Наваждение Монгола (СИ) - Гур Анна

Я должна уйти, а он, наверное, должен отвернуться. Показать, что мое время в его жизни исчерпано.

И почему-то хочется напоследок наглядеться на него, впитать эти черты, запомнить их, чтобы отпечатались в сердце, чтобы вспоминать…

Зачем?

Не знаю. Сердце… Оно живет своей жизнью. Не подчиняется разуму и мое почему-то откликнулось на жгучую страсть этого мужчины.

– Тебе пора, Ярослава.

Наконец, нарушает молчание Гун, а я улыбаюсь, смаргивая слезы.

– Да, – шепотом с губ.

– У тебя все сложится, Алаайа, хорошим девочкам должно везти. Думаю, что дома тебя ждут благие вести.

– Не понимаю… Ты о чем?

– Я даю тебе то, чего ты так желала, в чем нуждалась.

– Я не самый сильный аналитик и ребусы разгадывать не умею, – пожимаю плечами, но Монгол закрывает тему:

– Ты исполнила отведенную для тебя роль. Теперь свободна…

Опять выстрел, опять боль в моей груди и в ответ бросаю резкое:

– Прощай, Монгол. Удачной реализации твоей мести!

Разворачиваюсь и почти бегу прочь. К дверям. Резко распахиваю створку и встречаюсь взглядом с незнакомцем, который возвратит меня в мою старую жизнь, где нет и никогда не было места варвару с раскосыми глазами…

Глава 27

Монгол

Отпускать тяжело.

Отпускать оказывается мучительно больно.

Я решил вопрос с лечением Матвея. Ярослава еще не знает, что дома ее ждет не беспросветная безнадежность, а радость, потому что мечта потихонечку сбудется.

Ее стремление, отчаяние, такая преданность родному человеку…

Я просто не мог не оценить подобную жертвенность. И хоть где-то проскальзывала мысль сказать, что все у нее будет хорошо, лечение ее брата проводится и у Матвея не просто есть все шансы побороть недуг, а по заверениям профессора Цукерберга – мальчишка будет в футбол гонять со сверстниками…

Имея на руках такой рычаг давления, я его не использую.

Мне не нужен секс из чувства благодарности, мне не нужна сломленная и отчаянная близость во имя высшей цели.

Все это время я доносил до Ярославы суть, которая была вбита в меня через собственное страдание и мучение.

Никогда и ничего не проси.

Не пытайся увидеть то, чего нет.

Ярослава умная девушка, спустя время она сама поймет, какой урок ей преподали.

Может быть.

Убеждаю себя в этом, так как становиться шакалом Айдаровым и брать то, что Ярослава так отчаянно предлагала в обмен на здоровье Матвея, я не стал.

Нет. Не хочу такого. Не с ней. Только не с ней.

Почему у меня взыграла совесть?!

Почему не плевать на то, что даже переспав со мной по согласию, она будет считать меня врагом, мучителем, палачом?

Забавно. А ведь я он и есть…

Только такой обмен ее сломает. И, в принципе, женщин достаточно, одной больше, одной меньше, мне должно быть параллельно.

Но это не так.

Пока был на переговорах не только по вопросу Матвея, но и решал дела с бизнесом, после одной из встреч в любимом мной восточном ресторане, когда отдыхал с Иваном, взгляд привлекла танцовщица…

Традиционный танец живота, но девка стояла ко мне спиной и длинные черные волосы струились по спине шелковым водопадом.

Каждый выпад округлых бедер как удар под дых.

Взгляд вскользь, а у меня екнуло. Сфокусировался. Прилип к танцовщице. Глаз оторвать не мог.

Все тело дернулось в сторону сцены. Пальцы сжались, сердце качнуло вскипевшую кровь по жилам…

Пульс в висках отдал болезненным стуком, тело пришло в полную боеготовность. Хотелось с грохотом перевернуть стол, так, чтобы вдребезги и в щепки, подойти к девчонке, дернуть за руку, чтобы обернулась.

Кулак захрустел, а мышцы скрутило от желания…

Показалось, что Ярославу вижу.

Ее тонкую талию и округлую попку, которой она подмахивает, заставляя монетки звенеть.

И сразу ярость и пелена перед глазами, аффект, потому что другие мужики палятся и уже в следующий миг девка повернулась и морок спал. Тело расслабилось.

