Адепт - Кэтрин Куртц

Само знамя представляло собой полуистлевшую, пожелтевшую от времени паутину, на которой сохранились лоскутки коричневого и алого шитья. Чтобы предотвратить дальнейшее тление, знамя хранилось под стеклом на подкладке из серого холста. Рама занавешивалась тяжелыми портьерами темно-оранжевого цвета; еще одна полоса такой же ткани скрывала раздвигавший их механизм. Как праведный пресвитерианин, Финли был бы глубоко уязвлен одним лишь намеком на святотатство, хотя не находил совершенно ничего странного в том, что выставленный флаг весьма и весьма напоминал церковную святыню.

— Что до того, как Знамя Фейри попало к Маклеодам, говорят разное, — продолжал Финли; голос его понизился почти до благоговейного шепота, а посетители подтянулись посмотреть на флаг поближе. — Кто-то из историков верит, будто это всего только боевое знамя Харальда Хардрады, захваченное у него в битве при Стамфорд-Бридж и доставленное в Скуа. Другие говорят, будто это сарацинский флаг, захваченный в Крестовых походах и привезенный из Святой Земли.

Кое-кто из посетителей согласно закивал: та часть рисунка, которую можно было еще разглядеть сквозь стекло на полуистлевшей ткани, напоминала восточные узоры.

— И все же Маклеоды держатся того, что происхождением Знамя не с этого мира, — продолжал Финли, — но что это подарок фейри своему возлюбленному, главе клана Маклеодов. Сказано, что его преемники смогут еще трижды развернуть это знамя, когда клан попадет в беду, — и тогда фейри придут им на помощь. Легенды говорят, что его уже разворачивали дважды и что фейри являлись, так что можете представить, как осторожно каждый новый вождь должен решать, ему ли разворачивать Знамя в третий и последний раз.

— Ерунда какая! — буркнул откуда-то из задних рядов мужской голос, на что тут же ответил другой, женский:

— Заткнись, Джордж! Я хочу услышать, как фейри сделали такой подарок.

Финли терпеливо улыбнулся. Пообщавшись с публикой почти четверть века, он давно уже научился справляться с такими ситуациями.

— Как оно бывает со старыми преданиями, историй о том, как так вышло, что фейри подарили нам флаг, тоже несколько. Что до меня, мне больше всего по душе та, что рассказывает, как глава клана Маклеодов влюбился в одну хорошенькую фейри, а она — в него. И хоть обе семьи противились их браку, все ж им пришлось уступить — с одним только условием, что фейри останется со своим мужем всего лишь на год или до тех пор, пока не родит ему наследника.

Ну, глава клана и его подруга-фейри, они были и этому рады, и как раз на исходе года родила она ему сына. А потом пришел ей черед возвращаться к своему народу — аккурат по Мосту Фейри, что и поныне можно видеть к северу от замка.

А в замке устроили праздник по поводу рождения наследника. Нянька оставила его спать в башне — вы там уже были, — а сама пошла танцевать. Ну, так уж вышло, что младенчик сбросил свои пеленки и давай реветь. Нянька его не услыхала, а вот мать — сразу. И такова была ее любовь к сыну, что она вернулась по Мосту Фейри утешить его да завернула в свою шаль, чтоб обогреть. Она ушла прежде, чем вернулась нянька, но уж откудова шаль взялась, это всем было ясно. Вот так оно и вышло, что клан Маклеодов заполучил Знамя Фейри… если верить преданию, конечно.

Его рассказ вызвал кое у кого из посетителей ожидаемый смешок, а американцы придвинулись к деревянной раме еще ближе, чтобы как следует рассмотреть знамя. С ними за руку подошел мальчик лет десяти.

— Извините, сэр, — нерешительно пробормотал он. — Но сами-то вы ведь не верите в то, что этот флаг подарен фейри, ведь нет?

Финли наклонился к нему и нахмурился.

— Что, ты не веришь в фейри, парень? — спросил он. Мальчик все так же нерешительно пожал плечами. Финли кивнул:

— Понятно. Ну, не мое это дело говорить, кому и во что верить, но одно скажу. Знамя Фейри, откудова бы оно ни взялось, хранит клан Маклеодов. Во Вторую Мировую многие из молодых Маклеодов носили с собой фотокарточку Знамени Фейри на удачу. И знаешь что? Все до одного вернулись домой.

Глаза у мальчика сделались большими-большими от удивления; это произвело впечатление даже на его родителей.

— Это правда? — спросил отец.

Финли с улыбкой полез в карман, не спеша достал бумажник, а из внутреннего кармашка бумажника извлек пожелтевшую, с обтрепанными краями фотографию Знамени.

— Меня моя карточка домой вернула, — негромко произнес он, показывая ее всем. — Вот почему я считаю большой для себя честью охранять Знамя. — Он махнул рукой через плечо и осторожно убрал фотографию на место. — Хотите верьте, хотите нет, только что до меня — я знаю, что Знамя это подарили нам фейри.

Эта фраза, как всегда, послужила сигналом к окончанию беседы; бросив на Знамя последний взгляд, троица направились к выходу следом за остальными. Их место заняли другие, однако по мере приближения к закрытию количество людей неуклонно уменьшалось. Покосившись на часы, Финли убедился, что Маргарет уже пятнадцать минут как пропустила последних на сегодня посетителей.

Часы над камином пробили пять. Финли услышал в гостиной шаги последней группы и встретил их у дверей вежливо, но так, чтобы у них не возникло желания слишком задерживаться. Они осмотрели темницу, потом еще два выставочных зала и в конце концов спустились в вестибюль к магазину сувениров.

Теперь до Финли доносился снизу лишь приглушенный шум голосов, но и тот стих, когда за ними закрылась входная дверь. Удостоверившись, что последний посетитель покинул замок, Финли не спеша обошел гостиную еще раз, проверил, все ли на месте, и, обойдя рояль, запер окно в левом эркере. Лет пятьдесят назад после серьезного пожара в замке на стену здания повесили стальную пожарную лестницу, спускавшуюся на орудийный двор, — давным-давно здесь размещалась артиллерийская батарея, которая защищала замок Данвеган от нападения с моря. Нормы пожарной безопасности требовали держать запасной выход открытым в часы посещений, однако на ночь его всегда запирали от грабителей. Ну, разумеется, тем пришлось бы сперва одолеть стены замка…

Как бы то ни было, за несколько десятков лет у Финли Маклеода вошло в привычку проверять все запоры на окнах, так что он почти механически задвинул щеколду и задернул шторы эркера.

Впрочем, Знамя Фейри требовало совсем другого, сознательного обращения. Придвинувшись к стеклу почти вплотную, старый Финли выпрямился по стойке “смирно” и вскинул правую руку в четком армейском салюте. Прежде чем опустить ее, он постоял немного, вспоминая пожелтевшую фотографию в бумажнике.

Прежде чем задернуть на ночь тяжелые портьеры, защищавшие Знамя от света, пока замок закрыт, он поцеловал кончики пальцев и осторожно коснулся ими правого нижнего угла рамы. Многолетнее поклонение Финли оставило след: позолота в этом месте чуть стерлась; он улыбнулся и задернул бархат. У выхода он в последний раз оглянулся, выключил свет и спустился в вестибюль.