Транзит - Эдмунд Купер

Авери огляделся. Все кругом замерло. Все кругом стало вдруг неподвижным, словно на фотографии. В нескольких ярдах от него женщина наконец-то сумела сесть, опираясь руками о землю, чтобы не упасть. На вершине скалы замерла Барбара с колом от палатки в руках. У подножия скалы, словно куча старого тряпья, лежал Том. Второй золотой мужчина отступил на несколько шагов. На его лице застыло удивленное выражение. Он явно не верил своим глазам.

И вдруг все вновь пришло в движение. Мужчина настороженно начал отступать в сторону женщины, чьи стоны внезапно заглушил пронзительный визг Мэри и вдохновенная ругань Тома. Барбара с мрачным видом все так же держала свой кол, и лишь мужчина у ног Авери не шевелился.

Авери подошел к Тому. Но тот, несмотря на падение с десятифутовой высоты и незажившую рану в плече, уже поднимался на ноги.

- Ты видел этот бросок? - прохрипел он.

- Том, ради Бога! Ты цел?

- Ко всем чертям! Разумеется, нет. У меня все еще есть дырка в плече, в которую можно засунуть сигару. Об этом мы поплачем чуть позже... Ты видел мой бросок, Ричард? Я врезал этому типу прямо в самую серединку! И сам свалился за борт, но это того стоило.

Он попытался встать на левую ногу и с внезапным криком снова сел на землю.

- Теперь, похоже, я себе еще что-то повредил, - сказал он. - Посмотри на них, Ричард. Посмотри на эту расу господ.

Мэри и Барбара что-то кричали, но Том явно их не слышал.

Золотые люди, те двое, что еще остались в живых, обратились в бегство. Мужчина почти тащил на себе женщину. Они хромали по берегу, каждую секунду ожидая погони, надеясь, что успеют добраться до сомнительного убежища лесной чащи.

Авери вздохнул.

- Ты полагаешь, я должен...

- Нет, - покачал головой Том, великодушный в своей победе. - Пусть себе идут. У них, бедняг, теперь свои проблемы... Мне почему-то кажется, что они не вернутся. Их гордость и так преизрядно пострадала... Знаешь, Ричард, - он пошевелил ногой и поморщился от боли, - все это и в самом деле начинает походить на игру - конец света, и конец партии.

26

Во всем мире была только тьма..

Тьма, и ничего кроме тьмы, и страшное, бесконечное великолепие звезд.

Он подплыл к солнцу, и солнце родило планеты. Одна из них была белой от облаков, голубой и зеленой от океанов, красной, и коричневой, и желтой от островов.

- Это дом, - прозвучал голос. - Это сад. Это мир, в котором вы будете жить, и вырастете, и узнаете, и поймете. Здесь вы откроете для себя многое, но, конечно, не все. Это место, где есть жизнь. Оно принадлежит вам.

Голос казался ласковым, но он эхом отдавался в продуваемых всеми ветрами коридорах столетий. Его шепот, был как гром... И этот гром до основания потряс его спящий разум.

Сквозь звезды ему навстречу плыла Кристина. И звезды вокруг превратились в осенние листья - красные, желтые, коричневые.

- Где бы ты ни был, - прошептала Кристина, - что бы ты ни делал, милый мой, я часть тебя. Из нашей любви ты сумел создать нечто новое. Ты заставил ее сиять. Ты дал ей свободу... Теперь она - твоя любовь. Обними ее покрепче, обними нас обеих...

Он хотел что-то сказать, но не было слов. Кристина, далекая и прекрасная, растаяла в темноте, словно снежинка на ладони, словно умирающий светлячок....

Авери пошевелился, открыл глаза, посмотрел на безмятежно дремлющую рядом с ним Барбару.

"Милая Барбара, - подумал он, - теплая, чудесная Барбара. Не Кристина. Не больше, чем Кристина, и не меньше. И, как это ни странно, даже не другая, чем Кристина. Просто некто, кого хочется сжать в объятиях..."

Он коснулся ее лица. Он глядел на нее и знал, что всегда будет видеть ее такой, словно в первый раз.

Затем он вспомнил золотых людей и Злитри. Он вспомнил битву и мертвого мужчину, которого он в конце концов унес прочь и похоронил... Память о перенесенных опасностях еще больше сближала их с Барбарой... память об опасностях и печаль, которой невозможно поделиться.

Осторожно, чтобы не разбудить Барбару, Авери сел. "Ей нужен отдых, подумал он, - она так много всего перенесла... и сколько ей еще придется перенести... а внутри нее пряталось крошечное, но растущее, словно фруктовое зернышко, живое чудо.

Он сел, полной грудью вдохнув ароматный воздух; откинув полог палатки, посмотрел на загадочный предрассветный мир. Ничто не напоминало о вчерашнем сражении. Сгоревшую палатку (один из сундуков тоже здорово обгорел) заменили на новую. Казалось, вчера и не было никакого столкновения... Авери потянулся. Потом быстро оделся и вылез наружу.

Лагерь был таким же, как и всегда - маленькое, до боли родное и знакомое место, его дом. Дом и убежище. Магический круг, полный жизни и любви.

Кроме него, еще никто не встал, и Авери старался не шуметь. Тому и Мэри несладко вчера пришлось. Авери от души надеялся, что им удастся как следует отдохнуть.

Стоя на краю скалы, Авери глядел на свое крохотное королевство со странным названием Лагерь Два, на остров, на море... Над горизонтом показалось большое красное солнце. Чистое, безоблачное небо... Хороший будет день... Еще один день непостижимого счастья жить на свете...

Гладкое, недвижимое море едва серебрилось в лучах восходящего солнца. Авери посмотрел на берег. Он протер глаза и посмотрел еще раз.

Ничего не изменилось.

Она стояла там.

Она все еще стояла там.

На берегу рядом с водой, неподалеку от скалы стоял невысокий пьедестал. А на нем - устройство, напоминающее компактную и удивительно искусно сделанную пишущую машинку. В нее была заправлена бумага от большого рулона.

Авери уже видел однажды такую машинку. Совсем в другом месте, в другое время. Во сне. В ситуации, являвшей собой нечто большее, нежели просто сон, и, однако, подчинявшейся той же непостижимой логике, что и сновидения, с теми же невидимыми правилами игры.

Возбуждение пылало в нем подобно лесному пожару. Возбуждение и напряженность одновременно. Он соскользнул вниз по лестнице. И тут пишущая машинка, которая вовсе и не являлась пишущей машинкой, пробудилась к жизни.

- Не волнуйтесь, - печатала она. - Эксперимент успешно завершен. Было бы полезно, тем не менее, получить наблюдения его участников.

Авери почувствовал некоторое облегчение. За долгие месяцы эта машинка так и не научилась выражаться понятно. К своему глубочайшему изумлению Авери почувствовал, что не испытывает сейчас ни возмущения, ни обиды, ни страха. Ему даже было весело.

Он наклонился над клавишами.

- Данный участник, - набрал он, - несколько удивлен.

- Пожалуйста, объясните поподробнее, - ответила печатная машинка.

- Удивлен, - пояснил Авери, - значит сбит с толку, растерян, поставлен в затруднительное положение, озадачен, поражен... Данный участник испытывает все это сразу и еще черт знает что.