Словно не меня только что так плющило. Отпустило. Выветрилось на раз. Не она.

Выдыхаю. Беру с низкого столика бокал.

– Монгол…

Поворачиваю голову в сторону Каца и встречаю прищуренный белесый взгляд. Ничего не пропускает. Считывает. Иначе не был бы тем, кем стал. Старый друг. Некровный брат.

Приподнимает бровь и головой кивает в сторону сцены:

– Девка знакомая, что ли?

– Не совсем.

Окидывает меня проницательным взглядом. Ждет ответ.

– Напомнила кое-кого.

Встречаю пристальный взгляд. Кровавый ничего не говорит, тянет уголок губ в ухмылке.

– За здоровье, брат, – поднимает свой и опрокидывает махом.

А я в тот же день покупаю для Ярославы восточный наряд. Уже знаю, что она для меня будет танцевать. По-любому. Потому что хочу. И только от одной картинки скулы сводит.

Почти обнаженная, красивая, желанная.

И доступная только для моих глаз.

Помутнение. Наваждение. Черт знает что.

Но когда красотка с пылом заявила, что станцует для меня в обмен на звонок, я готов был ее придушить. Потому что хотел, чтобы она танцевала просто так, для меня, по собственному желанию.

Что-то внутри вспыхнуло, загорелось, захотел посмотреть на ее танец. До трясучки. До безумия стало необходимым увидеть наряд, что привез для нее.

Хотел, чтобы начала понимать свои ошибки, а попал сам.

Дал ей время до вечера. Вопрос только в том, ей или себе?! Когда приехал, первое же, о чем подумал, спустившись с трапа – дом, затерянный в лесу, неприступная крепость, которую выстроил, и девушка, что оставил там.

Сумасшествие, но едва удержался от того, чтобы не гнать, чтобы не лететь на полной скорости.

Списал все на странности. А когда вошел в дом. Сразу почувствовал, где Ярослава. И речь тут уже, не знаю, о чуйке, отработанной годами, или и вправду тянет туда, где она.

Прошел беззвучно и услышал ее крик, обвинения…

– Я не овца и не собираюсь сдаваться на заклание! Твой хозяин просчитался! Слышишь, Рения?!

Пальцы захрустели от того, что сжались, захотелось заехать кулаком в стену. Ярость вспыхнула в груди, но я лишь смотрел на праведный гнев невесты Айдарова. Рассматривал, как блестят глаза, как раскраснелись щеки.

Даже сейчас в пылу гнева офигенно красивая. И странно, что инстинкт гасить неповиновение в каждом не срабатывает.

Я просто облокачиваюсь о дверной проем, стоит ей заметить меня, как застывает. Глазами своими огромными голубыми впивается в меня и столько эмоций там плещется. Непривычно. Ярослава слишком экспрессивна, эмоциональна и берет своей искренней ненавистью.

Ведь ненавидит же?! Именно это она только что так отчаянно доказывала Рении. Чаша терпения переполняется.

Отправляю ее подальше. В комнату. И жду…

Решаю дела, ловлю себя на том, что поглядываю на часы. Просматриваю документы, но в какой-то момент не выдерживаю, распахиваю окно, впускаю холодный воздух в кабинет.

Сдергиваю верхнюю пуговицу сорочки. Хомутом, кажется, душат. Шакал затянул леску вокруг горла много лет назад и эта зараза кровит. Даже сейчас. Когда, казалось бы, все просто. Есть план, есть шаги, которые должен предпринять, но оказалось, не все эмоции во мне передохли.

Ярослава будоражит. Вскрывает то, что было уничтожено давно. Что-то в ней неумолимо напоминает обо мне прежнем, о том, кто еще не стал палачом.

Рассматриваю лес. В сумраке он шуршит от ветра зловеще немного, напоминая о том, что темнота таит наши страхи, а эта отчаянная бежала от меня в самую чащу…

Ударяю с силой кулаком о подоконник. Резко захлопываю створку.

Иду в зал. Я дал ей время. Если не спустится, к ней поднимусь я. Как и обещал. Какая-то часть меня жаждет, чтобы и в этот раз Ярослава решила неповиноваться…

Когда увидел ее…

Прозрачный наряд не скрывает практически ничего. Шахерезада из сказки и в глазах отчаянный блеск, непокорность, решимость.