Сто страшных историй - Генри Лайон Олди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И вот, пожалуйста!
Солнце до половины утонуло в море. Алые блики потускнели, налились тёмной киноварью. Между ними лениво плескалось море чёрной туши, густея на глазах. Небо на востоке подёрнулось пеплом. Ближе к зениту пепел превратился в сажу, сквозь неё проступили колючие искры звёзд.
Это значит что?
Это значит, что к ужину они опоздали.
Пока свернут сети, пока развернут лодку, пока догребут до берега… Придётся давиться холодной бобовой кашей. И товарищей свежей рыбкой не удастся порадовать. А главное, не удастся порадовать господина Яманаку, начальника поста береговой стражи. Рыба, конечно, не пропадёт, но хризантемы дороги к празднику. Господин Яманака к ужину относится с большим уважением. Он будет недоволен. Что в свою очередь значит…
Усилием воли Иосикава оборвал цепочку дурных мыслей.
— Всё! Сворачиваемся!
Сакагути Рюхэй и Кимура Со вытаскивали сеть, полную бьющейся рыбы. С дружным недоумением они воззрились на Иосикаву — и едва не упустили последний на сегодня улов. Нет, справились. Гора трепещущих тел на корме, тускло отблёскивая в последних лучах заката, выросла ещё на треть. Особо резвая скумбрия ухитрилась извернуться и плюхнулась за борт.
Упорство и воля к жизни заслуживают награды, философски рассудил Иосикава. Рыбы достаточно: ишь, как корма просела! Хорошо, что на море штиль. Иначе пришлось бы избавляться от части улова, чтоб не пойти ко дну!
— Ещё разок, а? — с надеждой осведомился Кимура. — Эбису нам сегодня улыбнулся.
Более сообразительный Сакагути ткнул приятеля кулаком в плечо. Указал на пунцовый краешек солнца, готовый исчезнуть за горизонтом.
— Зато господин Яманака вряд ли станет нам улыбаться.
Кимура был прав: рыбалка удалась на славу. Здесь, у восточной оконечности острова Девяти Смертей, улов всегда был хорош, но сегодня добряк Эбису расщедрился от души. Сардины, сельдь, треска, сайра и даже анага, морские угри — рыба косяком шла в сети! Потому и задержались, проморгав — в прямом смысле слова! — недолгую вечернюю зорьку.
Сакагути тоже был прав: господин Яманака не заключит их в отеческие объятия. Даже восхитительный улов не смягчит раздражение начальника. Все кругом правы, а виноватым окажется Иосикава. Из троих стражников, примеривших на себя рыбацкие плащи, он старший. Ему командовать, ему и ответ перед начальством держать.
Это всё жадность, вздохнул Иосикава. Жадность и азарт.
— Разворачиваемся!
Кимура и Сакагути взялись за вёсла, Иосикава устроился у руля, с немалым трудом высвободив себе место. От его веса корма просела ещё сильнее. Вода плескалась на полторы ладони ниже борта.
— Давай помалу…
Перегруженная лодка выполнила неуклюжий разворот. Беременной черепахой суденышко двинулось вдоль скалистого берега, огибая остров. Сейчас лучше не торопиться. Вот станет виден сигнальный костёр — возьмём на него курс и немного разгонимся, благо штиль позволяет. А пока…
— Костёр! Я вижу костёр!
Иосикава до рези под веками вгляделся в быстро густеющие сумерки — туда, где должен был находиться береговой пост, — но ничего не разглядел. У Кимуры что, глаза на спине? Совиные, не иначе!
— На острове костёр, Кэн-сан! Ссыльные палят.
И точно: обернувшись, Иосикава сразу увидел охристые языки пламени по левому борту.
— Это на мысу, что ли?
— Вроде, да.
— Сигнал? Случилось что-то?
— Случилось! Иначе с чего б им костёр жечь?
