Военные разведчики XX века - Михаил Толочко

P.S. Все вышеуказанные факты взяты из советской печати 50—60-х годов и западной литературы. Американские специалисты по разведке утверждают, что в публикациях упомянуты только те факты, которые стали достоянием гласности. По их словам, были и успешные парашютные высадки на территории СССР, которые остались нераскрытыми и позволили ЦРУ получить ценную информацию. Что ж, вполне возможно…

ЯВКА В ПОСТЕЛИ

Морпехи, охранявшие американское посольство в Москве, подрывались на секс-бомбах, подложенных КГБ.

14 марта 1985 года посольство США обратилось в Управление делами дипкорпуса МИД СССР с просьбой направить секретаршу для временной работы с 8 до 13 часов в резиденции посла, зарплата — 140 рублей. Вскоре в посольстве появилась Виолетта Сеина — красивая стройная брюнетка 25 лет, выпускница Московского института иностранных языков. Подруги в УпДК не скрывали, что завидуют Виолетте: тут годами работаешь на каких-нибудь несчастных африканцев, а эта только пришла — и вдруг такое счастье.

Как-то в октябре 85-го Виолетта, как обычно, возвращалась с работы домой. Вслед за ней неожиданно направился Клейтон Лоунтри, морской пехотинец из охраны посольства. В вагоне метро он подошел к Виолетте и, слегка смущаясь, предложил проводить ее домой. Та дала понять, что не против.

Сержант Лоунтри — американец-индеец, внук вождя племени виннебаго из Висконсина — приехал в Москву в 1984 году после окончания школы морской пехоты в возрасте 22 лет. По воспоминаниям коллег, службу нес не ахти как: однажды, основательно перебрав, не смог открыть свою комнату и уснул на полу в коридоре. В другой раз умудрился заснуть на боевом посту во время дежурства (а охранял сержант не что-нибудь, а святая святых посольства — шифровальную комнату ЦРУ). Но посольские закрывали на это глаза: морские пехотинцы вытворяли и не такое.

В 80-х охрана посольств США считалась наказанием для тех морских пехотинцев, кто нарушал дисциплину на родине, в результате чего с 1980-го по 1987 год каждый десятый морпех-охранник был отстранен от дежурства за попытки сексуального насилия и другие проступки. Согласно правилам внутреннего распорядка им запрещалось устанавливать дружеские отношения с лицами любого пола не только из СССР, но и из всех соцстран, о контактах с ними надлежало сообщать в следственный отдел ВМС США, представителя которого в посольстве заменяли сотрудники службы безопасности. Однако во избежание неприятностей морпехи часто не соблюдали инструкции.

Моральный климат в посольстве не способствовал укреплению дисциплины: жены некоторых сотрудников, к примеру, нередко искали расположения бравых парней, и те не раз удовлетворяли их желания. Но Лоунтри соотечественницы не интересовали: он положил глаз на русскую секретаршу. И когда в ноябре посольство по традиции устраивало для морских пехотинцев бал, никто не удивился тому, что сержант пришел туда с Виолеттой. «Закладывать» сослуживца тоже не стали — романы на стороне были у многих морпехов. Вскоре мимолетное, казалось бы, увлечение сержанта русской девушкой переросло в трогательную любовь.

Нетрудно догадаться, что немало советских сотрудников посольства США в Москве оказывали услуги КГБ. Однако документальные сведения о том, изначально ли Виолетта была завербована органами либо контакты с ней начались лишь после прихода ее на новую работу, до сих пор хранятся в архивах с грифом «Секретно». Как бы то ни было, встречи на улице влюбленных уже не удовлетворяли. Потому как-то раз Виолетта поделилась с Лоунтри: домой пригласить тебя не могу — там полно народу, но у меня есть дядя, довольно молодой человек, с которым я еще более откровенна, чем с мамой. Так что мы можем встречаться на квартире у него.

«Дядя Саша» очень понравился сержанту: говорил только по-русски, был остроумен и тактичен, а про положение индейцев в США знал даже такое, чего не слышал сам Лоунтри. Со временем отношения между Виолеттой и Лоунтри становились все более серьезными — несмотря на то, что, по некоторым данным, до постели у них как-то не доходило. Вскоре сержант сообщил «дяде Саше», что хотел бы жениться на его племяннице, но понимает, насколько это сложно: он — американец, работает в посольстве, отношение которого к подобному шагу известно заранее. А потому Лоунтри просил помочь решить вопросы, связанные с его будущей семейной жизнью в СССР, тем более, что он не был в восторге от американской действительности и особенно от тамошнего геноцида по отношению к индейцам. Понятно, что бедолага получил заверения в содействии, но с одним условием: взамен надо кое в чем помочь советскому государству. (В ходе разговора «дядя Саша» почему-то перешел на неплохой английский.)

