Дембельский аккорд 1 - Альберт Зарипов

— А ты?

— А что я!.. Пообещал конечно! Он же мне и отсрочку сделал, чтоб по-людски… А я — дурак… Не удержался!

— Попортил девочку?! Подлец!

— Да какой там! Не так обидно было бы… Если б попортил! Мы у меня в доме одни остались! Ну… Как положено, сначала потанцевали… Медляк… И стали целоваться! Как будто в первый раз!.. И так ведь приятно стало, что не оторваться! А мне же побольше захотелось!

— А как же! Без этого-то!

— Короче! Мы стоим — целуемся! А мои руки потихонечку ей сзади под юбку… Тишина! Думаю, нормалёк! Двигаемся дальше! Потискал я её сзади… А потом большими пальцами да и подцепил бельишко! Тяну потихоньку вниз… И тут она начинает слегка так сопротивляться… Но целоваться мы продолжаем! Ну… Как пьяные!

— Э-эх! Везёт же людям! А я…

— Ты слушай дальше! «А я…» Целуемся, но я продолжаю вниз стаскивать трусики… Потихоньку-потихоньку… А она от меня вроде как отодвигается, но только нижней частью! То есть попу свою подальше от меня… Изогнулась… Но я-то большими пальчиками добычу держу крепко! А от её движения трусишки сами собой сползли почти до колен! И я даже присел малость, чтобы окончательно… То есть целоваться мы перестали! Тут она приходит в себя… Видит, до чего дело-то дошло, и резко отталкивает меня руками. Я приземляюсь на пятую точку, но добычу всё ещё держу! А она их коленями удерживает. Тут я наклоняюсь вперёд, чтобы снять… Одним рывком! Но она наклоняется, чтоб подхватить! И мы лбами ка-ак хрястнемся! Все же молодые да быстрые! Вот и врезались друг в дружку! Почти с разбега!.. Звон в голове… Ужас!

— И что?

— У меня аж искры из глаз посыпались! Но думаю, буду стоять насмерть! Хоть и выпустил добычу из рук… Гляжу, а они совсем вниз упали! И её ноги промеж моих оказались! Надо же их придавить! Чтоб вверх не подтянули! И я шустренько так сдвигаю свои ноги! А сам-то сижу… Чтоб понадёжней… Тут моя красавица от испуга попросту выпрыгивает из всего этого! Ну, думаю… Победа! Хрен! Как бы не так! Она так быстренько и грациозненько наклоняется… Хватает свои трусики, которые застряли меж моих ног… Да как хлобыстнёт ими меня по лицу! Причём с размахом! И по глазам!

— Так и покалечить недолго!

— Вот и я говорю! Вроде бы лёгонькая вещица-то, но получилось как плетью!.. Опять искры… Слёзы… Пока очухался — она уже убежала. Слышу, замок щёлкнул… И всё! А наутро меня и забрили… Но это ещё не финиш!.. Там же продолжение было!.. Приезжает она ко мне на второй день. На пересылку… В областной военкомат…

— Что?!.. Сразу отправка? Домой так и не отпустили?

— Не-а! Папик постарался! Слушай дальше! Зовут меня к дырке в заборе, а там она! Виноватая такая вся… Шампанское привезла… Говорит, попрощаться… Я эту бутылку беру… Как гранату! Хотел разбить… Об забор. И послать её куда подальше… А у неё слёзы на глазах… И шишка на лбу! Синяя такая… Под чёлкой, но всё равно видно! Тут я сперва рассмеялся, а потом чуть было сам не заплакал… Жалко стало её! Это же я виноват, если по большому счёту!

— В принципе-то…

— Да какие тут принципы?! Погорел как дурень! А потом я перелез через забор и вместе с нею… Сидели на брёвнышке, пили шампанское, закусывали шоколадкой… Прикалывались! Оказывается… Она прибежала к себе домой, а там же у нас недалече… Вся в слезах, на лбу — шишка наливается! Юбка помята… Хорошо, хоть трусы в сумочку убрала! На улице никто не заметил… Но мамаша-то всё обнаружила! И сразу же на доклад! К папику! «Товарищ полковник! Ваш призывник обидел нашу дочку!» Военком промолчал… Но на следующий день устроил мне спецоперацию…

— Ну… А на брёвнышке?.. Ничего не было?

— Конечно было! Я её только приобнять хотел, как сразу же сигнал! Фа-фа! Гляжу, это её папашки машина! Но окна-то затемнённые. Я думал, она сама за рулём! А оказалось — папашка в засаде! И мы потом сидели как пионеры… Но перед прощаньем всё же поцеловались! От души! Плевал я на всё! Завтра ведь утром уезжаю… Всё ведь! Папик её посигналил пару раз, а потом перестал… Машину свою мучить… Чего ж зазря шум поднимать?! Мы ведь только целуемся!.. Всё как у взрослых!.. А теперь… Пишет… Ждёт…

— Ну-у, Баян! Вот это да! Бабы — они ведь на этой романтике повёрнутые! Им вечно хочется, чтобы как в кино было! Красиво…

— А в жизни всё выходит немного по другому! Если б я знал… Что так получится! То сидел бы и не рыпался! Её же предки и так уже на меня зуб небольшой имели! Вернее, мамашка зубик точила… А я сам же всё себе и испоганил! Нет бы потерпеть!..

