Искры и зеркала - Дорофея Ларичева

Он как бы ненавязчиво рекомендовал заняться этим вопросом. Я уже не был так скептически настроен, но с чего начинать поиск, не знал. Зато быстро получил образование, защитил кандидатскую и докторскую, прославился, можно сказать.

И однажды встретил Ланса. Именно он рассказал мне об установках ретросдвига, о миграции и необычных способностях мигрантов, или как вы их называете – пилигримов, о городе Барске. Я загорелся желанием сюда попасть, докопаться до сути. Вот и вся моя история, больше похожая на сказку, нежели на быль.

Он вопросительно посмотрел на Нику. Именно ей он рассказывал, что гадать. От нее ждал ответа.

– Я не могу тебя прочесть, ты прекрасно знаешь, – неуверенно ответила она, разглядывая лежащий на коленях пистолет. – Но твоя сказочка неплохо вписывается в нашу общую историю. Сделаю вид, что поверила.

Она не спеша убрала пистолет в сумочку и только тогда заинтересованно посмотрела на Бронислава.

– Бронечка, смотрю, ты на показ мод собрался? Думаешь, такое будут носить в нынешнем сезоне? – медово пропела она.

Дора же перевела дух. Вернулись звуки и краски окружающего мира. В коридоре визгливый мужской голос отчитывал нерадивых работников, за окном пролетал шлюп, знакомо шлепая «с-сшлип, с-сшлип». Вот как бывает! Просто и немного страшно.

– Да, дорогая, это дизайн от дома мод Ланса, – не стал отмалчиваться Соловьев. – Сама не готова помочь девочке?

– Куда мне до великого мастера карате? Ты же сказал, лучше тебя никто не сориентируется в мире будущего. На тебя это непохоже, но должен ты хоть раз в жизни совершить подвиг? Смотри, мудрый дядечка, не угоди в пеленки. Тогда твое возвращение станет проблематичным.

– Знаю, – неожиданно легко согласился Броня. – Давай, Ноэль, доделывай мой боевой наряд. И попутно еще раз объясни принцип действия установки ретро-сдвига. Мне еще предстоит ее собрать в мире Дорофеи.

26 июня. Барск. Дора

Девушка стояла у широкого окна Центра клонирования и смотрела на позолоченный рассветными лучами Барск. Мысленно она уже попрощалась навсегда с полюбившимся за четырнадцать дней миром, с людьми, которые стали ей дороги, с интересными событиями, подарившими новые цели и мечты. Приятно знать, что ее здесь тоже любят и ждут. Она природный психолог, она чувствовала.

Встающее солнце, как всегда, требовательно и внимательно заглядывало в окна, щекотало солнечными зайчиками щеки горожан, обещало долгий жаркий день. Над озером кружил ярко-алый самолетик-кукурузник – легкий и отважный. По стеклу полз паучок, смешно перебирая тонкими лапками…

Дора переводила взгляд с кукурузника на паучка и обратно и думала: ведь если профессор Соловьев окажется там ребенком, они останутся с Лансом вдвоем против всего мира. А Ланселоту там неполных одиннадцать и наверняка ни капли дара сенса.

Она виделась с Лансом час назад. Не смогла долго оставаться в палате, задохнулась от его боли. Он плохо реагирует на лекарства, врачам пришлось уменьшить дозу. А парню предстоит выдержать миграцию. И ей при создании моста в ее мир придется быть направляющей, то есть терпеть и разделять его мучения.

– Ника, – не оборачиваясь, опознала она вошедшую наставницу. – Скажи, почему нельзя пересадить сущность Ланса в свежий клон? В какой угодно, только чтобы убрать чудовищную боль.

– Не приживется. – Вероника подошла вплотную, обняла девочку за плечи и тоже устремила свой взор вдаль. – Многие пытались, лучших сенсов звали. Нет контакта.

– Но я же…

– Мигранты – другой, уникальный случай, – терпеливо объясняла Вероника. – Ваши энергетические структуры податливы, хоть могут быть отторгнуты носителем в течение первых трех месяцев пребывания в новом мире. С тобой вышло идеально. А вообще бывает по-разному.

– Поэтому Ланс настаивает, чтобы я отправилась на три дня позже его и профессора Соловьева?

– Да, – кивнула Ника. – Я тебе объясняла и снова повторю. – Она чуть сжала плечо сильными пальцами. – Если происходит подселение, то в первые три дня мигрант приживается в теле местного двойника, перенимает его знания и опыт, изучает, подстраивается под новые обстоятельства, «пускает корни». Поэтому, чтобы взять управление телом полностью под свой контроль, твоим помощникам понадобится время. До семи дней идет слияние сущностей, и местный «хозяин» может одержать верх. Но разделение возможно чуть дольше – только после трех месяцев мигрант и местный становятся единой личностью. Таков закон. Сама видишь, каков максимальный срок пребывания наших там.

