Сердце спящего духа - Александр Мадисон

С восходом Солнца всё это ожило, задвигалось, зашумело, зажужжало, застрекотало. Подниматься стало труднее. Девушку было едва видно в высоких зарослях. Кошек не видно вовсе. Их пришлось взять на руки. Рук оказалось недостаточно: мешал меч. Но теперь Ирмуна ни за что не бросила бы его. Только тогда, когда кошки взобрались на плечи, стало удобнее.

И всё-таки, Солнце описало по небу широкую дугу, прежде чем они выбрались из этого медвяно-розового цветочного царства. Царапнув кожу острыми коготками, кошки тут же соскочили на землю. Они стояли у входа в лес. Ирмуна почему-то так и подумала. Не дорога, не тропа. Именно вход. Вход вёл на запад, в чащу. В царство влаги, сумрака и тумана. Зыбкая, едва заметная тропинка вела на восток. Тропинка совсем заросла. Кто бы ни протоптал её, здесь он не появлялся уже давно.

У входа в лес валялись обломки какой-то палки. А может быть, посоха. Ирмуна подняла их. Разлом был свежим, не более трёх дней.

– Здесь были люди, – радостно воскликнула девушка, – Эй! Кто-нибудь!

Кошки тут же зашипели, выгнув спины дугой.

– Вы чего? – испугалась Ирмуна, отступив на шаг.

Кошки понемногу успокаивались, нервно озираясь и разметая пыль хвостами. Совершенно утихомирившись, они церемонно сели по сторонам прохода. Девушка растерялась.

– Ну, и что теперь? – кошки не шелохнулись. – Куда дальше? В лес?

Разговор, кажется, грозил зайти в тупик. Взаимопонимание, которое вело их отряд столько дней к какой-то неведомой ей цели, вдруг иссякло.

– Одна? Да я боюсь! – испугалась Ирмуна.

На кошек это не подействовало. Заметив около тропы еле приметную ложбинку, они демонстративно растянулись на земле, грациозно выгнувшись животами кверху. У обеих был такой вид, будто они вкушали заслуженный отдых после долгой, тяжёлой, но бесполезной и никому не нужной работы. И девушка решилась.

Зажмурив глаза, Ирмуна вошла в чащу. Тень сумрака холодком прокатилась по плечу. И всё, пожалуй. Разве что, ещё изменился запах. Он стал более влажным, более угрюмым, фатальным. Да ещё завёл свою нудную песню над ухом одинокий комар. Девушка открыла глаза и осмотрелась.

Лес не показался ей страшным. Впереди, насколько хватало света, стояли серые стволы вековых елей. Одинаково ровные, одинаково плотные. Как армия солдат-ветеранов, построенных для почётного караула. Кроны елей сомкнулись над головой, скрыв небо. Трава исчезла. Землю устилал плотный ковёр из хвои и шишек, сквозь который то тут, то там проглядывали многочисленные разноцветные шляпки грибов-сыроежек. Здесь были настоящие грибные поля. Под ногами суетились многочисленные муравьи. Легионы рабочих тащили иголки, собирая их в гигантские муравейники. Некоторые были выше человеческого роста.

Невысокие кустики черники были почти совершенно лишены листьев и манили крупными сизыми ягодами. Яркие краски луга остались сзади, за рамкой таинственного входа. Здесь было царство серого, серосинего, серо-коричневого и серо-тёмно-зелёного. Светло-зелёный моховой ковёр лежал только вдоль тропы, ведущей вглубь леса. Мох словно разрезал лес пополам. Даже муравьи сторонились его. Пожалуй, это было единственное светлое пятно в блёклом мире серых красок.

Прихлопнув надоедливого комара, Ирмуна осторожно двинулась вглубь. Дорога была прямой. Бесконечной однообразной идеальной прямой. Где-то высоко над кронами деревьев был ясный летний день. Но здесь, на этой дороге, постепенно становилось всё темнее. Появился подлесок. Невысокие колючие кусты стали по краям тропы. Кусты становились всё плотнее, гуще, выше и, в конце концов, скрыли из глаз всё, что находилось за пределами дороги.

Тропа оборвалась внезапно. Девушка стояла около высоченной ели с антрацитовым стволом. Лицо её выражало полное недоумение. Она прошла путём, который не мог быть случайным. Её привели сюда. Зачем? Ирмуна обошла вокруг дерева. Дальше пути не было. Произойди с ней такое раньше, она бы растерялась. Но сегодня Ирмуна уже была другой. Безразлично хмыкнув, она легла на землю и, пристроив меч под голову вместо подушки, безмятежно заснула.

Пробуждение было внезапным, как будто от чьего-то пристального взгляда. Наступила ночь. Девушка села и протёрла глаза. В полной темноте невозможно было разглядеть ни земли, ни ели, ни неба. Но прямо перед ней кто-то был. Или что-то было. Бледное, зыбкое. Вскочив, Ирмуна разглядела призрачную фигуру женщины. Очень знакомой женщины.

