Адепт - Кэтрин Куртц

— Если можно, я хотел бы на них взглянуть, — сказал Перегрин. — А что у вас есть точнее?

— Дайте подумать… — Роули прикусил губу и уставился в пространство над головой Перегрина. — Самый ранний экземпляр — “Лендсдаун двести четыре”, безымянная карта некоего Джона Хардинга, ориентировочно датируемая тысяча четыреста пятьдесят седьмым годом. Впрочем, как карта она недалеко ушла от изделий Пэриса — так, иллюстрированная схема, — зато на ней нанесено примерно пятьдесят населенных пунктов. Потом есть еще собрание карт шестнадцатого века разных авторов. Вас интересуют печатные карты или только оригинальные манускрипты?

— Мне интересно было бы посмотреть на все, что датировано самое позднее шестнадцатым веком, — ответил Перегрин. — Разумеется, если это не слишком сложно.

— Ну, некоторое время это, конечно, займет, — улыбнулся Роули, приподняв кустистую бровь. — Как вам подобрать? В хронологическом порядке?

— Ну, это уж вам как специалисту виднее, — улыбнулся в ответ Перегрин.

— Значит, так и сделаем. — Роули высунул голову обратно в проходной кабинет. — Миссис Трейл, не уделите нам минутку? Мне нужно, чтобы вы нашли еще несколько экземпляров…

На протяжении двух следующих часов они вдвоем перерыли целую кипу старинных карт, сосредоточившись на изображениях района древнего королевства Росс. Поначалу Перегрин стеснялся демонстрировать Роули свой несколько эксцентричный способ исследования. В то же время другого выхода у него просто не было. Он ожидал, что после первой же попытки Роули спросит, что он такое делает. Однако музейный эксперт, напротив, воспринял ситуацию как должное, из чего следовало, что он уже не впервые сталкивается с чем-то подобным.

Спокойная реакция Роули ободрила Перегрина, что, в свою очередь, облегчило ему работу. Увы, работа принесла не слишком много результатов. Часть принесенных карт оказалась морскими, показывавшими только прибрежную полосу. Остальные страдали недостаточной точностью и слабой деталировкой. Когда часы в секретарском кабинете пробили шесть, Перегрин вынужден был смириться с тем, что дальнейшие изыскания не добавят к его познаниям ничего.

Он допил почти остывший чай уже из третьей чашки, вздохнул и откинулся на спинку кресла. Наблюдавший за ним Роули сочувственно кивнул.

— Я знаю, каково вам сейчас, — философски заметил он. — Мой опыт говорит о том, что из всего времени, потраченного на изыскания, десять процентов приходится на настоящие открытия, а остальное — псу под хвост. — Он вопросительно склонил голову набок. — Ну что, хотите продолжать?

Перегрин повел затекшими плечами и мотнул головой.

— Спасибо за предложение, пожалуй, нет. Если после всех этих поисков я не нашел ничего нового, то думаю, ничего больше и не найду — во всяком случае, в этих источниках. — Он невесело улыбнулся своему собеседнику. — Мне, наверное, лучше всего ехать, да и вас я уже задерживаю. Как бы то ни было, огромное спасибо за помощь.

— Не за что, — ответил Роули. — Вы только передайте мое почтение Адаму. — Он подождал, пока Перегрин не убрал в портфель свои наброски, и протянул ему руку. — Не стесняйтесь, звоните, если вам еще понадобится моя помощь.

Они обменялись рукопожатиями, и тут в проходном кабинете громко зазвонил телефон, избавив Перегрина от подобающих случаю фраз. Секунду спустя в дверь осторожно просунула голову секретарша Роули.

— Мистер Роули, это вас: доктор Миддлтон.

— А! — произнес Роули и потянулся к стоявшему на столе телефону.

— Вы говорите, сэр. — Перегрин поднял руку в прощальном жесте. — Я отдам эти карты вашей секретарше и сам найду дорогу к выходу. Еще раз спасибо.

Роули кивнул ему и помахал рукой, затем снял трубку. Пока Перегрин пробирался к миссис Трейл и отдавал ей документы, до него продолжали доноситься обрывки разговора.

— Хелло, Уильям! Ну, как там ваша конференция по Северному нагорью? Да? Неужели? Что ж, жаль, жаль. А ведь там должен был быть и Ребурн, так ведь? В конце концов, у него к Инвернессу не только научный, но и деловой интерес…

К своему удивлению, Перегрин сообразил, что невольно подслушивает, и мысленно обругал себя.

“О чем бы они там ни говорили, тебя это не касается”, убеждал он себя, шагая к выходу. Странное дело — обрывки разговора продолжали вертеться у него в голове еще долгое время после того, как он покинул здание музея.

Впрочем, когда он, поймав такси, вернулся в Каледонский клуб, он совершенно забыл об этом происшествии. В гостиной он обнаружил Адама, который сидел в кресле у лестницы и задумчиво потягивал виски. При виде Перегрина он поднял взгляд и отсалютовал стаканом, приглашая составить ему компанию.

— Здрасьте, — выдохнул Перегрин, бросив портфель на диванчик рядом с Адамом и скинув плащ. — Надеюсь, я не заставил вас долго ждать?

— Ничуть, — откликнулся Адам. — Я и сам только что вернулся. Повезло вам в музее?

— Боюсь, что весьма относительно, — признался Перегрин. — Я поработал с “Brevis Descriptio” и сумел сузить интересующий нас район до границ королевства Росс. Но мне с теми материалами, что были доступны, большего добиться не удалось. — Он вздохнул и поморщился. — Большинство карт, которые показал мне Роули, оказались копиями. Возможно, мне повезло бы больше, если бы у меня был доступ к оригиналам…

— Не торопитесь недооценивать свои успехи, — сказан Адам. — Росс уже значительно сужает границы поисков. Вы снабдили нас ориентиром, который может оказаться жизненно важным — это еще мягко говоря, ибо других сегодня у нас просто нет.

Перегрин выразил удивление.

— Я видел эту девочку Толбэт, — поспешил объяснить Адам. — Она и в самом деле та, кого мы искали. К сожалению, информация, которую мы хотели получить, на сегодняшний день совершенно недоступна.

— Почему? Что случилось?

— То, как призывали дух Скотта в Мелроузе, как с ним обращались, имело куда более разрушительные последствия, чем я предполагал, — прямо сказал Адам. — Это полное разрушение личности. На всех уровнях.

— Но разве она не вышла из комы? — спросил Перегрин.

Адам позволил себе устало улыбнуться, мотнул головой и прижался лбом к холодному стеклу стакана.

— Если бы все было так просто, Перегрин, — пробормотал он. — В медицинском смысле девочка находится в сознании, но почти в кататонии. Это классические реакции аутизма — точнее, отсутствие реакций. Нет, ее личность разрушена на всех уровнях. Я знаю точно. Я там был.

Перегрин в замешательстве нахмурился — да и вид изможденного Адама вызывал у него жалость, — но прежде чем он успел задать новый вопрос, официант принес виски. Он рассеянно поблагодарил его, механически отпил, встрепенулся и с уважением посмотрел на стакан.