– Так Ланс может вернуться сюда, в свое тело? – продолжала допытываться девушка. – И я тоже?

– На счет тебя не могу утверждать, но твой друг пробыл здесь значительный срок, стал частью мира, и тот при малейшей возможности притянет его обратно. Клон будет готов через три-четыре дня. Если управитесь быстро, нет смысла рисковать его жизнью.

Дора кивнула. Все правильно, она здесь чужая, как бы ни хотелось стать частью этих чудес. Ее ждет родина. И Бета. А Ника и Марат примутся за поиски таинственного координатора, о котором им рассказал Гамма.

– Пора. – Профессор Ноэль заглянул в палату, поманил их за собой. – Ланселот с Брониславом ждут только тебя.

Девушка серьезно кивнула и побежала следом за легконогим Робертом, на ходу обдумывая, что же такого обнадеживающего сказать Лансу. Но говорить ничего не пришлось. Парень, весь в бинтах, стоял, опираясь грудью на подпорки, опутанный проводами. Забинтованную голову сжимал металлический обруч, к обожженной коже левой щеки крепились электроды.

Блестящий доспехами Бронислав стоял рядом, нервно ворочая головой в тяжелом шлеме, переминаясь с ноги на ногу. Ему было страшно, но упрямство и наивное желание доказать, что он способен на подвиг, гнало его прочь, в неведомый и чуждый мир. И тут Дора уловила еще какое-то чувство. Торжества, что ли? Предвкушения полной свободы? Странно, что трусоватый, хвастливый и завистливый Броня так радуется опасному мероприятию. Или, может, он наконец сбросил с себя рамки, которые накладывает должность, работа, расправил плечи и теперь предвкушает удивительные приключения, как она совсем недавно?

Ноэль защелкнул на руках девушки металлические браслеты, уселся за компьютер, кропотливо выверяя показания приборов. Он тихонько проговаривал требуемые параметры, будто приборы его слышали, заглядывал в исписанные размашистым мелким почерком листы, задумчиво щелкал пальцами и вновь склонялся над мониторами.

А Дорофея в упор смотрела на Ланса. Несмотря на боль, едва удерживаясь на грани беспамятства, он помнил о ней, думал с нежностью, умудрялся посылать волны уверенности, подбадривая девушку. Дора чувствовала себя законченной эгоисткой, но была благодарна ему за эту поддержку.

– Начинаем? – Голос Роберта заставил ее вздрогнуть. – Дора, думай о доме, вспоминай.

– Увидимся, красавица, – хрипло прошептал Ланс.

– Начинаем, – решилась Дора.

Роберт переглянулся со своим ассистентом, кивнул Броне и отдал команду приборам запустить процесс ретросдвига.

Забинтованный парень улыбнулся Доре через силу, медленно повернул голову в сторону Брони, охнул, предупреждая, и, покачнувшись, бесчувственно повис на опорах. А из крепления проводов на скафандре профессора Соловьева вырвался сноп искр.

– Проклятье! – зашипел Роберт, подскакивая и хватаясь за огнетушитель.

К счастью, искры погасли сами, и, заглянув в монитор, Ноэль с облегчением констатировал:

– Ушли. Оба.

Дора кивнула. Пусть ее возвращение отодвинулось на три дня, не великий срок.

Бесчувственные тела мигрантов вынули из проводов и перенесли в реанимацию. Дорофея была поглощена раздумьями и даже не заметила, как осталась в лаборатории одна. Ники, Марата и Роберта в окрестностях не ощущалось. Пришлось идти к Машке, жаловаться на жизнь, искать утешения и думать, чем занять себя в ближайшие три дня.

Ника

Уже через час Вероника вела спутников по отделанным под старину, вычурно украшенным резьбой и мозаикой коридорам левого крыла здания Комиссии, уверенно строила гипотезы по поводу личности таинственного координатора.

– Я им быть не могу, моя жизнь изучена и проверена соответствующими органами, – рассуждала она. – Маратик отпадает, я его прекрасно знаю, ты, – короткий взгляд в сторону Ноэля-Никитина, – утверждаешь, будто заполучил таланты от индейского шамана. Прямо Карлос Кастанеда. Броня тоже пролетает мимо списка мировых злодеев – он прост и понятен, как шпала. Это человек, присутствовавший в Барске довольно давно, хорошо знающий город и понимающий, с кем нужно связаться, на кого надавить. Не обычный мигрант в нашем понимании.