— Ох уж эти бабские заскоки! Как засвербит у них в одном месте — так и всё! Сплошной караул!

— Да-а… Это уж точно!.. И смех ведь и грех!..

Последняя фраза хоть и была сказана с некоторой горечью в голосе, но данная интонация в общем-то вполне соответствовала её смыслу. Вскоре за брезентовой перегородкой всё стихло. Солдаты ушли на развод суточного наряда…

Я полежал на кровати ещё минут пять-десять… Затем стал определяться… Часы показывали начало седьмого вечера. Пора было покидать командирскую палатку третьей роты и отправляться в свою канцелярию. Но сперва я осторожно протёр уголки глаз от слезинок, навернувшихся при беззвучном смехе. Сначала меня заинтересовало упоминание моего бывшего снайпера Лэкса… А дальше стало просто интересно… Однако комедия за брезентовой перегородкой уже закончилась…

Затем я медленно встал, надел куртку и вышел наружу. Но всё ещё продолжал улыбаться…

И чего ведь только не услышишь в армии!?…

Глава 8. «Шакалы — пи…арасы»

Бывает в жизни и такоеКак стреляный тот воробейЧирикнет что-то злое-злоеХоть стой, хоть падай… Хоть прибей!

«ШАКАЛЫ — ПИ…АРАСЫ»… Эта лаконичная надпись красовалась за входной дверью в солдатскую столовую и поэтому она становилась видна только тогда, когда эта самая дверь не была прижата к деревянной стенке. В прочих случаях любопытный взор страждущего в поисках чего-то нового беспрепятственно проникал в полутёмный острый угол, где и белела эта коротенькая надпись. Когда придерживающий створку кирпич убирали и дверь становилась под углом в 90 градусов по отношению всё к той же деревянной стенке, тогда общее количество читателей данных слов резко увеличивалось. Ну, а когда дверь закрывали, тогда этой надписью могли полюбоваться практически все прохожие.

Непосвящённому в военные тайны человеку такая формулировка могла показаться сначала странной, а потом даже обидной… Особенно в глазах всевозможных любителей тире защитников дикой природы, коих сейчас развелось даже больше чем самих представителей мировой фауны… Ну, и чем собственно провинились эти милые и серенькие зверьки из семейства собачьих?… Ни на каком флаге мятежников они не красовались, на полную луну лишь подтявкивали да и то очень редко, на наши федеральные войска стаями не нападали и тем более никого не загрызали насмерть… Ну, обглодают чьи-нибудь бесхозные косточки в чистом поле или в горных лесах… Делов-то!.. А раздули-то… Раздули!..

Впору обидеться и представителям нетрадиционной ориентации! Мало того, что это слово написали с грубейшими орфографическими ошибками, так ещё и приравняли их, весьма достойных людей, к представителям пусть семейства, но всё-таки собачьих!.. Ну, нигде им не дают покоя!..

Лично же мне эта надпись говорила о многом… Мне ведь тоже довелось отслужить полных (день в день!) два года срочной солдатской службы… И ещё в далеком теперь Афганистане моё восприятие окружающей жизни немного изменилось, в результате чего я и сам стал называть словом «шакал» очень непорядочных и весьма не честных членов командно-начальствующего корпуса… Увы, но это было действительно так… Служили у нас конечно и достойнейшие своего звания офицеры, к которым мы — солдаты относились с большим уважением. Слава Богу, таких Командиров с большой буквы было гораздо больше! Но тем не менее имелись и исключения…

«Нда-а-а… — думал я. — И кто же здесь так упорно занимался резьбой по дереву?.. Не иначе… Как наши…»

Обнаруженная мной сегодня надпись могла означать только одно — некоторые бывалые солдатики оч-чень недовольны кем-то из своего начальства. А поскольку в последние дни «ежовые руки» командиров добрались пока-что до личного состава только «одной» роты, то из этого следовал единственно-верный вывод… Кто-то из дембелей первой роты упорно и старательно вырезал эти слова в адрес именно военного руководства нашей первой же роты… То есть и в мой адрес…

— Утром ещё не было. — с виноватым видом стал оправдываться начальник солдатской столовой.

Этот сержант контрактной службы стоял тут возле двери уже минут тридцать, то есть с самого начала «приёма пищи военнослужащими». И перед этими своими словами он успел перехватить мой насмешливо-ироничный взгляд. Но не только потому, что его обмундирование выглядело слишком уж чисто, а розовый цвет его лица и упитанность средней степени наглядно свидетельствовала как о хорошем аппетите своего хозяина, так и о довольно-таки «сочном подножном корме»… Чего нельзя было сказать об остальных контрактниках нашего батальона… Но более всего этот начальник столовой представлял разительный контраст со своим же «военным общепитом»! Устроенным по типу и подобию легендарных Потёмкинских деревень.