— Топлива у них не густо…
Сердце глухо бу́хнуло в груди. Добряк Эбису не оставил их своей милостью! Вот он, шанс. Если они задержатся, исполняя служебный долг, если принесут важное известие — это ведь совсем другое дело, верно? Долг — превыше всего! Тут даже строгий господин Яманака не найдёт, в чём их упрекнуть.
— Идём на костёр!
Когда лодка выполнила новый разворот, Иосикава, выпустив из рук рулевое весло, зажёг фонарь — и, подвесив его на шест, передал гребцам. Шест с фонарем закрепили на носу, чуть наклонив вперёд: освещать путь, а также дать ссыльным знать, что их сигнал замечен.
Видели? Бдительная стража тут как тут. Ждите, мы на подходе.
— Вперёд! Гребите живее!
— А не потонем?
— Оглохли? Налегли!
Иосикава и сам побаивался, что лодка пойдёт ко дну. Но приказ поторопиться не мог не прозвучать. Втайне Иосикава надеялся, что гребцы — по крайней мере, умник Сакагути — сообразят: приказ приказом, а жить-то всем хочется!
Ф-фух, догадались. Идём как раньше.
До мыса тем не менее добрались быстро. Лодка закачалась на пологой зыби. Прибой в свете фонаря отблёскивал жирными масляными бликами. Лоснились чёрные валуны; выше, шагах в двадцати, полыхал сигнальный костёр. Искры с треском летели во тьму небес. Вокруг костра суетились ссыльные, неприятно похожие на демонов из преисподней.
— Береговая стража! — крикнул Иосикава. — Что там у вас?
— Мертвец!
— У нас мертвец!
— Труп нашли!
Иосикава поморщился, плюнул в воду с досады. Тоже мне, событие! Зря гребли, они тут как мухи мрут. Конечно, смерть надлежит оформить согласно правилам. Дело привычное, вполне могло бы подождать до завтра. Но для доклада начальству такая причина задержки тоже сойдёт.
— Награда!
— Нам награда положена!
— За известие!
Иосикава глянул на шевелящуюся груду рыбы:
— Будет вам награда! Кто там умер?
Ответ пришёл не сразу: ссыльные пытались вспомнить имя покойника.
— Вроде, Тибой звали…
— Ловкач Тиба, точно!
— Он недавно на острове…
Ямасита Тиба по прозвищу Ловкач? Верно, двух недель не прошло, как его сюда доставили по приговору суда. Сам Иосикава и доставлял, в бумагах расписывался, потому и запомнил. Две недели — и уже покойник? Быстро он, обычно ссыльные живут на острове дольше. Хотя, конечно, всякое случается.
— От чего помер? От голода? Руки на себя наложил?
— Руки?!
На берегу расхохотались. Хохот отдавал безумием.
— Чьи-то руки здесь точно потрудились!
— Одни ли руки?
— Что вы плетете?! — разозлился старшина. — Говорите толком! Иначе на награду не рассчитывайте!
Когда прозвучал ответ — краткий, ясный и исчерпывающий — Иосикава не поверил своим ушам.
2
Мысли, недостойные самурая
— Рэйден-са́ма! Рэйден-сама!
— Ну что ещё?
— Вас вызывают в управу!
Вообще-то мальчишке-посыльному не следовало обращаться ко мне по имени. Даже с уважительной приставкой «сама», возвышавшей меня до небес. Ладно, пускай.
— В чём дело?
— Не сказали! Велели срочно!
У нас всегда срочно.
— Беги вперёд, доложи: уже иду.
— Да, Рэйден-сама!
Унёсся. Только пыль столбом. Осень, а жара хуже летней.
Голый по пояс, я рубил дрова. Отец на службе, дрова на мне. Отложив топор, я с кряхтеньем подхватил лохань с водой и опрокинул на себя. Хорошо! Ага, вот и полотенце. Надо одеться поприличнее, а то явлюсь
