Течет река Мойка... От Фонтанки до Невского проспекта - Георгий Зуев

Одобряя деятельность Бецкого, Екатерина II навещала смолянок, девочки радовались каждому визиту императрицы. А.П. Сумароков тогда писал:

Здесь девы росские как нимфы обитают,И венценосицу богиней почитают…

Бецкой организовал в Смольном институте театр, в котором силами воспитанниц ставились прекрасные спектакли, оперы и балеты. Наиболее одаренные девочки даже участвовали в балетных спектаклях Эрмитажного театра.

Смолянок регулярно приглашали на многочисленные народные и придворные празднества и великосветские балы. Встретившись на одном из балов с воспитанницами Смольного института, императрица Екатерина II «изволила» заказать русскому живописцу Дмитрию Григорьевичу Левицкому знаменитые парадные портреты смолянок с «обязательным отражением на них не только торжественности, но индивидуальной характеристики каждой из них». Сегодня эти портреты можно увидеть в экспозиции Русского музея.

Первый выпуск воспитанниц Смольного института состоялся в 1773 году. Прибывших в Эрмитажный сад девочек радостно встретила собравшаяся там избранная столичная публика. По воспоминаниям И.И. Бецкого, «выпускницы изъяснялись свободно, непринужденно и с особливой приятностью отвечали на все вопросы. Одним словом, что данное им рачительное воспитание столь уж приметно, что всякого внимания и похвалу заслуживает».

Лучшие выпускницы по окончании учебы определялись на придворную службу.

В 1765 году И.И. Бецкой указом императрицы назначается шефом Сухопутного шляхетного кадетского корпуса и в 1773 году по его инициативе на средства богатого заводчика и крупного землевладельца Прокопия Демидова в Северной столице учредили Воспитательное коммерческое училище для купеческих детей.

При поддержке своей покровительницы Екатерины II Бецкой открывает в Петербурге и финансирует из своих средств Воспитательный дом, а при нем учреждает вдовью помощь и сохранную казну, в основу которой легли его личные сбережения и деньги богатых столичных предпринимателей.

Екатерина II, считавшая себя главным идеологом и инициатором в проведении российской воспитательной реформы, вначале не только покровительствовала Бецкому в его работе по открытию в столице новых воспитательных учебных заведений и детских приютов, но и щедро финансировала его идеи и планы в этом направлении, однако под влиянием доносов противников своего любимца внезапно охладела к деятельности и ограничила денежную помощь на реализацию задуманных им планов и дел. Теперь при всяком удобном случае она с раздражением заявляла своим приближенным, что «Бецкой присвояет себе славу государскую», иначе говоря, приписывает себе заслуги императрицы в проведении ею воспитательной российской реформы.

И.И. Бецкой тяжело переживал незаслуженную опалу, уединился в своем особняке и начал часто болеть. Он умер внезапно, находясь на выпускных экзаменах воспитанниц созданного им Смольного института.

А.К. Нартов. Неизвестный художник середины XVIII в. На основе прижизненного портрета работы И.Н. Никитина

Ивана Ивановича Бецкого похоронили с надлежащими почестями в Благовещенской церкви Александро-Невской лавры – усыпальнице царственных особ и знаменитых персон России. На могиле И.И. Бецкого установили мраморную пирамиду с барельефом его почетной золотой медали, поднесенной ему за успехи в реформе народного образования Сенатом в 1772 году.

Весьма интересна история утверждения этой золотой медали. Известный деятель позднего русского просвещения Андрей Андреевич Нартов, направленный указом Екатерины II в мае 1772 года в Медальерный комитет Берг-коллегии «для составления медалической со времен Государя Императора Петра Великого истории», выступил в несвойственной ему роли художника. Он предложил не только текст, но и даже графическое изображение медали в честь Ивана Ивановича Бецкого. 14 сентября 1772 года общему собранию Берг-коллегии были представлены два варианта макета медали Бецкому, выполненные членом Академии наук Яковым Штелиным, и один – А.А. Нартовым, изобразившим на фоне здания Академии художеств аллегорическую фигуру Человеколюбия. После тщательного обсуждения всех трех вариантов утвердили проект Нартова.

Драматична судьба И.И. Бецкого. Ему пришлось испытать все превратности дворцовой службы, пройти сквозь потоки лжи, зависти и ненависти придворных. Однако интерес к нему и его благородным делам не иссякает доныне и он, конечно же, этого заслуживает, оставаясь заметной исторической фигурой нашего государства.

