги пригодятся Паше в будущем. Она закончила ремонт в своей новенькой квартирке, и они с Павликом готовились к школе.

Вскоре Вера получила радостные вести из Павлодара. Ксюша благополучно разродилась здоровой и удивительно прекрасной малышкой. Девочку она назвала Надеждой, ведь именно надежда давала её маме силы. Кажется, Ксюша наконец-то обрела гармонию и успокоение, а счастье мирно посапывало на её руках.

Глава 34

– Павлик, мальчик мой, неси скорее свечи на торт и помоги мне накрыть на стол! – попросила Вера, расставляя тарелки.

– Уже бегу, – отозвался Павлик.

Он очень вытянулся за пару лет, стал совсем взрослым.

Вера нежно потрепала его волосы и чмокнула в макушку.

– Какой же ты у меня молодец! Помощник!

Павлик засиял от похвалы как начищенный самовар. В динамике радио-няни раздался тихий писк, переходящий в настойчивый крик.

– Ой, Леночка проснулась, – засуетилась Вера.

Тихонько, чтобы не напугать малышку, она зашла в комнату.

– А кто тут проснулся? – ласково защебетала она, беря ребёнка на руки.

В коридоре хлопнула входная дверь.

– Павлик, привет! Как дела?

– Хорошо!

– Помогаешь? Молодец! А где наша именинница?

– У Леночки в комнате, – ответил Павлик.

Дверь в детскую тихонько приоткрылась, и из-за неё показалась голова.

– Заходи, Лена не спит, – улыбнулась Вера. – Солнышко моё, посмотри, кто пришёл, – обратилась она к малышке. – Папочка пришёл.

– С днем рождения, любовь моя! – из-за спины Соловьёв достал букет цветов.

– Спасибо, дорогой! – Вера с нежностью прижалась к его губам. – Пойдём поскорее накроем на стол. Скоро гости придут.

– Пойдём. Только мы с Пашей сами справимся, а вы с дочуркой отдыхайте.

Сегодня Вере исполнилось тридцать три года. Она сидела в кресле у камина в их с Сашей общем доме. Камин был электрический, Саша всё предусмотрел. Возле стола суетились любимые муж и сын, на коленях дремала крохотная белокурая дочурка. Вера наклонилась и вдохнула запах её волос.