Анжелика и ее любовь - Серж Голон

Все другие женщины перестали для него существовать: как те, кого он знал тогда, так и те, с кем был близок в прошлом. Он с трудом вспомнил бы их имена и даже лица.

Он преподал ей уроки любви, научил ее наслаждению. Он научил ее также многому другому, чему, по его прежним понятиям, мужчина не мог научить женщину. Прочные узы соединили их умы, их сердца. Он видел, как меняется ее взгляд, ее тело, ее движения. Три года держал он ее в своих объятиях. Она подарила ему сына, носила под сердцем их второго ребенка. Родился ли он?

Тогда он не мог жить без нее. Она была для него единственной. А теперь он ее потерял!

На следующий день он был так мрачен, что Абд-эль-Мешрат осторожно осведомился, вполне ли он удовлетворен утехами вчерашней ночи и не испытывает ли после них какого-либо разочарования или беспокойства, от которых могли бы помочь средства медицинской науки. Жоффрей де Пейрак успокоил друга, но о своих терзаниях ничего ему не сказал. Несмотря на всю их духовную близость он знал, что Абд-эль-Мешрат его не поймет. Любовь к одной-единственной женщине – редкость среди мусульман, для них женщина – только источник наслаждения, их интерес к ней – чисто плотский, а потому, по их разумению, потеряв одну женщину, мужчина легко может заменить ее другой.

Совсем иное дело – любимая лошадь или друг.

Жоффрей де Пейрак старался отогнать наваждение, за которое немного презирал себя. Прежде он всегда умел вовремя освободиться из-под власти чувств, считая, что с его стороны было бы слабостью позволить любви занять в его жизни главенствующее место в ущерб его свободе и его трудам. Неужели ему придется признать, что Анжелика своими тонкими ручками и белозубой улыбкой околдовала его?

Но что он мог поделать? Помчаться к ней? Не будучи пленником, он, тем не менее, понимал, что несмотря на почет, которым его окружили, он не волен отвергнуть покровительство таких могущественных особ, как султан Мулей Исмаил и его визирь Осман Ферраджи. Они держали в своих руках его судьбу.

Он справился с собой, выдержав и это испытание. Время и терпение, говорил он себе, в конце концов помогут ему вновь обрести ту, которую он никогда не сможет забыть.

Поэтому, снова оказавшись на берегу Средиземного моря, он первым делом послал гонца в Марсель, чтобы узнать, что сталось с его женой и сыном, а возможно, и двумя сыновьями. По зрелом размышлении он решил, ничего не сообщать о себе своим прежним друзьям из французской знати. Они наверняка давным-давно о нем забыли. И он снова обратился к отцу Антуану, капеллану королевских галер в Марселе и попросил его поехать в Париж и отыскать там адвоката Дегре. Ловкий и умный молодой адвокат, который с немалым мужеством защищал его в суде, внушал ему доверие.

А пока он должен был плыть в Константинопольnote 18. Перед этим он заказал одному испанскому ремесленнику в Боне несколько масок из тонкой, жесткой кожи, чтобы скрыть под ними лицо. Он не хотел, чтобы его узнали. Случай наверняка сведет его и с подданными его величества короля Франции и с кем-нибудь из родственников, которых он, происходя из родовитой семьи, во множестве имел среди европейской знати. Только среди рыцарей Мальтийского ордена у него было два кузена. Средиземное море, эта великая арена битв с неверными, влекло к себе дворян со всей Европы.

Встав под знамена берберийцев, тулузский граф поставил себя в весьма двусмысленное положение. Изгнанный своими единоверцами, он влился в мир, им противостоящий, в мир ислама, который на протяжении многих веков расширял свои владения при всяком отступлении христианства. Воспользовавшись их духовным упадком, Оттоманская империя захватила страны, дотоле глубоко христианские: Сербию, Албанию, Грецию. Вскоре ее воины дойдут до золоченых ворот одной из твердынь католицизма – Вены. Рыцари Ордена святого Иоанна из Иерусалима потеряли и Крит, и Родос, и теперь у них оставалась лишь крошечная Мальта.

Итак, Жоффрей де Пейрак отправился к турецкому султану. Угрызения совести его не терзали. Ведь речь не шла о том, чтобы он христианин, оказывал помощь врагам веры, от которой он не отрекся. Нет, он задумал иное. Для него было очевидно, что царящий в средиземноморских водах безумный хаос порожден не одним только берберийским разбоем и оттоманской экспансией, но также бесчинствами и лихоимством государств христианской Европы. Если взять все в целом, то турки, довольно наивные в делах коммерции, никогда не смогут тягаться в жульничестве с венецианскими, французскими или испанскими банкирами. Оздоровление денежной системы могло бы способствовать установлению мира – только до этого еще никто не додумался. Чтобы добиться своей цели, Жоффрей де Пейрак решил взять в руки контроль над двумя главными рычагами эпохи: золотом и серебром. Он уже знал, как он это сделает.

После бесед с султаном султанов и его советниками из Великого Дивана граф разместил свою штаб-квартиру на Крите, во дворце в окрестностях Кандии. Он давал там празднество, когда ему доложили, что вернулся гонец, которого он посылал во Францию. Тотчас забыв обо всем, что занимало его за мгновение до этого, он оставил гостей и поспешил навстречу слуге-арабу: «Входи быстрее! Говори!..»

Слуга отдал ему письмо отца Антуана. В нем священник кратко и нарочито бесстрастно сообщал о результатах розысков, произведенных им в Париже. Он узнал от адвоката Дегре, что бывшая графиня де Пейрак, вдова дворянина, который, как все считают, был сожжен на Гревской площади, вышла замуж за своего кузена, маркиза дю Плесси-Белльер, родила от него сына и живет в Версале, при королевском дворе, где занимает почетную должность.

Он смял листок в кулаке.

Его первым побуждением было не верить. Этого не может быть, это невозможно!.. Затем очевидность произошедшего начала становиться все яснее и яснее по мере того, как с глаз его словно спадала пелена и он осознавал, насколько наивно было с его стороны не подумать о подобной развязке. И правда, что может быть естественнее? Разве стала бы юная, блистающая красотой вдова хоронить себя в старом провинциальном замке и ткать покрывало, подобно Пенелопе?

Быть окруженной толпой поклонников, домогающихся ее любви, вступить в новый брак, красоваться при дворе – вот что назначено ей судьбой. Почему он не додумался до этого раньше? Почему не приготовился к этому удару? Почему он так страдает?

Любовь притупляет разум. Любовь делает человека слепым. И только ученый граф де Пейрак об этом не догадывался.

Да, Анжелика была его творением, он изваял ее по своему вкусу, но означало ли это, что она уже никогда не выйдет из-под его влияния? Жизнь и женщины переменчивы. Ему следовало об этом помнить. Однако он оказался слишком самонадеянным.