Сто страшных историй - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
достойно самого тонкого осмысления,
самых подробных записей.
Окада-сан, озаботьтесь!
Секретарь Окада (кланяется):
Да, Сэки-сан!
Непременно!
Сэки Осаму:
Ну почему, почему же
всё произошло в дальних краях,
на холодном Эдзоти,
а не здесь, в родной Акаяме?
Рукава мои мокры от слёз,
горло пересохло от рыданий,
зависть и огорчение мучат сердце.
Фудо-сан, слышите ли вы?
Храните запись в кипарисовом ларце,
на видном месте!
Архивариус Фудо (кланяется):
Да, Сэки-сан!
Будет исполнено!
Сэки Осаму (взмахивает веером):
Рэйден-сан, примите моё восхищение!
Но как вы догадались,
как подобрали ключ,
каким извилистым путём пришли к нему,
к столь изысканному способу решения?
Рэйден:
Вашими молитвами, господин!
Вашей наукой, вашим примером,
вашим споспешествованием!
Сэки Осаму:
Льстец! Оставьте эти глупости!
Говорите правду, иначе я разгневаюсь.
Хор:
Мы — духи воспоминаний,
мы — память юного самурая.
(декламируют, подражая голосу Рэйдена)
Дело о кукле-талисмане вспомнилось нам,
пришло на ум,
взволновало душу.
Мальчик Иоши явился как живой:
пребывая в теле монаха-двоедушца,
он требовал грамоту о фуккацу,
желал её, кричал, рвал глотку,
молил о ней без устали.
(вразнобой, под грохот барабанов)
Требовал и желал, поняли мы,
запомнили мы.
Сэки Осаму:
Да, это так, я помню вопли Иоши.
О, кто бы спорил, кто бы сомневался!
Хор:
Мы — духи воспоминаний,
мы — память юного самурая.
(декламируют, подражая голосу Рэйдена)
Дело о голодном сыне и сытой матери
вспомнилось нам,
пришло на ум,
взволновало душу.
Голодный дух старухи Котонэ
явился как живой:
сидя в теле родного дитяти,
она требовала грамоту о фуккацу,
желала её, приходила за ней,
вымогала любым способом.
(вразнобой, под грохот барабанов)
Желала и требовала, поняли мы,
запомнили мы.
Сэки Осаму:
О, я начинаю прозревать,
мы приближаемся к разгадке.
Говорите же!
Рэйден:
Без подорожной нельзя путешествовать,
без завещания — трудности с наследством.
Чем определяется ущерб от пожаров?
Отчётом пожарной службы.
Как признаётся казнокрад?
Пишет покаянную грамоту,
заверяет печатью.
Чем измерить доход шелковичной плантации?
Цифрами в рапорте управляющего,
и что он там напишет,
то и засчитают.
Сэки Осаму:
Да, велика сила казённых документов,
неизмерима мощь.
Говорите, говорите же!
Рэйден:
Если в адской канцелярии суета,
а в небесной неразбериха,
если в аду числится один человек,
а на небесах другой,
если того следует наказать,
а этого поощрить,
можем ли мы надеяться на справедливость?!
Далеки небеса от преисподней,
не долететь свитку из огня за тучи,
не пасть грамоте из облаков в пекло,
в особенности,
о, в особенности,
если секретари ленивы и нерасторопны,
ни в чём не подобны секретарю Окаде!
Увиливают они от трудов,
зря просиживают подушки,
экономят тушь.
Что делать?
Как помочь разбирательству?!
Сэки Осаму:
Просветите же нас!
Рэйден:
Земные канцелярии — вот решение.
Человек — мост между раем и адом,
верёвка, связывающая концы,
рука, сжимающая два платка.
Вот почему Иоши вожделел грамоты,
Котонэ мечтала о грамоте!
Ад признаёт земную печать,
небо соглашается без колебаний.
Хор:
Мы — духи воспоминаний,
мы — память юного самурая.
(декламируют, подражая голосу Рэйдена)
Напиши «Сим удостоверяется…» —
и вот футари-мэ, «второй человек»,
принимает чужое имя и обязанности,
делает своими собственными,
живет жизнью человека, чьё тело занял.
Как тут небесам не проснуться?
Как преисподней не зашевелиться?
Как секретарям не поднять бумаги,
не вникнуть в дело заново?
(вразнобой, под грохот барабанов)
Поднимут и вникнут, поняли мы,
запомнили мы.
Сэки Осаму, секретарь Окада, архивариус Фудо (вместе):
О-о!
Сколь же славно звучат эти слова!
Слаще меда, пьяней саке!
Рэйден (выходит на авансцену, топает ногой):
Хотят, не хотят — должны!
Надеюсь, после моей смерти,
когда дух оставит бренную плоть,
взыскуя новых рождений,
они не станут мне мстить за этот поступок —
напоминание об их служебных обязанностях.
Сэки Осаму (задумчиво):
Ну, не знаю.
Напомнить чиновнику о его обязанностях,
вернуть к оставленной работе,
поднять пинком под зад —
неслыханная дерзость,
немыслимая глупость,
несмываемое оскорбление!
Я буду молиться за вашу удачу!
Секретарь Окада:
Все секретари