– Осторожно, не дотрагивайся до меня, – прошелестела фигура.

– Почему? – удивилась девушка.

– Я буду вынуждена уйти.

– Ты… Хирна?

– Я была Хирна. Давно…

– Зачем я здесь?

– Чтобы увидеть правду. Чтобы стать сильнее. Я покажу тебе зеркало, от которого не скроется ничего. Следуй за мной.

– Сейчас, только возьму меч…

– Не стоит. Оставь его. Тебе он больше не понадобится.

– А Рене? Ведь это его оружие.

– Ему оно тоже больше не нужно. Пойдём.

Раздвинув ветки, Ирмуна пошла за зыбкой фигурой. Пройдя несколько шагов, они очутились на берегу небольшого лесного озера. В полной темноте воды озера казались такими же призрачными, как фигура Хирны.

– Вот тайна, которую хранит этот лес.

– Это озеро? – удивилась девочка.

– Это озеро. Это призрак озера. В водах озера отражается всё, что реально. В водах призрака – всё, что призрачно. Ты можешь заглянуть в него. Ты увидишь себя. Такую, какая ты сейчас. Одновременно ты увидишь все свои мечты, призрачные возможности. Возможно, будущее. Это – озеро Грёз. Поверхность его – тончайшая грань между мирами. Будь осторожна. Не касайся воды. Искажая отражение, ты искажаешь своё будущее.

Ирмуна склонилась над водой. Снизу, из глубины, на неё смотрела очень молодая и очень красивая девушка. Чуть более взрослая и чуть более печальная. Её голову венчал прекрасный головной убор – тонкий ажурный венец из золотых листьев, в оправе которых блистал крупный винно-красный камень. Ирмуна сразу же узнала украшение Ири-Тао. Девушка едва смогла взять себя в руки.

– Там… украшение, совсем как у Ири-Тао…

– Не “совсем как”, это – то самое украшение. Это – Венец Стражей. Он венчает голову той, которую сочтёт достойной. Верховного Стража.

– Я что, буду Верховным Стражем?

– Ты уже – Страж. Единственный. Тебя выучила сама Ири-Тао. Ты – последняя. И этот Венец – уже у тебя. Я вижу его. Он у тебя, но не твой. Он ничей. Он никогда никому не принадлежит. Это украшение находится сразу в двух мирах: обычном и призрачном. Поэтому-то ты и увидела его на своём отражении. Поэтому я вижу его на тебе.

Ирмуна недоверчиво пощупала лоб. Хирна засмеялась тихим шелестящим смехом.

– Венец не даётся так просто. Он капризен и своенравен. Ещё никому не удалось потрогать его руками. И ты – первая, кто увидел его на своей голове.

– Что же мне делать?

– Ничего. Просто жить. Уже одно то, что ты увидела его, должно придать тебе силы.

– Силы? Для чего?

– Ты – Страж. Храни Добро в этом мире. Помогай Свету.

– А этот Венец, он что, помогает бороться со Злом?

– Нет! Я много думала об этом. Много читала в своё время. Я проследила всю историю Венца. От древнейших дней до сих пор. Мне кажется, я поняла, почему Венец не даётся в руки.

– Почему?

– Венец не борется со Злом. С помощью него нельзя причинить вред. Никому. Никогда. Даже если опасность угрожает твоей жизни, Венец не защитит тебя. Он ничего не может разрушить. И не будет разрушать. Даже если это что-то – тюрьма, в которой томятся совершенно невинные люди. Он не накажет преступника и не свергнет тирана, даже если преступник заслужил смерти, а тиран попирает свободу целого народа. Он не может карать. Он – не судья. Он – не оружие. Венец не сделает тебя сильнее. Он не поможет в борьбе за власть. Не подчинит людей. Он – не амулет и не инструмент.

– Что же он может? – удивилась Ирмуна.

– Всё! Любое Добро. Стоит только пожелать. И не его вина, что мы очень редко делаем это Добро, не совершая Зла.

– Хорошенькое “Всё”, – пробормотала девушка, – А можно мне его ещё раз увидеть?

– Попробуй… – усмехнулся призрак.

Ухватившись левой рукой за ствол ольхи, росшей на самом берегу, Ирмуна ещё раз склонилась над водой. И снова всмотрелась в своё лицо, украшенное драгоценным камнем. Потрогала правой рукой голову: пальцы опять прошли сквозь украшение. Раз за разом девушка пыталась нащупать золотые листочки. Безрезультатно. Левая рука затекла, но девушка не могла оторваться. Прядь волос соскользнула на глаза.

Не задумываясь, Ирмуна поправила волосы и вдруг заметила, что Венец сдвинулся чуть набок. Девушка встряхнула волосами и снова поправила непослушную прядку. Венец с головы отражения сорвался и полетел ей навстречу. Девушка вскрикнула от ужаса и попыталась поймать падающее со лба украшение. Пальцы правой руки сомкнулись в том месте, куда падал Венец.