Ноттингем - Лина Винчестер

– Каждый раз, когда я приближаюсь, ты напрягаешься всем телом, и я… Черт. – Он усмехается. – Сам не знаю, что думал. Но в голову лезли не самые хорошие мысли, понимаешь?

Я каждый раз в ступоре и напрягаюсь, когда он рядом, только потому, что боюсь выдать свои настоящие чувства. Поверить не могу, что Сойер умудрился интерпретировать все иначе!

Разомкнув сцепленные за его спиной щиколотки, я опускаю ноги и, подавшись назад, упираюсь ладонями в прохладную столешницу, с края которой точно бы свалилась, если бы Сойер не стоял вплотную. Я даю ему возможность отойти, но он не делает этого, а у меня нет ни сил, ни желания просить об этом.

– Боже. – Подняв взгляд к потолку, я шмыгаю носом. – Почему парни такие глупые? Не так уж я и напрягаюсь, просто всегда готова отбиваться, если тебе вдруг взбредет опять взъерошить мне волосы.

– То есть, когда я делаю так, – его ладони настолько внезапно оказываются на моей талии, что я делаю резкий вдох от неожиданности. – Ты не напрягаешься?

– Нет, – с трудом произношу я, стараясь сохранить дыхание ровным.

– А так?

Кончики пальцев Сойера касаются моего колена. Как загипнотизированная, я смотрю на его руку с моей резинкой на запястье – лаймовый цвет словно светится на фоне загорелой кожи. Теплые, чуть огрубевшие пальцы приходят в движение и медленно ползут к бедру.

Даже несмотря на то, что Сойер почти невесомо ведет по коже подушечками пальцев, я все чувствую слишком остро. Вверх. Дюйм за дюймом.

Когда он останавливается у края шорт, я делаю такой глубокий вдох, что легким становится больно, а пальцы на ногах поджимаются сами собой.

Сойер склоняется ближе, и по моей щеке проскальзывает его теплое дыхание.

– Останови меня, Райлс, – просит он на ухо. – Пожалуйста.

О боже.

Я ни за что на свете не попрошу его остановиться.

Сойер проводит кончиком носа по моей щеке, а затем усмехается, и его дыхание щекочет мою шею.

– Черт возьми, скажи хоть что-нибудь, Райли, потому что я в шаге от того, чтобы разрушить нечто очень важное.

От его слов в моей груди словно взрывается граната. Оглушает до звона в ушах, я теряюсь в пространстве и окончательно перестаю соображать. Хочу кричать, умоляя все разрушить, но не могу произнести ни слова. Даже дышать нормально не могу, жадно набираю ртом воздух, и легкие тут же выталкивают его обратно.

Это реальность?

У меня что, инфаркт? Или паническая атака? Или все люди чувствуют себя так в шаге от исполнения мечты?

Я вздрагиваю, когда слева открывается дверь и на пороге застывает Фелисити с покрасневшим заплаканным лицом.

– Извините, не хотела мешать, не думала, что тут кто-то есть.

– Ты в порядке, Манчестер? – спрашивает Сойер таким будничным тоном, будто его рука не лежит на моем бедре, а мое сердце не валяется у него в ногах.

– Д-да, нет, не совсем. Просто жутко скучаю по дому, а еще чувствую себя ужасно из-за ссоры с тобой, Райли. Я правда не специально испортила маффины. Голова совсем не работала. Не злись на меня, пожалуйста.

Маффины? Мне не сразу удается понять, о чем говорит Фелис. Я сейчас даже свое имя плохо помню. Прочистив пересохшее горло, я молча моргаю.

– Все, – с трудом произношу я, – все хорошо.

Но Фелисити не собирается уходить, продолжая стоять на пороге. Момент разрушен, и мне начинает казаться, что последней пары минут никогда не существовало. У Сойера снова звонит телефон.

– Да, Зоуи. Сейчас буду.

– Все в порядке? – спрашиваю я, когда он сбрасывает вызов.

– Да, просто хочет, чтобы сегодня вся семья была дома. Даже ужин сама приготовила. Хочешь пойти?

– Думаю, вам сейчас нужно побыть только втроем. К тому же я меньше суток под домашним арестом, лучше не злить папу.

Кивнув с пониманием, Сойер отстраняется, и мне резко становится холодно. Я слезаю со столешницы и, встав на ватные ноги, с трудом держу равновесие.

– Удачи завтра на ярмарке. – Чмокнув меня в щеку, он берет книгу. – Это я забираю.

– Ты не придешь завтра?

– Много работы в сервисе. – Подмигнув, Сойер переводит взгляд на Фелис и салютует книгой. – Только не плачь, Манчестер, ладно? Позвони домой, поговори с родными или устрой девичник с Райли, хотя, если исходить из последней пары минут нашего разговора, собеседник из нее так себе.

Прикрыв веки, я издаю то ли смешок, то ли всхлип. Сойер уходит, словно ничего не было, будто мы вот-вот не перешли черту. Будто произошедшее было помутнением моего рассудка.

Глава 15

Этой ночью я почти не спала. Вертелась с боку на бок, прокручивая в голове момент в ванной. Что это было? Почему сейчас? Почему мы не закончили начатое? Будем ли мы говорить об этом или спишем произошедшее на гормоны и сиюминутное помешательство?

Я могла бы спросить прямо в тот момент, но вместо этого сидела молча, как полная идиотка, и не двигалась. Я так много раз представляла момент, где Сойер смотрит на меня и прикасается не по-дружески, а с вызовом и желанием. И когда наконец-то получила это, то впала в ступор. Что, черт возьми, со мной не так?

Подъехавшая к заднему двору школы машина от «Пинки-Милки» портит мне настроение – это живое напоминание о том, что на зимний бал я иду не с Сойером.

В следующую пару часов у меня не хватает времени на мысли о личной жизни, я полностью погружаюсь в события ярмарки: отдаю распоряжения, расставляю закуски. Вместо ростового костюма собачки Клиффорда по ошибке привозят Базза Лайтера, он пугает многих детей и заставляет их плакать.

Я встречаю гостей, успеваю продать несколько книг и слежу за тем, чтобы в детском уголке малыши не подрались из-за карандашей.

– Райли, я ничего не вижу в этом костюме, – доносится приглушенный голос Тедди из прорези в огромной голове Базза Лайтера. – Можно мне его снять?

– Нет, – бросаю я и качу тележку вдоль спортивного зала, заставленного лабиринтами столов с книгами. – Но если найдешь кого-то, кто согласится его надеть, то можете поменяться.

Из-под костюма доносится недовольное ворчание. Тедди пришел одним из последних, а я была в школе почти с рассветом, чтобы встретить машину с десертами и помочь сотрудникам издательства разложить книги на столах и стендах.

Когда в поле зрения появляется Каллум, у меня возникает безумное желание разбежаться и переехать его тележкой с книгами. Несмотря на то, что на нем бейсболка с низко опущенным козырьком, под глазом виден