Дипотношения между СССР и США были установлены в 1933 году, и с тех пор советские спецслужбы не прекращали попыток проникнуть в здание американского посольства в Москве. В 30-х годах со старшими сотрудниками посольства завели близкие отношения балерины из московской труппы, которые там ели-пили-спали сутки напролет; а с морскими пехотинцами, жившими тогда в гостинице «Савой», — весьма симпатичные преподавательницы русского языка. В 45-м посол США в СССР Аверелл Гарриман получил в подарок вырезанный из дерева американский герб, который украшал стену кабинета при четырех послах. И лишь в 50-х в гербе было обнаружено подслушивающее устройство неизвестной американцам конструкции — похожее на головастика с хвостом, оно не требовало ни тока, ни элементов питания.

В 53-м США начали строительство нового здания посольства — на улице Чайковского. На стройке целыми днями дежурили американские охранники, главным заданием которых было не допустить установки русскими средств «прослушки». Но — загадка американской души! — на ночь охрана снималась, вероятнее всего, из-за стремления сэкономить средства. В итоге в 64-м в здании обнаружили свыше сорока «жучков», на которые не срабатывали никакие металлоискатели. Лишь за четыре года 12 сотрудников посольства были отправлены домой, поскольку признались, что оказались сфотографированными во время половых контактов, а потом подверглись шантажу. В 76-м в батарее шифровальной комнаты посольства нашли антенну, с помощью которой по крайней мере несколько лет читалась вся шифропереписка посольства. А в 84-м «закладки» были обнаружены в 13 пишущих машинках, привезенных из США: через эти штуковины все, что печаталось в посольстве, передавалось подслушивающему посту КГБ в доме напротив.

…По просьбе «дяди Саши» Лоунтри ответил на десятки вопросов, составленных «дядиным знакомым», генералом КГБ, нарисовал планы нескольких этажей посольства, подробно описал письменный стол посла. Он подтвердил подозрения «дядиного знакомого», что второй секретарь посольства работает на ЦРУ (вскоре того задержали во время тайной встречи с завербованным им сотрудником КГБ и выслали из СССР по обвинению в шпионаже, а изменившего Родине кагэбэшника расстреляли). Потом «дядя» попросил сержанта установить «закладки» в резиденции посла, его зама и ответственного за безопасность посольства. Но вскоре кагэбэшной лафе пришел конец: 10 марта 1986 года срок службы Лоунтри в Москве завершился, и морпех получил назначение в Вену. К тому времени Виолетта, чтобы не привлекать внимания, уволилась из посольства и устроилась переводчицей в другое диппредставительсjbo. Сцена их прощания, говорят, была весьма трогательной.

Но «дядя Саша» не оставил Лоунтри и в Австрии, прилетая туда в июне, сентябре и декабре 86-го. Здесь его зафиксировали как Алексея Ефимова. За несколько фотографий сотрудников резидентуры, план дипмиссии США в Вене и старую посольскую телефонную книгу, найденную й мусорном ведре, Лоунтри получил три тысячи долларов.

Беда, как обычно, пришла, откуда не ждали. В Москве было принято решение передать ценного агента, уехавшего из СССР, из контрразведки в разведку, что в подобных ситуациях являлось обычной практикой. И на последнюю встречу с Лоунтри «дядя Саша» пришел вместе со своим преемником — коллегой из венской резидентуры ПГУ КГБ. В отличие от своего старого знакомого, всегда игравшего роль веселого и компанейского парня, Лоунтри столкнулся с офицером КГБ, каким его показывают в американских шпионских фильмах: холодный немигающий взгляд, тяжелая челюсть, солдафонские манеры, водка стаканами. Контраст оказался столь разительным, что уже 26 декабря на посольском рождественском вечере перепуганный Лоунтри подошел к резиденту ЦРУ и чистосердечно признался ему в том, что он — агент КГБ. Того едва не хватил удар: в посольстве США в Вене режим безопасности был значительно мягче, чем в Москве, и такой человек, как Лоунтри, мог обеспечить доступ КГБ к исключительно важной информации. (Впоследствии американцы были крайне удивлены добровольным признанием сержанта, в отношении которого не возникало никаких подозрений, не говоря уже о каких-то доказательствах его шпионской деятельности.)