Изгой - Сэди Джонс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Привет, Джини.
– Познакомишь нас?
– Джини Ли. Кит Кармайкл. Кит, Джини.
Кит вежливо протянула руку, Джини пожала ее.
– Привет, Кит Кармайкл. – Она обернулась к Льюису, даже не пытаясь говорить тише. – Малолетку подцепил?
Кит вытаращила глаза.
Джини наклонилась:
– Рад меня видеть?
Как ни странно, он был рад, однако, заметив выражение лица Кит, встал и отвернулся от стола.
– Как ты?
– Скучала по тебе, детка. – Она всегда его так звала. Тогда он в самом деле был ребенком.
– Да, мне пришлось отлучиться.
– Я слышала. – Джини потрепала его по щеке. – Мой мальчик совсем взрослый. – Она была по-прежнему красива.
– Послушай, – сказал Льюис, – она еще ребенок и ни о чем не знает.
– Заметно.
Джини выглядела недовольной и, пожалуй, впервые не пыталась этого скрыть. Льюис вспомнил, что чувствовал к ней когда-то. Казалось, сто лет назад. А сейчас он беспокоился о Кит.
– Поласковее, ладно?
– О, это я умею. Сам знаешь.
В голове всплыл образ из прошлого – как они лежат в постели у Джини дома и как она стонет от поцелуя. Она или Элис…
Джини наклонилась к Кит и шепнула на ухо:
– Береги его, дорогая, ладно?
Она направилась к барной стойке и заговорила с каким-то мужчиной. Тот подал ей пальто, и они ушли вместе.
Все очарование вечера разом померкло, уступив место скуке и неловкости. Льюис стыдился смотреть Кит в глаза и хотел скорее увезти ее отсюда. Место этой девочки – в большом надежном доме; в отличие от Льюиса она принадлежит «правильному» миру. Зря он привел ее в клуб. Так вышло ненамеренно, он хотел вырваться на свободу и не подумал о ней. Зато теперь она занимала все его мысли.
– Кто это? – с нарочитой небрежностью поинтересовалась Кит.
Льюис хотел сквозь землю провалиться.
– Просто… знакомая.
– Ты раньше часто здесь бывал?
– Да.
– И тебя впускали?
– Иногда я оставался надолго. Когда дома было не очень…
– Везет! Когда я убегаю, то даже не могу никуда пойти – или полиция поймает и вернет домой, или меня похитят и продадут в рабство. Мальчишкам проще.
– Ты убегаешь? – удивился Льюис.
– Постоянно. – Кит встретилась с ним взглядом.
– А почему?
– Ты читал Сартра?
Кит явно пыталась увильнуть. Начитанность – прекрасно, но Льюис хотел получить ответ.
– Нет. Так почему ты убегаешь?
– Да просто экзистенциальный кризис. И дома надоедает.
Он вспомнил, как встретил ее босую на дороге, после того, как они с Элис…
– Как ты оказалась на улице в ту ночь? Помнишь, когда я тебя подвозил?
– А ты?
Кит палец в рот не клади. И ведь нельзя ответить: «Потому что я отымел жену своего отца». От ее ясного взгляда Льюису стало совсем тошно. Он недостоин даже сидеть рядом с такой девушкой.
– Нет, ну правда, – не унималась Кит. – Что ты там делал?
– Ну, хватит. Пора возвращаться.
Он встал из-за стола, Кит схватила его за руку.
– Льюис!
Она любит его. Ее любовь невозможно не почувствовать, и больше всего Льюис боялся снова услышать признание. Он наклонился к Кит. Ее распахнутые глаза искренне и с надеждой смотрели на него.
– Послушай. От меня одни неприятности. Пойми, я неспособен дать тебе ничего!
– Но я тебя знаю. – Казалось, она сейчас заплачет.
– Ты просто вообразила себе невесть что. А на самом деле ничего не видишь.
– Льюис, я все вижу. – Кит смотрела на него спокойно и совсем как взрослая. – Ты думаешь, что в тебе только плохое и темное, но для меня все иначе. Для меня ты излучаешь свет. И всегда излучал.
Ее слова смутно отозвались в его душе. Как будто она указала на то, чего он раньше не замечал.
Кит протянула к нему руку через стол, поборов стеснение. Наверное, она никогда не держалась с мальчиком за руку, а Льюис – не мальчик и не имеет на нее права. Можно поддаться и, пользуясь неискушенностью Кит, разрушить ей жизнь. А можно ее отпустить. Льюис ласково отвел руку.
– Я отвезу тебя домой.
– Я не поеду!
– Уже поздно.
– Ничего подобного!
– Пойдем, пожалуйста.
– Только потому, что тебя внезапно настигли псевдоугрызения совести.
– Голова не лопнет от такой лексики? Пора отдыхать.
– Вовсе я не устала! По-твоему, я девчонка, которой нужно указывать…
– Неправда!
Она была смешной и в то же время щемяще-трогательной.
– А вот и правда. И вообще, я взрослее тебя.
– Это факт. Поехали.
– Нет!
Кит вскочила и направилась к бару. Льюис решил остаться и понаблюдать. Убедившись, что он смотрит, она протиснулась к стойке и встала между двумя мужчинами. Один из них – ударник из джаз-банда, решивший выпить в перерыве. Кит улыбнулась. Ударник склонился к ней и что-то сказал. Она кивнула и торжествующе взглянула на Льюиса. Он улыбнулся. Забавно наблюдать за ее игрой, да и вообще приятно ее видеть, главное, чтобы она ни во что не влипла по-настоящему. Когда Льюис подошел к стойке, ударник уже угощал Кит виски. Не обращая на него внимания, Льюис шепнул девушке на ухо:
– Не дури. Идем.
Кит скорчила гримасу и взяла стакан. Льюис выхватил его и поставил на стойку.
– Эй! – вмешался ударник, крупный мужчина в рубахе с узором, не подозревая, что у Кит и Льюиса своя игра, которая его не касается.
Не ответив, Льюис взял Кит за руку.
– Отпусти! – возмутилась она.
– Отпусти ее! – потребовал ударник.
– Пошли сядем, – сказал Льюис.
– Не хочу!
– Она не хочет!
Льюис понял – тот просто так не отстанет.
– Оставь ее в покое.
Ошибка. Ударник развернулся и стал напирать на него. Льюис поморщился. Его интересовала только Кит, которая, похоже, мгновенно одумалась.
– Извините, – проговорила она с выраженным южным акцентом. – Возьмите. – Кит протянула виски ударнику, продолжавшему в упор смотреть на Льюиса. – Идем!
– Ты хотел даму, так иди к даме, – заявил ударник.
Льюис едва не рассмеялся. Внезапно раздался свисток, затем рев трубы, и ударник стал оглядываться. Джаз-банд возвращался на сцену, лампы в зале постепенно гасли, так что при всем желании он не смог бы подраться с Льюисом. Еще раз смерив юношу взглядом, он ушел.
– Льюис!
– Я не собирался с ним драться!
– Собирался!
– А ты легко заводишься.
– Это ты легко заводишься! Терпеть не могу виски. Ты любишь Тэмзин?
– Нет.
– Тогда зачем целовался с ней?
– Она захотела.
На сцене появилась певица – чернокожая и с роскошными формами, в белом атласном платье. Покачивая бедрами, она плавно вышла на середину сцены и одарила зал мягкой улыбкой.
Оркестр снова заиграл, на этот раз старую песню Гершвина в необычной аранжировке, с контрабасом и вкраплениями фортепьяно. Лишь когда вступила певица, они узнали мелодию. Теплый, с хрипотцой голос пел