Покойный всю жизнь прожил холостяком, но имел внебрачных детей, о которых заботился и опекал. Некоторые его дети жили с отцом под одной крышей. Благодаря его покровительству они создали прекрасные семьи, а дочери выходили замуж за известных аристократов, получая от батюшки немалое приданное.

В особняке И.И. Бецкого вместе с мужем проживала дочь Бецкого – камер-юнгфера Анастасия Ивановна Соколова. Ее супругом являлся будущий адмирал О.М. де Рибас, приглашенный на русскую службу графом А.Г. Орловым. Сын испанского дворянина молодой подпоручик Хосе де Рибас познакомился с графом Орловым в Италии и помог ему вывезти в Петербург авантюристку Елизавету Тараканову, выдававшую себя за дочь русской императрицы Елизаветы Петровны и претендовавшую на русский престол. За оказанную услугу Екатерина II возводит подпоручика де Рибаса в подполковники и назначает офицером Сухопутного шляхетского кадетского корпуса. В 1776 году он женится на внебрачной дочери И.И. Бецкого А.И. Соколовой и на некоторое время даже поселяется в особняке екатерининского вельможи.

Иван Иванович Бецкой, оставаясь холостяком, пользовался успехом у женщин и юных воспитанниц Смольного института. В возрасте 75 лет Бецкой взял шефство над выпускницей Смольного и любимицей русской императрицы Глафирой Ивановной Алымовой. Старик удочерил ее и поселил в своем роскошном доме.

Портрет Г.И. Алымовой кисти Д.Г. Левицкого. 1776 г.

В своих записках Г.И. Алымова воспоминала: «Страсть Бецкого ко мне дошла до крайних пределов и не была ни для кого тайною, хотя он скрывал ее под видом отцовской нежности. В семьдесят пять лет он краснел, признаваясь, что жить без меня не может. Будь он откровенным, я бы охотно сделалась его женою».

А. Ржевский

Однако у Бецкого появляется молодой соперник – сенатор и камергер при Екатерине II, член российской Академии наук, видный масон тех лет и вдовец Алексей Андреевич Ржевский, сделавший Алымовой официальное предложение. И.И. Бецкой негодует, делает все, чтобы не допустить свадьбы приемной дочери, но, признав свое поражение, ставит влюбленным непременное условие: молодые должны поселиться в его доме. Покой в апартаментах Бецкого был нарушен, домочадцы, ранее мирно сосуществовавшие, теперь напоминали клубок ядовитых змей. Внебрачная дочь Ивана Ивановича, жена де Рибаса, опасалась, что старый ловелас, в пылу своей страсти перепишет завещание в пользу приемной дочери Глафиры Алымовой. Дело завершилось миром. Ржевский построил на Фонтанке собственный дом и немедленно переехал в него со своей молодой супругой. Анастасия де Рибас успокоилась и после кончины Бецкого в 1795 году унаследовала отцовский дом на границе Марсова поля.

Адмирал О. де Рибас

После скоропостижной смерти в 1800 году адмирала Осипа Михайловича (Хосе) де Рибаса и смерти в 1822 году его супруги Анастасии Ивановны, домом владели их старшая дочь Екатерина Осиповна и ее муж – преуспевающий столичный оберполицмейстер генерал-майор Иван Саввич Горголи, позже ставшим сенатором. Ему как главе семейства согласно завещанию отошел основной корпус особняка Бецкого, выходящий на Дворцовую набережную, а корпус дома, выходящий на Марсово поле, унаследовала младшая дочь супругов де Рибас – Софья Осиповна.

И.С. Горголи

Иван Саввич Горголи, пройдя суровую военную службу и удостоенный высших военных орденов, награжденный золотой шпагой с надписью «За храбрость», оставался человеком сугубо светским и не слишком утруждал себя проблемами городской полиции. Русский журналист и филолог, издатель столичной газеты «Северная пчела» и журнала «Сын Отечества» Н.И. Греч в своих мемуарах дал довольно объективную характеристику этому последнему фактическому владельцу особняка И.И. Бецкого: «В молодости своей, служа в гвардии, Иван Саввич Горголи был образцом рыцаря и франта. Никто так не бился на шпагах, никто так не играл в мячи, никто не одевался с таким вкусом, как он. Ему теперь за семьдесят лет, а он в этих упражнениях одолеет хоть кого. Он первый начал носить высокие тугие галстуки, прозванные по нем „горголями“… В 1811 году его назначили санкт-петербургским обер-полицмейстером. Он, от природы добрый, и на месте этом зла не делал».