Транзит - Эдмунд Купер

Наконец они вытри к морю - золотому в лучах восходящего солнца. Не помня себя от радости, они ринулись в его воды, смывая с себя весь ужас прошедшей ночи.

Прошло довольно много времени, прежде чем Барбаре удалось смыть со своего тела синие символы - и то не до конца. Через несколько минут ее груди и живот стали красными, но все равно на натертой коже проступали голубые очертания.

Потом они пошли вдоль берега, предоставив солнцу и ветру высушить их. Затем Барбара вновь надела рубашку Авери, и они наконец-то направились в Лагерь.

А там их ожидал приятный сюрприз. Том из лежачего превратился (как он сам себя назвал) в ходячего и говорящего больного. Его организм, окрепший от физической нагрузки и здорового образа жизни, быстро оправился от полученного ранения. Год назад подобное свалило бы его с ног надолго. Но пока Том все равно оставался домоседом - у него все еще не было ни сил, ни решимости спуститься по лестнице.

Увидев Авери и Барбару, идущих по берегу, он радостно закричал, махая руками - что стоило ему нескольких неприятных минут. Мэри выбежала им навстречу. Двигалась она с некоторым трудом - сразу было видно, что она в положении. Они с Барбарой крепко обнялись, плача и смеясь одновременно, как это принято у женщин в подобных случаях. Авери с улыбкой наблюдал за ними. Том бессильно и нетерпеливо кипятился на вершине скалы.

Авери и Барбара, как оказалось, ужасно проголодались. Так как мясо в лагере кончилось, они до отвала наелись фруктами. Затем, пока Барбара рассказывала о том, что с ними произошло, Авери отправился собирать крабов на обед (быстрее и проще всего). Ну, а потом, приготовив и с наслаждением умяв сочное крабовое мясо, они позволили себе по стаканчику виски. Его оставалось не так уж и много, а тут еще Том в их отсутствие расправился с парой бутылок - как он объяснил, в "чисто медицинских целях".

Но Барбара больше не нуждалась в виски для опоры. Теперь у нее появилось нечто получше.

Мэри на удивление точно выразила обуревавшие их всех чувства, когда (не только под влиянием второго стаканчика) провозгласила тост:

- За нас четверых и за любовь, у которой четыре корня.

Авери этот тост показался необыкновенно глубоким. Действительно, он не мог любить, Мэри или Тома так же, как любил Барбару, и тем не менее, он их любил. В этом не было ни малейшего сомнения. Они стали его друзьями, его семьей. Они принадлежали ему. Без них, он это чувствовал всеми порами своего тела, он не был бы человеком в полном смысле этого слова. И он с радостью признавал эту свою зависимость от них, высоко поднимая бокал.

Вечером Авери отправился на охоту, чтобы пополнить запасы мяса. Хотя он никому ничего не говорил и хотя он все еще не мог окончательно придти в себя от радостного изумления, что ему и впрямь удалось благополучно доставить Барбару в лагерь, он не сомневался, что история с золотыми людьми на этом не закончится. Да, им здорово досталось, и один, точнее одна из них погибла, или, во всяком случае, была тяжело ранена. Однако, как Авери казалось, золотые люди вряд ли смирятся с существующим положением дел. Заносчивые и самонадеянные, они упивались своей физической силой и свысока смотрели на тех, кого считали низшими существами. От того, что произошло этой ночью, они пострадали не только физически, но и морально. Теперь они наверняка захотят расквитаться. Для них это будет выглядеть как всего, лишь второй раунд своего рода спортивного состязания, проиграть в котором они просто-напросто не могут. Иначе они потеряют уважение к себе.

По дороге к колонии кроликоподобных Авери только об этом и думал. Добыв четырех зверьков (это больше напоминало казнь, чем охоту), он направился обратно в лагерь. Он шел совсем не так, как раньше - упругий шаг уверенного в себе человека. Он крался, словно каждую секунду ожидая нападения. Ему было страшно, и Авери понимал, что для этого страха у него есть все основания. Пока существует напряженность, пока они либо не заключат мир с золотыми людьми, либо не разобьют их наголову, обитателям Лагеря Два придется привыкать к тому, что они живут в условиях непрекращающейся войны. Дважды Авери, возвращаясь по своим следам, устраивал засаду тем, кто мог бы за ним следить. Но так никого и не увидел. Никого, только его собственные страхи.

Тем вечером, после ужина, когда они все четверо блаженно развалились вокруг костра, Том поднял тему золотых людей и того, что те могут сделать.

- Если вас интересует мое мнение, - заявил он, - то я уверен, что эти любители швыряться копьями готовятся отплатить нам сторицей за все "зло", что мы им причинили... Хочется надеяться, что к тому времени, как они созреют, я успею встать на ноги.

- Пару дней, возможно, они будут зализывать раны, - предположил Авери, но, честно говоря, сам он в это ни чуточки не верил. Просто ему не хотелось пугать своих друзей.

- Есть только одно утешение, - заметила Мэри. - Взять наш лагерь штурмом им будет не так-то легко.

- Пусть только попробуют, - яростно воскликнула Барбара. - С каким удовольствием я уроню пару-тройку увесистых булыжников на головы этих самонадеянных дикарей!

- Будем надеяться, что возможность осуществить это представится тебе не раньше, чем... - Авери замялся, - не раньше, чем мы как следует отдохнем.

(Ему очень хотелось сказать: "Не раньше, чем Том выздоровеет, и вырастут наши дети, и все мы умрем от старости" - но он не решился).

- Если хотите знать, то я вполне готов считаю, что мы квиты... если они, конечно, тоже станут так считать.

- Ну, ничья их, по-моему, не устроит! - фыркнул Том.

- Не устроит, - согласился Авери со вздохом. - Скорее всего, ты прав... Ладно, вам с Мэри пора идти спать. По-моему, вы просто с ног валитесь. Я покараулю первым, а потом меня сменит Барбара.

- Мы будем дежурить вдвоем, - твердо заявила Барбара.

- Но вы же и так сегодня весь день работали, - запротестовала Мэри. А мы с Томом отдыхали. Мы вполне можем...

- Это приказ, - улыбнулся Авери. - В конце концов, я руководитель этой экспедиции или нет?

- Нет, - не моргнув глазом, заявил Том. - Ты просто бойскаут, страдающий манией величия. - Он повернулся к Мэри. - Пойдем, старушка. Если мы не сделаем так, как нам велит этот нехороший человек, мы никогда не получим от него грамоты за хорошее поведение.

Несмотря на свои возражения, Мэри с явным облегчением полезла в палатку вслед за Томом.

Опасения Барбары, что испытания, выпавшие на ее долю вчера днем и ночью, могут повредить ее ребенку, похоже, оказались необоснованными. Чувствовала она себя совершенно нормально и не сомневалась, что если не случится ничего страшного, то ребенок увидит свет в положенное ему время.